Алёша Попович - Анастасия Журба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я своим операм дам задание поспрашивать вежливо, чтобы никого не спугнуть. Созвонимся вечером.
Начальник ОБХСС встал и бодрым шагом вышел.
— Как он работает? — вздохнул майор, — Хочет в Ростов перевестись, в гробу он видел наше Горелово.
— Думаешь, там работать проще?
— Нет, там сложнее. Но он этого не понимает.
— До вечера, — Алексей поднялся.
Следующие несколько часов он тренировался рисовать цветок княжны. Из головы упорно не уходила мысль, что времени у него в два раза больше, чем у других людей. И что делать? Учиться играть на гитаре? Но в другом мире гитар нет. По крайней мере, в Ростовском княжестве. Изучить гитару и сделать там? Так сказать, изобрести. А смысл? А если он завтра больше не сможет попадать в княжество?
Учиться рисовать, пока время позволяет? Так он это и делает. И вполне неплохо. Но для дальнейшего развития рисования нужно где-то отучиться.
И если жениться на обеих Алёнушках, то можно предугадывать её желания. Удобно. Если она в одном мире чего-то захотела, то и во втором этого захочет.
Хотя есть проблема. Если в одном мире поехать, скажем, в Москву, то и во втором это надо делать? Не очень удобно.
Улица поражала своими домами. Дома — размерами. Попович знал, что выше первого этажа дома в частном секторе строить нельзя. Но здесь были и четырёхэтажные.
Разумеется, это улица, на которой проживали первые лица Горелово. Горком чуть ли не в полном составе. Горисполком. Скромный, по сравнению с другими, двухэтажный дом главврача горбольницы. Нескромный директора нефтебазы. И рядом директора торговой базы.
Алексей смотрел и понимал, что все они были в курсе Лизкиных дел. Просто не могли не быть. Если, конечно, он не ошибся с одеждой от Жоржа.
И даже ряды ровно высаженных каштанов не мешали соседям видеть, что делалось на другом конце улицы.
Машины катили плавно. Пивнюк организовал своих оперов, Федюнин — своих.
— Будем надеяться, что мы приехали по нужному адресу. Видите, люди идут? — тихо произнёс начальник ОБХСС, — Как раз к дому Нестеровой.
Точнее, к трёхэтажному особняку.
Никогда ещё Алексей Попович не видел такого сосредоточения острого дефицита в одном месте. Диковинным было всё — от вензелей на болтах металлического забора до держателей на оконных форточках, позволяющих эти форточки открывать с поворотом в любую сторону. Алексей даже не знал, что такое бывает.
Идеально ровные дорожки перед домом были сложены из светло-зелёных мраморных плит, крыльцо из коричневого гранита, шершавые стены немного светились бронзовым отливом. Особняк дышал зажиточностью и достатком. Излишками и комфортом.
М-да, хмыкнул участковый, терем Василия был гораздо больше по размерам, но в убранстве сильно проигрывал.
Внутри особняка громко, под музыку, тусовалась молодёжь во главе с подвыпившей Елизаветой Нестеровой, которая, завидев милиционеров, сразу же куда-то убежала.
Попович потащил начальника ОБХСС к Жоржу, которого мгновенно узнал. Не по схожести лиц, а по одинаковости фигур и тем шмоткам, которые Жорж напялил на себя — бантики, ленточки, дырочки на штанах. Немного по-другому, но тоже совпадение.
Пивнюк и его опера тут же принялись выворачивать одежду наизнанку и проверять швы. Кто-то потянул заклёпки и металл с лёгким щелчком стал отваливаться.
— Что вы делаете? — заорал Жорж, — Это стоит огромных денег.
— Сейчас узнаем, — успокоили его милиционеры.
— Неужели женщины не видят, что покупают? — прошептал Алексей на ухо подошедшему Федюнину.
— Думаю, что видят, — усмехнулся майор, — тут главное, всем рассказать, что купила втридорога прямо из Франции по огромному блату.
— Наше это, — громко произнёс Пивнюк, — не импортное.
Если до этих слов вокруг Жоржа ещё крутились люди, и не думавшие никуда убегать, когда вошли сотрудники ГОВД, то после них народ повалил на выход. Кто-то разочарованно ругался, кто-то требовал у Жоржа продать по обычной цене.
Сначала «кутюрье» возмущался, но под ехидным взглядом Пивнюка сдулся и сник.
— Он не имеет права продавать, — объяснил начальник ОБХСС, — это не его личные вещи. На них новые бирки есть.
— А под ними видны следы старых, споротые, — добавил один из оперов.
Федюнин повёл Алексея смотреть дом.
— На фига, — скривился Попович, — чтобы узнать, что не всех буржуев раскулачили?
— Держи язык за зубами, — одёрнул его майор, — во-первых, проверить всё равно надо, во-вторых, интересно.
— Ну и взял бы своего сотрудника.
— У них нет твоей интуиции.
— Кстати, о ней. Здесь должна быть поддельная слоновая кость.
— Ты уверен?
— Девяносто девять процентов.
Федюнин подошёл к Пивнюку и что-то сказал на ухо. Начальник ОБХСС тут же отправил своих подчинённых осматривать комнаты.
Затем майор тихо приказал уже своим операм, и милиционеры начали выворачивать карманы тусившей молодёжи.
— Что здесь происходит?! — раздался громовой голос, принадлежавший невысокому пожилому брюнету с животиком, — Что вы себе позволяете?
Глава 21
— Что здесь происходит?! — раздался громовой голос, принадлежавший невысокому пожилому брюнету с животиком, — Что вы себе позволяете?
— Директор нефтебазы пожаловал, — отворачиваясь в сторону, произнёс Федюнин, — Штормов Игнат Николаевич. Жучара тот ещё. Очень важная персона. Уходим отсюда.
За спиной Штормова стояла Елизавета Нестерова, блондинка, двадцати пяти лет, и жаловалась ему. Тихо, но горько. Чуть не плача, обидели девочку.
И пока Штормов и Пивнюк орали друг на друга, обещая все небесные кары и самые суровые наказания, Алексей и Федюнин осторожно смылись.
Излишняя помпезность. Только это и увидел Попович в особняке. Куча напольных ваз, дефицитная мебель, горы хрусталя на полках и хрустальные люстры под потолком, фаянсовая и фарфоровая расписная посуда просто в огромном количестве, ковры всех мастей и размеров, кожаные диваны, в каждой комнате по телевизору.
— Что с твоей интуицией? — вдруг спросил Федюнин, — Ничего?
— Мы ради неё тут шарахаемся? — удивился Алексей.
— Не только. На всякий случай.
— Возле дома должны быть цветы. Красивые, — решил съехидничать участковый, — настолько, что дух захватывает.
Алексей вспомнил цветы у дома Елизаветы Нестеровой в княжестве.
Если майор и услышал издёвку, то не подал вида. Наоборот, вздохнув, он согласился:
— Пошли искать цветы.
— Ты серьёзно?
— Более чем.
— Ты чересчур веришь в меня.
Выйдя на улицу и немного поплутав по мраморным дорожкам, мимо гаражей и яблонь, они забрели в самый дальний угол, по сути, на задворки. За очередным поворотом перед ними открылось ярко-красное поле.
— Вот это да, — восхищённо воскликнул Федюнин, — действительно, дух захватывает.
— Красиво, согласен, — пробурчал Алексей, — Но при чём тут дух?
— Видишь надрезы на зелёных коробочках?
Участковый пригляделся.
— Да, и что?
— Это опиумный мак. Надрезы делаются, чтобы через них выделялся сок, который загустевает и превращается в опиум-сырец. Это наркотик.
