Записки психиатра (сборник) - Максим Малявин

– Леша, скажи честно: ты телегу в милицию уже написал?

– Нет. Формулирую.

– И не пиши. Я тебе сам возмещу ущерб и куплю проездной. Мне только переписки с милицией не хватало. Опять же, перед братьями по разуму как-то неловко – обеднели, измельчали. Ну да ладно, не всем же на Илюмжинова попадать.

– А кто вернет мне подорванное здоровье?

– Ты что несешь, Алексей? Ты что, пил с ними?

– Нет, доктор, вы же знаете, я не пью, мне нельзя, проще сразу прийти и сдаться. Я про другое. Эти гаденыши заразили меня космическими глистами.

– Кем???

– Глистами. Космическими.

– Леша, можно я не буду уточнять, как именно происходил процесс?

– Да ладно, доктор, какие секреты, вы для меня как батюшка в церкви, только креста на вас нет, и курите не ладан, но как спросите чего – все как на исповеди. Они их мне на зубную щетку насыпали, а я только потом спохватился, когда было уже поздно, и во мне обосновалась инопланетная жизнь.

– И как инопланетная жизнь проводит время?

– Весело. Сидит в заднице и оттуда меня критикует. И еще нагло высасывает из крови весь галоперидол, который вы мне в уколах делаете. Так что сделайте мне его побольше, а то я замучился с ними дискутировать.

– Галоперидол всей компании за счет заведения? Это мысль. И еще семена космической тыквы – наипервейшее в таких случаях средство. А космической тыквой у нас сегодня будет… – И доктор заглянул в перечень бесплатных препаратов.

Инфернальные сны

Надо сказать, что инфернальная тематика с ее картинами Страшного суда, мучений грешников и прочих ужасностей будоражит пытливые умы не одного поколения. Тут действительно широкий простор для совместных прогулок воспаленного воображения и распоясавшегося подсознания, с итогом многократного овладения одного другим в виде эпических саг, картин, поэм, фильмов и прочих страшилок. Анекдоты не в счет. А уж если за дело берется разум, изначально пребывающий в своей, особой реальности…

Игорь (назовем его так) регулярно ходит на прием. Кого-кого, а его убеждать в необходимости лечения не нужно. У него есть выбор: или он пьет лекарства и ночами просто спит, или…

Началось все лет десять назад, когда ему во сне явился кто-то из низших демонов – мол, не того ты, брат, полета птица, чтоб за тобой ангел утренней звезды лично мотылялся, – и устроил ознакомительные покатушки по адским областям. По всем, которые можно было за ночь осмотреть и даже немного продегустировать. Наутро Игорь проснулся в поту, на мокрой простыне, весь словно побитый и местами даже понадкусанный, с четкими воспоминаниями о головокружительных похождениях и напутствием: «До следующей незабываемой ночи, мой грешный друг», – в ушах.

С этого момента жизнь парня утратила обыденность и стройность своего течения и стала более похожа на приключения шпиона-засланца: днем – родной завод и до слез любимый конвейер, ночью – «Ну надо же, кто бы мог подумать, что тебе так понравится! Что бы такого тебе сегодня показать?» Мало того, теперь перед каждым головокружительным низвержением в нижние миры (а в том, что их много, у Игоря больше нет никаких сомнений) несчастному работяге устраивали урезанный вариант страшного суда – так, в виде ужасненького заседания, очередная серия. Там ему припоминали какой-нибудь грешок, вроде того, сколько раз и в каких любопытных позициях он тайно возжелал своего мастера смены за такой идиотский график работы и такое начисление зарплаты. Потом следовал приговор, и ночные похождения имели умопомрачительное продолжение, уже с оттенком некоего извращения и с очередной мощной дозой адреналина, тестостерона и матерных эпитетов всему происходящему.

Игорь честно пытался исправить положение. Он ходил в церковь (издевательское хихиканье на очередном заседании и реплики мелких бесенят из зала с советами, ЧТО надо курить вместо ладана и куда вставлять свечки), к экстрасенсам (гомерический хохот после каждого визита, и меткая, исчерпывающая, но исключительно нецензурная характеристика очередного астралострадальца), даже к шаману вуду (рыдал и бился в истерике весь адский коллектив – теперь, мол, известен секрет отбеливания не только ануса, но и негра целиком). Пытался не спать, но на четвертые сутки черти явились на завод и засели в бытовке – мы, мол, не гордые, здесь подождем.

Наконец Игорь пришел туда, куда намеревался идти в последнюю очередь. Вопреки опасениям, никто не стал хватать его под белы рученьки и не делал неприличных предложений вроде полежать. Выслушали, расспросили про детство и юность, поболтали за жизнь и поинтересовались, как он отнесется к перспективе попить лекарства. Долго? Ну, всяко дольше пары недель, так ведь и адским туристом он заделался уже давно, скоро почетным гастарбайтером станет. Нет, не наркотики, окстись, родное сердце, к наркотикам ты опоздал, гашишем да опием лечили в девятнадцатом веке. Ну, кому золотые времена, а кому так и не очень; ты бы к стоматологу тогдашнему сходил, вполне так инфернальненько.

Где-то к третьей ночи с начала приема лекарств десцендум ад инферум[52] прекратилось, уступив место крепкому сну. Несколько раз, к вящей радости соскучившихся демонов, Игорь прекращал пить таблетки – мол, я ведь не хроник какой-нибудь, я справлюсь сам. «Правильно-правильно, мы тебе еще не все показали», – подбадривали адские обитатели, и желание экспериментировать с внутренними резервами и силой воли проходило как-то само собой. Все же ночью лучше просто спать.

Кругом засада

На этот раз экипаж барбухайки прибыл в отделение милиции, поскольку получасом ранее оттуда позвонили и убедительно просили «забрать вашего архаровца, пока он не распугал всех приличных хулиганов, наркоманов и охламонов».

Эдик не был оригинален в выборе средства постижения дао. Зачем торить высокогорные тропы в поисках просветления, зачем созерцать пупок в ожидании сатори, когда можно сгонять проторенной тропой по маршруту диван – магазин, взять аквавита квантум сатис[53] и созерцать телевизор до полного взаимопонимания и обоюдоуважения с внезапно подобревшей реальностью. Комменты жены не в счет – она тролль хоть и злобный, но свой, родной, время от времени любимый.

Как это часто случается, вначале была успешно преодолена точка беспохмельного пробуждения, затем началась увлекательная погоня за ускользающей, игриво покачивающей всеми полусферами, хмельной эйфорией, которая плавно перешла в исполненный некоторой озабоченности бег от угрюмо-небритого, в бурке и папахе, похмелья – не ровен час догонит и овладеет… А потом жена сказала свое аргументированное домашней утварью «нет». И так три дня.

На четвертый день, выйдя на балкон, Эдик долго вглядывался в припаркованные внизу машины. А чуть позже пригнулся, слился с архитектурой и стал напряженно вслушиваться. Так и есть. ОНИ ВСЕ приехали за женой. А ведь он говорил, он предупреждал: длинный язык – быстрый кирдык. Видимо, где-то наболтала лишнего, а может, даже и поцапалась с кем (что неудивительно, при ее-то идиотской манере считать мужиков тупиковой ветвью эволюции) – и вот он, результат. Сейчас ее будут убивать. Сидят, обсуждают. Кто на стреме, кто будет штурмовать, кто соседей отвлекать, кто расчлененку в пакетах выносить. И ведь как все складно продумали! В одиночку не отбиться.

Настрого наказав малость ошарашенной развитием сюжета жене сидеть под кроватью, Эдуард тихой сапой покинул осажденный дом и метнулся к скоропостижно ставшим ближе и роднее милиционерам, благо машина ППС как раз проезжала мимо. Те, проникшись драматизмом момента, свезли женоспасателя в отделение. А уж там, отвечая на вопросы дежурного, мужик вдруг осознал, что попал в гадюшник. Причем в прямом смысле слова. Причем пополам с лягушатником. Змеи кишели вокруг, они ровным слоем покрывали пол, так что лягушкам приходилось прыгать по их извивающимся телам, безо всякого, впрочем, вреда для себя. Издав боевой клич африканского воина (мамба вышла, людям страшно-страшно), Эдик оказался с ногами на столе. Дежурный предпринял последовательно два нечеловеческих усилия над собой: он сначала НЕ запрыгнул на стол, а потом НИКОГО НЕ ПОКАЛЕЧИЛ.

Увидев новоприбывших в белых халатах и с добрыми, понимающими лицами, страдалец понял, где он сейчас может оказаться. Перспектива оставить жену в одиночестве разбираться с бандитами его вовсе не обрадовала, и он решил, что фиг с ними, со змеями, если эти идиоты в погонах решили завести служебный серпентарий, то это их личное дело, а он и виду не подаст. Поэтому в беседе с медперсоналом Эдик был напряжен, но очень корректен, все время косился на пол и поджимал ноги, но наличие змей (еще и издеваются, сволочи, одна чуть в штанину не залезла, гнездиться вздумала) упорно отрицал. Пока у доктора не возникла интересная, мать его, идея.