С любовью, искренне, твоя (ЛП) - Куинн Меган

Боже, она очаровательна, когда ругается. Или пытается это сделать.

Милая.

Сексуальная.

Смущенная тем, что я наблюдаю за ней, Пейтон опускает голову и прикусывает нижнюю губу, уклоняясь от моего пристального взгляда. Но я ничего не могу с собой поделать. Я хочу пососать её губу, убрать волосы в сторону и также пососать шею.

Для начала.

Мы заканчиваем трапезу, и когда официант возвращается с меню десертов, я предлагаю его Пейтон. Хочешь? Я вопросительно поднимаю брови.

А ты?

Нет.

— У меня дома есть бутылка вина.

Мой дом, который находится прямо за углом, в нескольких минутах ходьбы.

Как удобно.

— Только чек.

— Прекрасно, сэр. — Официант кивает, доставая из-за фартука узкую черную кожаную папку. Кладет её на мою сторону стола и, я не колеблясь, протягиваю ему свою кредитную карточку.

— Десерт у тебя дома? — спрашивает Пейтон. — У тебя действительно он есть?

— Не совсем. — Я не отвожу взгляд. — Не хочешь зайти пропустить стаканчик перед сном (прим. пер.: nightcap — алкогольный напиток, употребляемый перед сном, чтобы снять напряжение дня)?

Пейтон заметно сглатывает, откидывает волосы, спадающие ей на плечо, и выпрямляется.

— Я думала, ты никогда не спросишь.

ГЛАВА 23

ПЕЙТОН

Мыбудемкувыркаться, мыбудемкувыркаться, мыбудемкувыркаться. Я напеваю эти слова, не могу выкинуть их из головы. Я просто знаю, что мы собираемся… могу сказать это по тому, как Рим смотрит на меня — как будто я самое вкусное блюдо в меню.

Его рука обжигает мою поясницу, когда мы идем по темным, сырым улицам Нью-Йорка, уворачиваясь от людей на протяжении всех трех кварталов до его дома.

По необходимости, поскольку я на высоких каблуках, хватаю Рима за предплечье и крепко сжимаю после того, как в первый раз мой каблук зацепился за канализационную решетку и чуть не оторвался.

Он поддерживает меня всю оставшуюся дорогу.

Еще. Один. Квартал.

Мое сердце готово выскочить из груди, оно так быстро бьется.

Мы подходим к зданию, где стоит швейцар в зеленой куртке. Он улыбается, кивает и с размаху открывает тяжелую дверь, пропуская нас в роскошный вестибюль.

Почему-то здание кажется слишком изысканным, слишком элитным. Слишком глянцевым и холодным, как будто оно возлагает большие надежды на каждого, кто входит в дверь.

Приподнимаю подбородок.

Прижимаюсь спиной к прохладным металлическим стенкам лифта, когда двери открываются, и мы заходим внутрь, поднимаясь на последний этаж. Когда двери дзинькают и открываются, Рим сбрасывает пальто.

Я делаю то же самое, вешаю его у двери и поворачиваюсь к нему лицом.

Как и во всем остальном, он не теряет времени даром, сосредотачиваясь на желаемом и добиваясь этого точными движениями. Уверенный в себе, Рим подходит ко мне и кладет руки на мою талию.

Я отступаю назад, пока не прижимаюсь спиной к стене, а его горячий рот оказывается на моей шее, чуть ниже уха. Он посасывает мою сережку, закатывает глаза эротическим образом, что мои собственные, черт возьми, чуть не закатываются к затылку.

— Хочешь осмотреть мою квартиру сейчас или утром?

Вау.

Мы делаем это.

Будем.

Кувыркаться.

— Утром, после того, как ты накормишь меня блинчиками с большим количеством масла и сиропа, — стону я, наслаждаясь его теплым дыханием.

— У меня нет теста для блинов, — бормочет Рим в ответ.

— Ммм. Тебе лучше купить, а то эта одежда не будет снята.

Он отступает назад, чтобы изучить мое выражение лица.

— Ты, бл*дь, серьезно?

Я смеюсь.

— Да. Я хочу блинчики.

Его ворчание уморительное. Сексуальное.

— Отлично. Боже, какая ты властная.

— Мм-хмм. — Я притягиваю его рот обратно, к своему, раскрывая его, чтобы язык Рима мог проскользнуть внутрь. Это происходит, и мой язык танцует с его, поглаживает.

Кружит.

Влажный и горячий.

Мы ласкаем друг друга довольно непристойно. Я целую Рима Блэкберна.

Целую. Рима. И это еще сексуальнее, еще лучше и интенсивнее, чем я думала. Но сейчас во мне живет потребность, которую я должна удовлетворить.

Немедленно.

— Покажи мне свою спальню.

Офигеть, я только что это сказала? Это так на меня не похоже. Я могу подумать о том, чтобы сказать что-то подобное, но я точно никогда не говорила ничего похожего вслух мужчине.

Тем не менее, Риму это явно нравится, потому что он наклоняется, и не успеваю я опомниться, как он берет меня на руки и несет по коридору.

Он не останавливается, пока не входит в темную комнату, задевает локтем розетку, и две лампочки на прикроватном столике не загораются.

Они тусклые — скорее для настроения, чем для освещения — и создают красивое сияние в темной спальне. Она именно такая, какой я ее себе представляла: большая и внушительная, с огромными панорамными окнами, из которых открывается вид на район. Небо освещено благодаря городу, и хотя вид загораживают высокие здания, он все равно впечатляет.

Бетонные полы. Серая кровать. Белое постельное белье, что меня удивляет. Все остальное черное. Суровое и серьезное.

Холодное и неумолимое.

Таким, каким я Рима себе представляла до того, как узнала его поближе.

Я подхожу к нему, тереблю синий галстук на его шее, затем ослабляю его, чтобы снять через голову и отбросить в сторону, но недалеко, чтобы я могла использовать его позже для… по любой причине.

— Я мечтала об этом целую вечность, — шепчу я, перебирая пальцами верхнюю пуговицу его рубашки — душной для свидания, но подходящей для деловой встречи.

— Расскажи мне. — Мои уши обманывают меня, или его голос надломился? — Подробнее.

— Ну, — начинаю я, — в своих фантазиях я снимаю с тебя галстук вот так и держу его поблизости на случай, если захочу связать им твои руки.

— Действительно?

— Да. Или… Я могу заткнуть тебе рот кляпом, если ты будешь мне мешать. Что, как мы оба знаем, является наиболее вероятным сценарием в данном случае.

— Ты думаешь, что ты главная?

Я ухмыляюсь.

— О, Рим. Я не думаю, что я здесь главная. Я знаю, что я главная. Ты можешь быть боссом на работе, но я буду боссом в этой спальне.

Я так уверена в себе. Так агрессивна.

Мне это нравится.

Нравится, как Рим смотрит на меня, глаза полуприкрыты и взгляд ленивый, ему нравится, как я беру контроль.

Я не хочу доминировать над ним, я просто хочу делать с ним то, что хочу…

— Хорошо. — Его ответ звучит тихо. Он удовлетворен.

Рим все еще смотрит на меня настороженным взглядом, когда я начинаю расстегивать его рубашку. Ткань, потертая и мягкая, скользит сквозь мои пальцы, и когда я вытаскиваю подол из его джинсов, у него перехватывает дыхание.

Просунув ладони под майку, я касаюсь его груди, сначала осторожно.

Затем более уверенно, проделывая путь вверх по его прессу и грудным мышцам.

Ммм… Кто-то из нас стонет, и я почти уверена, что это не я. Неторопливо, позволяю своим рукам блуждать по его верхней части торса, наслаждаясь его гладкой плотью. У него не так много волос на груди, как я думала, только легкая россыпь на твердых грудных мышцах. Она едва заметная, но она есть.

Когда я заканчиваю исследовать, проникаю руками под его рубашку. Тяну ее вверх, через голову, пока полностью не снимаю с тела Рима, и она не падает на пол.

Рим Блэкберн, стоящий передо мной в одних брюках, — я не думала, что когда-нибудь это увижу. Он — в моем полном распоряжении, он — пластилин в моих руках.

Мои руки слегка дрожат. Я могу много говорить о трахе, но на самом деле я не самая опытная девушка в мире… У меня было всего несколько сексуальных партнеров. Около трех.

Один почти не считается, потому что мы учились в колледже, и никто из нас ничего не знал. Возились, лапали друг друга. И я уверена, что с первого раза он даже не вставил свой член в нужную дырочку.