Развернуться на скорости (СИ) - Николаева Елена

— Рассказывать особо нечего. Я должен был уехать в Европу. Пришёл попрощаться. У подъезда схлопотал пулю в спину, прикрывая её собой от сумасшедшей, взбесившейся фурии. Как раз перед встречей с Викторией. В тот день я потерял связь с твоей сестрой. Провалялся в коме почти две недели, а когда вышел из больницы под расписку, Вика исчезла. Дальше ты, наверняка, знаешь её историю. Но я не хочу сейчас о ней говорить. Давай лучше о нас? Расскажи мне о себе, Яна.

Беру её за руку и мы двигаемся дальше к уютному уголку отдыха.

— Она ждала тебя, Женя. К сожалению, попала под машину Исаева. После чего осталась с ним. Вот такая ирония судьбы…

— Думаю, всё намного проще, — подвожу девушку к дивану и помогаю удобно устроиться на нём, подставляя подушки под спину.

— Ты о чем? — Янка удивлённо вскидывает бровь, глядя на меня снизу вверх.

Нависаю над ней, обхватывая ладонью тонкую шею, зарываюсь пальцами в волосах, несильно сжимая мягкие пряди в кулак.

— О том, что уже тогда мне была предначертана ты. Просто мы не знали об этом. Думаю, поэтому у нас с твоей сестрой ничего не вышло.

— А как же твоя жена? Ты её любил?

Знал, что интерес Яны не обойдёт стороной столь неприятный для меня вопрос. Всем женщинам отчего-то хочется знать прошлое мужчин, будто им от этого становится легче. Только мне сейчас неохота выворачивать наружу грязь и портить остаток приятного вечера.

— Я бы не хотел о ней говорить. Этот этап в моей жизни пройден, и возвращаться к нему нет желания.

Наш разговор прерывает повар Завальских, внося в помещение огромный поднос с фруктами, шампанским и ещё какими-то фирменными сладостями, которые я заказал.

Присаживаюсь рядом на диван, принимая расслабленную позу. Мужчина ставит еду с выпивкой на кофейный столик и ретируется, пожелав приятного вечера.

— Я хочу понять причину вашей размолвки, — малышка не унимается. — Вы всё ещё женаты, и я при всём этом чувствую себя отвратительно. Как будто ворую чужое… — на несколько секунд замолкает, задумчиво глядя в пространство, затем встречается со мной взглядом. — Ты обещал разговор по душам.

— Я помню. Шампанского хочешь?

— Если только немного.

Достаю охлаждённую бутылку из ведёрка, наполненного льдом. Откупориваю и разливаю по бокалам. Янка в это время тянется к фруктам и стаскивает с подноса небольшую веточку винограда.

— Хочешь ещё чего-нибудь? — рассматриваю клубнику со сливками, посыпанную тёртым шоколадом и пирожные «Корзиночки» с разнообразными наполнителями.

— Нет. Спасибо, Женя, — берёт у меня бокал игристого вина и отпивает глоток.

Я делаю тоже самое, неотрывно глядя ей в глаза. Яна смущается. Принимается скользить тонким указательным пальчиком вдоль кромки бокала.

Один Бог знает, чего мне стоит вот так вот просто вести с ней непринуждённый разговор, наблюдая за неосознанными движениями её пальца. Он соскальзывает вниз, к тонкой ножке, стирая влагу по запотевшему хрусталю, затем поднимается обратно, повторяясь, проделывает незамысловатые жесты. На меня это действует возбуждающе, а Янке, похоже, просто нравится, когда пальцы бездумно скользят по бокалу.

Потирая влажные подушечки, рассматривает их с каким-то детским восторгом, и мне, блять, до жути хочется ощутить эти прохладные и влажные пальчики на своей разгоряченной коже.

Очередным глотком ледяного шампанского гашу внезапную вспышку страсти.

— Когда Лера родила, маленькая Женечка произвела на меня незабываемое впечатление. Я стал одержимо мечтать о своих детях. Несколько лет подряд выпрашивал жену родить нам ребёнка. Любил ли я Стеллу? В какой-то мере, наверное, любил, но наши чувства больше строились на взаимной страсти. Душевного притяжения, как у Вала с Леркой, у нас особо и не было. Четыре года брака в погоне за успехом пронеслись, как один день. Мы толком понять не успели, как докатились до безразличия.

— У Стеллы проблемы со здоровьем? Она не может родить?

Яна ставит на стол полупустой бокал. Я отправляю туда же свой.

— Все банально и просто, — разочарованно хмыкаю, возвращаясь мыслями в прошлое. — Она придумала бесплодие. Я прозрел совсем недавно, когда случайно нашёл в её косметичке противозачаточные.

— Это единственная причина для развода?

— Для меня достаточно весомая, чтобы возненавидеть женщину за ложь. Я давно не мальчик, Яна. Мне хочется иметь полноценную семью. Стелла могла бы поговорить, объяснить свои страхи, расставить приоритеты, глядя мне в лицо. Вместо этого делала из меня кретина.

Пользуясь её замешательством, поднимаю с пола спрятанную за диваном огромную круглую коробку и вручаю Яне недостающий к сегодняшнему вечеру букет.

— Что это?

— Открой и сама увидишь.

Яна

Женя умеет удивлять. Каждый раз по-новому. В этот вечер заставил меня взглянуть на него под другим углом.

Пялюсь на бежевую коробку, не в силах пошевелить пальцами, чтобы открыть её. А всё потому, что в голове застряли его слова, озвученные словно приговор, и никаким образом не собираются оттуда выветриваться:

«…Для меня достаточно весомая, чтобы возненавидеть женщину за ложь…»

Вызванный угрызениями совести страх начинает сворачивать душу в клубок. Сердце разгоняется, стуча о рёбра. Я теряюсь как маленькая беззащитная девочка под его выжидающим пристальным взглядом. Становится сложно дышать.

Какой жестокой бывает жизнь. И как умело она играет с нами злые шутки…

…Одна придумывала сказки о бесплодии, вторая молча родила, хотя могла бы с ним связаться и просто по-человечески поговорить, третья вообще скрывает ребёнка от родного отца…

К черту всё!

Даже не хочу думать об эгоизме и о том, что может произойти, узнай Женя правду.

Вику я могу ещё понять. Да и себя тоже. Разводиться можно до бесконечности! Пока он не поставит жирную точку на своём браке, я не предоставлю ему сведения о рождении Тима. Я слишком сильно люблю племянника, чтобы подвергать его риску становиться обузой для женщины, которая по словам гонщика априори не способна на материнские чувства.

— Яна? Ты снова витаешь где-то в небе и, судя по твоим эмоциям на лице, оно не такое уж и безоблачное, — голос Жени вынуждает вздрогнуть и вскинуть на него глаза.

— А? Нет. Прости, — пытаюсь справиться с растерянностью. — Я действительно немного задумалась.

— О чём? — мягко произносит, беря за подбородок, чтобы я не смогла отвернуться.

— О нашем разговоре. Мне очень приятно, что ты не стал юлить.

— Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Что тебя связывает с Русланом?

Взгляд Жени тотчас меняется, темнеет, словно небо в грозу, сосредотачивается на мне так цепко, что я на секунду снова впадаю в панику, ощущая легкий озноб и бегущие по спине мурашки.

— В каком смысле связывает? — спрашиваю осипшим голосом и тут же понимаю, в чём кроется корень проблемы. — То есть… ничего нас с ним не связывает, если ты имеешь в виду личное, — зачем-то спешу отчитаться и тут же прикусываю язык.

— Вы были помолвлены? — то ли утверждает, то ли интересуется Женя, хмуря тёмные, как смоль, брови. Ладонь мужчины незамедлительно перебирается на мой затылок, обхватывая его.

Откуда он это взял? Что Рус успел ему наплести о нас? Да и вообще, зачем?

— Конечно же нет! — не могу сдержать возмущения. — Тим — единственное звено между нами. — У него есть женщина.

— Содержанка, — отрезвляет его жёсткий, чеканный тон, — это не та женщина, за которую стоит бороться. Ты к нему что-нибудь испытываешь, Яна? — Евгений несильно впивается пальцами в шею, слегка притягивая моё лицо к своему. Кожа под ними начинает гореть.

— С чего вдруг такие вопросы? — пытаюсь вдохнуть поглубже, внимательно изучая мимику лица гонщика. Мне совсем не нравится его угрюмый вид, поэтому пытаюсь честно давать ответы. — Я никогда не рассматривала Руслана, как претендента в мужья. Он для меня всегда был братом Андрея и не более того.