Стерва или подарок ангела (СИ) - Хайк Виктория
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первые дни я просто утопла в слезах, а сейчас такое ощущение, что я стала пустой. В ту ночь, когда я узнала всю правду, во мне образовалась пустота, которая уже поглотила меня заживо.
Я как всегда лежала на кровати в спальне, свернувшись калачиком, и просто смотрела в стену. Не удивительно если со стороны я выгляжу как какой-то больной человек из психушки.
— Саш, иди, поешь, — присев на краешек кровати в паре сантиметров от моих ног, сказал Денис, — Я купил тебе нутеллу, — так и хотелось добавить «а ещё медведя, коробку шоколада, батончики, цветы, одежду…»
— Я не хочу.
— Это был не вопрос. Либо ты сейчас встаешь и сама идешь на кухню, либо же я притащу тебя туда сам, — с ухмылкой сказал Денис, но эта ухмылка была далеко не радостная, скорее переполнена грустью и переживаниями.
— Денис, мне правда не хочется кушать,…,- я не успеваю договорить, как любимые руки подхватывают меня,… или не любимые.
Прижимаюсь к его теплой и даже горячей груди, слушая, как бьется его сердце. Прижимаюсь настолько сильно, что такое ощущение, что я вот-вот провалюсь в него. Ощущение, что мы вот-вот станем одним целым.
— Саш, ты вся дрожишь, — сев на стул и посадив меня к себе на колени, сказал Денис.
— Денис, все правда нормально, — дыша ему в шею, сказала я, потому что просто не могу осмелиться посмотреть ему в глаза.
— Саш! Ты себя вообще слышишь!? Ты себя хоть в зеркале видела!? — встав, кричал Денис, — Посмотри на себя! Ты за эти чертовы пять дней похудела на килограмм пять! Твой цвет кожи либо бледный как мел от доски, либо ты красная как фломастер!
Денис вновь что-то кричал, но я будто оглохла и ничего не слышала. Уши заложило.
Встаю и бегу в ванную комнату, закрываясь там. Достаю наушники и плейер, которые теперь всегда тут лежит, потому что так я убегаю ото всех уже не первый и далеко не второй раз. Прижимаюсь к двери спиной и сползаю вниз, обнимая руками колени. Звук на максимальную громкость, а песню «Девочка устала — Mull3» на повтор.
Девочка устала, ее предают — Родители…
Девочка устала, ей часто врут — Родители…
Ночами не спит, днями трек на репит — из-за боли…
Снова и снова душа ее болит — из-за людей…
Она хочет чтобы ее любили…
Она хочет чтобы ее ценили…
Опять ее руки обнимали…
Губы нежно целовали…
Вспомни сколько раз тебя предавали — Родители…
Вспомни сколько раз тебе нагло врали — Родители…
Эта боль все пройдет…
Но твое сердце станет как лед — Сестра…
Милая, милая девочка…
Ей стало грустно…
А в душе и вовсе стало пусто — когда тебе открыли глаза…
Трудно забыть кого еще любишь — Женя…
Трудно забыть ведь нам боль глушит — Брат…
Слезы, слезы бегут…
По твоим щекам…
И вдруг слезы, слезы бегут…
Девочка устала, ее предают…
Девочка устала, ей часто врут…
Ночами не спит, днями трек на репит…
Снова и снова душа ее болит…
Мне открыли глаза на мою жизнь, которой, по сути, нет. В два года, черт возьми, я не то, что лишилась своих родителей, семьи, я лишилась себя! В детском доме мной постоянно командовали, говоря: «Что делать?», «Как делать?», «Зачем делать?». Мне постоянно говорили одну простую и на вид обычную фразу, но именно она разрушала меня — «Ну ты же девочка» — именно эту фразу постоянно говорила моя вторая воспитательница. Я хочу пойти с распущенными волосами, так как в детстве просто ненавидела хвосты или косички на что получала ответ: «Сашенька, милая, давай я приберу тебе волосы, ты же девочка и должна быть ухоженной». Я хотела играть в футбол, как брат, и всегда мечтала об этом, но в ответ получала туже фразу, которую возненавидела. Такие на вид безобидные вещи повлияли на мой характер в дальнейшем.
До десяти лет этой фразой я по маленьким шагам теряла себя, и окончательно потеряла себя, когда вошла в дом Титовых. В десять лет я стала марионеткой, куклой, стервой, мигерой, барби, богатой сучкой, бесчувственной тварью и т. д. И так как в детском доме я уже умела слушаться и выполнять, то и для Рафаэля с Авророй повторить этот трюк не составило труда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Аврора: «Посмотри, какое я принесла тебе клетчатое серое платье! Красота не правда!?»
Я: «Да, но я не хочу его надевать. Можно я пойду в шортах?»
Аврора: «Нет! Ты девочка и должна носить платья и юбки! О шортах можешь забыть!»
Все повторялось и повторялось, что «слушать и выполнять» — стало рефлексом. И ладно бы я слышала то, что говорят мне, но эти слова и поручения должны были достаться сестре… другой Саше. Да кому угодно, но не мне! Я — это не я! Я — это кукла! Я — это сестра! Я — это стерва! Но я не такая!!!…
Я не то, что слышу, я чувствую, как в дверь просто с бешеной силой долбиться Денис.
— Саша открой! Прошу тебя! — он кричал с такой силой, что голос охрип.
Я слышала, как его голос хрипел, дрожал и переполнялся болью. Не став мучить себя и его, я открываю дверь и сразу оказываюсь в его руках. Денис вжимал меня в себя так, что я будто чувствовала, как дрожит каждый его орган. Через несколько секунд на своих плечах я почувствовала капли и сразу поняла, что это слезы Дениса. Отрываю свою голову от его груди и, опрокинув голову, заглядываю в глаза парня. Его карие глаза переполнялись такой болью, что казалось, будто это он узнал ту правду о своих родителях и побывал во мне. Не это ли является любовью? Когда, несмотря на все сложности, проблемы, вы проходите через все вместе, чувствуя боль друг друга? Если это не любовь, тогда я не знаю что это…
— Я люблю тебя, — шепчу я, поглаживая своими ладонями щеки парня.
— Я люблю тебя, — шепчет, он в ответ.
— Когда все это прекратиться?
— Наверное, тогда когда мы найдем тебя?
— С чего начнем?
— С брата?
— Мне кажется, это будет невозможно.
— Я знаю, где он живет, — глаза расширяется, а рот хочет открыться, но я держу его под замком.
В голове образовались сотни вопросов по этой теме, но сейчас я отодвигаю их на второй план и продолжаю смотреть на любимого человека.
— Готова, спустя почти десять лет увидеть родного брата?
— Да…
Фух! Выдохнули и успокоились! Скоро у них все будет хорошо!
Глава 37
На ватных ногах спускаюсь к машине, держа при этом руку Дениса. В голове,… пустота. Ничего не изменилось за этот час, когда я успела собраться.
На мне была черная толстовка Дениса и классические джинсы. Сегодня в макияже я не нуждалась, потому что прекрасно знаю, что слез будет не избежать. Денис же оделся за пять минут, накинув белую футболку и надев черные джинсы. Он даже не расчесывался, да и я признаюсь, что так он выглядит гораздо милее, чем и успокаивает.
Выходим на улицу, и в лицо ударяет легкий морозный ветерок, обжигая мои щеки. На улице я не была с того момента как приехала сюда, что совсем не удивительно, что снега выпало настолько много, раз некоторые сугробы с меня ростом. Подходим к машине, и Денис открывает мне дверь. Сажусь с машину и смотрю в лобовое стекло. Понимаю, куда мы сейчас поедем и к кому, то сердце начинает колотиться со скоростью света. Денис занимает соседнее место и, взяв мою ладонь, целует тыльную сторону.
— Все хорошо? — следя за дорогой, спрашивает он.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Не знаю.
Держа его руку, я так же смотрела на дорогу, и когда мы выехали на главную, то повернули в совершенно другое направление.
— Как и когда ты узнал, где он живет? — посмотрев на Дениса, спросила я.
— Тогда ты была в больнице, и я решил, что тебе было бы лучше, если бы ты встретилась с братом. После того, как я посетил тебя, поехал в детский дом и заранее договорился с одной женщиной.
