Дешево и смертельно - Наталья Александрова

Тут Надежда заметила, что хозяин дома давно уже вещает что-то громким голосом.

– Вы пытаетесь стать на пути великого дела! Европейская раса на грани вымирания. В Париже, в Лондоне, в Берлине цветные составляют уже большинство, а смешанные браки стали нормой. Еще сорок-пятьдесят лет – и в мире нельзя будет увидеть настоящего европейца!

– Ну, мы-то с вами вряд ли столько протянем, – вставила Надежда, но граф не обратил на ее слова внимания.

– Я поставил перед собой задачу – восстановить европейскую расу. Отсюда, из этого поместья, выйдут они – новые люди новой Европы, – чистые, закаленные, готовые к борьбе, не отягощенные жалкими предрассудками…

– Но позвольте… – Ирка совершенно ошарашенно смотрела на графа, – вы это серьезно? Забирать детей от родителей и воспитывать их в духе…

Надежда ткнула ее кулаком в бок и добавила:

– Один психопат в Германии уже пытался поставить такой эксперимент.

На этот раз хозяин расслышал ее слова и ответил:

– Адольф не добился успеха, потому что неверно поставил задачу. Он заставил европейцев сражаться друг с другом. Если бы он сумел объединить их и двинуть против представителей низших рас…

– Месье, вам нужно лечиться! – одновременно проговорили подруги.

– Молчать! – заорал инвалид, лицо его перекосилось от ярости, глаза налились кровью. – Называть меня «господин граф»! Другие обращения запрещены! Повторное обращение карается смертью!

– Господин граф, вы ненормальный, – констатировала Надежда.

Инвалид несколько успокоился и ответил:

– Все великие люди, все гении, опередившие свое время, казались современникам сумасшедшими. Вот, смотрите! – Он нажал еще какую-то кнопку на своем кресле, и вся задняя стена кабинета отъехала, открыв широкую террасу, с которой можно было видеть большую часть поместья.

Впрочем, Надежда уже разглядела в свое время с холма спортивные площадки и бассейны. Сейчас она увидела еще несколько площадок с искусственными препятствиями, рвами, наполненными водой, лестницами, макетами стен и домов, на которых тренировались едва различимые на большом расстоянии дети и подростки.

– Вот они! – с гордостью указал инвалид на эти маленькие фигурки. – Они еще дети, но многие взрослые могут позавидовать их силе и выносливости. И когда наступит время, они выйдут отсюда, как первые люди вышли из Эдема. Выйдут отсюда, чтобы завоевать мир!

– Вряд ли, – коротко возразила маньяку Надежда.

Хотя, казалось, граф слушает только самого себя, он услышал это скептическое замечание и, развернув к ней свое кресло, уставился на Надежду пронзительными голубыми глазами.

– Почему вы сомневаетесь? Как вы смеете сомневаться?

– Здравый смысл, – так же коротко ответила Надежда, выдержав ледяной взгляд.

– При чем здесь ваш идиотский здравый смысл?

Надежда поняла, что настал ее час.

– Не знаю, как обстояли дела раньше, – начала она, – вы ведь занимаетесь этим уже несколько лет, судя по возрасту старших детей. Так вот, возможно, первых детей вам и удалось получить… ну, полузаконным путем – фонд там какой-нибудь организовать по усыновлению или еще что-то. Но в последние месяцы все изменилось. Эта дама, которую вы называете мадам Зет, поставляет вам детей из неблагополучных семей. В большинстве случаев отцы или спившиеся бездельники, или вообще неизвестны. По собственному опыту – а я многолетний садовод-любитель – скажу вам, что из недоброкачественных семян, как их не лелей, вырастут недоброкачественные растения – да простится мне сравнение с живыми детьми!

Как я понимаю, вы придаете генетике большое значение. Так вот – не кажется ли вам, что с таким генетическим предрасположением трудно вырастить властителей мира!

– Она врет! – завопила брюнетка, бросившись к Надежде. – Не слушайте ее!

– Герман! – крикнул граф, и в ту же секунду из дальнего угла террасы вылетело что-то огромное и темное.

Мадам Зет замерла на месте, и это неудивительно: прямо перед ней остановился, тихо рыча, стокилограммовый черный дог.

– Герман, проследи за порядком! – негромко приказал хозяин и снова повернулся к Надежде.

– Я вас слушаю. Вы сказали, что мадам Зет привозит мне детей, чьи родители неизвестны.

– Ложь! – воскликнула брюнетка, стараясь не делать при этом резких движений. – Я приобретаю детей в приличных, но бедных семьях, проверив отсутствие наследственных заболеваний, в том числе алкоголизма. Эти люди просто очень обеднели из-за кризиса российской экономики, и они отдают нам детей, чтобы спасти их от нищеты, а на те деньги, которые мы платим, растят других своих детей…

– Неужели вы ей верите? – спросила Надежда с сарказмом. – Ведь эта женщина органически не способна говорить правду. Я знаю ее всего несколько минут, а уже поняла это! И вы думаете, что у нас в России до сих пор крепостное право? Что можно продавать людей? Да какие родители, если они не окончательно опустились, согласятся отдать своего ребенка пусть и за большие деньги? Все гораздо проще и страшнее.

Там, в России, ваша мадам Зет предлагает одиноким женщинам с красивыми детьми подыскать обеспеченного мужа в Европе. Ведь если похитить одного ребенка, то нужно фальшивые документы оформлять, чтобы его в Европу вывезти, а тут – сами мамаши своих детей приводят! У властей никаких подозрений. Думаю, что те деньги, которые она якобы платит за детей, ваша мадам присваивает, а платит только за билеты на самолет, да и то в один конец. Здесь она отдает детей вам, а куда она девает женщин – спросите у нее самой. Может, продает их на Ближний Восток, а некоторых просто убивает… Пока вы тут в своем нацистском инкубаторе создаете «человека будущего», эта бандерша за вашей спиной наладила торговлю живым товаром!

– Ложь! – снова завопила мадам Зет.

– Повторяетесь, дорогая! – ответила Надежда и снова повернулась к хозяину: – Чтобы проверить мои слова, вам достаточно позвонить и узнать, прибыла ли позавчера рейсом из Петербурга в аэропорт «Шарль де Голль» Анна Шипова с сыном Никитой пяти лет. Этого ребенка только что доставили сюда, а мать в Антибе погрузили на катер… Я прекрасно понимаю, почему для пополнения вашего питомника вы используете детей из России. Попробовали бы вы хоть одного ребенка раздобыть в благополучной Европе! Какой бы тут шум поднялся! Ваше имение разнесли бы по кирпичику. Но учтите, творец нового человека, что этими делишками уже заинтересовался Интерпол. Думаю, что к этому часу сообщников мадам Зет уже взяли с поличным, Анну Шипову освободили, и она захочет найти своего сына. Так что эта крутая дамочка и вас подведет под монастырь.

Мадам Зет стояла, боясь пошевелиться, поскольку Герман при всяком ее движении демонстрировал огромные белые клыки, но в глазах злодейки была такая ненависть, что если бы взгляд мог убивать, Надежда не протянула бы и нескольких секунд.

– Вот как, – задумчиво произнес господин граф, – вы очень подвели меня, дорогая. Мне казалось, что я разбираюсь в людях… Что ж, приходится признать свою ошибку.

Он включил мотор кресла, подъехал вплотную к мадам Зет, посмотрел ей в глаза и сказал:

– Дайте мне руку, дорогая, я хочу с вами проститься.

Теперь лицо брюнетки было искажено не ненавистью, а страхом. Она протянула хозяину дрожащую руку, он взял ее запястье. Только сейчас Надежда заметила, что на руках графа черные кожаные перчатки. Мадам Зет попыталась выдернуть руку, но хозяин сжал ее кисть, как в тисках. Глаза злодейки округлились, она истошно вскрикнула. На ее руке шевелилось что-то темное и страшное…

Граф отпустил руку женщины, взял двумя пальцами скорпиона, сделавшего свое дело и, подъехав к аквариуму, отправил его к собратьям.

Мадам Зет неподвижно стояла посреди комнаты, поднеся ужаленную руку к лицу и глядя на нее опустошенными неживыми глазами. Затем она зашаталась и упала, крича и корчась от невыносимой боли. Граф равнодушно смотрел на ее мучения. Переведя взгляд на Надежду, он сказал:

– Это очень болезненная смерть. Но она будет мучиться недолго, не больше пяти минут. Я признателен вам за то, что вы открыли мне глаза, но боюсь, что вы слишком много знаете и поэтому представляете опасность для меня и моего дела…

– Ваше дело проиграно! – прервала его Надежда. – И ради бога, помогите этой женщине, смотреть на ее мучения бесчеловечно!

– Вряд ли мое дело проиграно, – спокойно возразил хозяин замка, – вы не представляете, какие у меня возможности. Не только финансовые. Моим планам сочувствуют многие очень высокопоставленные люди. А ко всем ее преступлениям я не имею никакого отношения… Я только воспитываю детей, воспитываю их здоровыми морально и физически.

Умирающая женщина на полу издала еще один ужасный вопль и затихла. Ее остекленевшие глаза уставились в потолок. Надежда в ужасе смотрела на человека в инвалидном кресле. Как ни отвратительна была ей мадам Зет, но то хладнокровие, с которым он расправился со своей подручной, вызывало еще большее отвращение.