Ожог - Артем Тихомиров

— Подождите… Объясните, что произошло-то!

— Только при встрече. Мне нужны сведения о хозяйке тетради, студентке, которая повесилась в прошлом году. Вы что-нибудь знаете?

— Мало знаю. Я дал Кочневу тетрадь потому что думал, что она ему пригодится. Из нее ведь можно было вытащить сюжет, идею для пьесы, мало ли какие еще подробности.

— Я понимаю, — сказал Максим, удивляясь тому, как вдруг разозлился. -

Не в этом дело… Когда у вас будет свободное время?

— Не знаю. Так… Завтра. Между тремя и половиной пятого точно.

— Ладно, пусть так.

— А может, я расскажу вам по телефону?

— Нет, это не телефонный разговор.

Максим подумал, что мог бы настоять на встрече сегодня вечером, чтобы убить за день двух зайцев. Мысль соблазнительная, но так подстегивать события не обязательно. Еще много неясного, и Снегову надо поразмышлять над общим положением. Легкость, с которой расследование движется вперед, может быть обманчивой.

Елисеев подчинился жесткому тону, его голос упал. Максим представил себе виновато опущенную голову и плечи.

А вдруг Елисееву есть, что скрывать? Если он знал что-нибудь о действии тетради, то почему дал ее Кочневу? Вообще, этот тип может быть весьма интересен — Снегов чувствовал, что он знает много.

— Так где мы встретимся? — спросил писатель.

— В три пятнадцать в Литературном квартале, если вас устроит.

— Устроит. Я помню вас.

— Хорошо, буду возле эстрады.

— До встречи.

— До свидания.

После этого разговора Максим набрал сотовый Дины, и она сказала, что перезвонит ему домой. Рисковать попасть на кого-нибудь из родителей он не хотел. Так между ними было условлено.

— Как дела? — спросила девушка.

Максим рассказал ей обо всем, что произошло, чем вызвал у Дины легкий шок. Она, конечно, знала о квартире со слов матери, но к таким подробностям оказалась не готова.

— Так, значит, завтра в три пятнадцать я встречаюсь с Елисеевым. Нам надо побывать в квартире до или после? Что у тебя с уроками?

— Завтра я примерно до двух часов, не получится…

— Ага, значит, давай после. После Елисеева я тебе звякну, ладно?

— Ладно. — Дина кашлянула. — Значит, тот человек тоже сгорел? Кто хотел снять квартиру?

— Насколько Лидину известно…

— Да сколько же там вообще… мертвы? Кого еще привидение достало?

— Не знаю. У меня возникла идея, вернее, предположение одно. Если призрак убивает всех, кто ему мешает чем-то и кто находится рядом, то и отец Авеличевой, и ее парень, если он существовал в природе, и агент, и Мещерякова, которой сейчас квартира принадлежит, а также Елисеев и его девушка — тоже кандидаты в покойники. Извини, что пугаю, Дина, но и мы попали в эту компанию.

Дина замолчала, Максим ждал. Не надо, может, было так в лоб?

— Что-то у меня нет мыслей по этому поводу…

— Это гипотеза. Но есть нестыковки. Здесь мало логики, мы толком не знаем причин, почему призрак убивает людей. Лидин вот имеет с квартирой дело целый год — и до сих пор живой. Елисеев, рядом с которым тетрадь была довольно долго, цветет и пахнет. Пока мы не поймем логику этого кошмара, нам не остановить его…

— Остановить?

Максим вынужден был признаться себе, что думает некоторое время именно об этом. Остановить расползающиеся смерти, разгадать загадку.

Что нужно этому привидению? Найдя ответ на главный вопрос, они обезопасят не только себя, но и всех остальных.

Может быть, самонадеянно звучит, Максим отдавал себе отчет. Но на карте больше, чем обыкновенное любопытство. Убийственный механизм работает и набирает силу — вот что Снегову было известно доподлинно.

— Боюсь, нам придется. Хотя бы чтобы не сгореть таким же образом…

Дина на другом конце провода закрыла глаза и повернулась лицом в сторону окна. Она знала, что сейчас происходит за ее спиной.

— Надо вступить с ним в контакт. Как? Не знаю пока…

Женщина приближается к Дине, босые ноги сплющивают ворс. Дина дрожит, пот выступает у нее над верхней губой. Она открывает глаза, глядя на струи дождя, текущие по стеклу.

Женщина расставляет руки в стороны, точно собирается обнять Дину.

— Но вместе что-нибудь придумаем. Сориентируемся на месте, в квартире…

— Да, — отвечает Дина тихо.

— Что?

— Если что-то еще произойдет, я тебе расскажу завтра, — сказала она.

Но расскажет ли? И как такое можно описать?

Женщина помещает руки у Дины над головой. Одиночные волоски поднимаются под воздействием статического электричества.

Дине хочется кричать. Она слышит еле различимый шепот: «Оглянись». Он повторяется настойчиво, сопротивляться ему очень трудно.

Дина покрывается потом и сползает в обморок.

«Оглянись!»

Слабость в ногах.

— …Что-то со связью не то? — громко произносит ей в ухо Максим.

Дина приходит в себя.

Какой-то громкий звук с кухни, где хозяйничает мать, заставляет женщину отступить. Она открывает дверь и выходит. Дина поворачивается. Дверь заперта, никто к ней не прикасался, задвижка находится в прежнем положении.

— Нет, все нормально, — сказала Дина. — Меня здесь отвлекали просто.

Значит, завтра?

— Завтра. Я буду звонить после того, как поговорю с Елисеевым.

Запомнила?

— Конечно.

— Ну… — Максим сделал паузу, а Дина подумала, что он заподозрил неладное. — Я все-таки за тебя опасаюсь — ты живешь рядом с тем проклятым местом… Осторожней там.

Дина улыбнулась. Хоть эта забота и была скорее формальной, но было приятно сознавать, что Снегову не все равно.

— Я чувствую себя отлично и осторожна. Мне как-то привычней с этим контактировать, чем тебе.

— Ну ладно, пока, не буду отвлекать.

Максим закурил, вспоминая подробности разговора. Кажется, Дина соврала, что ее отвлекают, — в противном случае Снегов услышал бы посторонние голоса, отца или матери. В трубке же было тихо, за исключением ее тяжелого дыхания и еще чего-то, напоминающего негромкий свист. Нет, не свист, скорее шепот.

Писатель поводил кончиком сигареты по краю керамической пепельницы. Что же там происходило? Он попробовал себе это представить. Неужели призрак?

Дина утверждает, что нечто уже пыталось добраться до нее, проникало в комнату, что к ней прикасались невидимые пальцы. И еще ужасная дурнота, тяжесть, страх, заставляющий цепенеть.

Максим торопливо затянулся. Почему Дина ничего не сказала? Если оно было там, то зачем скрывать?

Писатель считал, что если они равноправны в этом странном проекте, то необходима полная откровенность. Скрывая факты посещения, она, возможно, лишает их обоих возможности зацепиться за важную ниточку.