Наемники Судьбы.Пенталогия - Юлия Федотова

Хельги деликатно кашлянул.

Желтые глаза не мигая уставились на него, оскалились крупные, острые зубы.

– Приветствую вас, почтенный! – сказал спригган учтиво. Он плохо представлял, как надо вести себя с оборотнями, потому решил быть по возможности вежливым. – Ничего, что я вошел? У вас было не заперто.

Он выбрал неверный тон. Именно вежливость хозяин расценил как неслыханную наглость.

– Да знаешь ли ты, презренный, кто пред тобою? – взревел мгновенно изменившийся монстр. Лицо его, только что вполне человеческое, на глазах стало вытягиваться в звериную морду, на пальцах отросли желтые когти, тело трансформировалось. Зрелище из разряда «нервных просим удалиться».

Но странный гость, вместо того чтобы пасть на колени от ужаса, завопил:

– Эйэй, подожди! Ты же разговаривать не сможешь с таким рыломто! Я ведь по делу!

Оборотень вновь обрел человечьи черты.

– Стало быть, ты знаешь? – спросил он тихо и грозно. – И все равно осмелился прийти?

Хельги опять перешел на «вы», твердо следуя избранной манере поведения.

– Извините, если побеспокоил, я на минуточку. Тут у вас на столбе, – он кивнул в сторону окна, – двое моих приятелей. Я, собственно, за ними.

Оборотень расхохотался. Нахальный пришелец его развлекал, но и настораживал. Впрочем, он не сомневался в собственном превосходстве.

– Неужели? И ты уверен, что мы отпустим твоих друзей?

– Вряд ли я могу быть уверен в этом, – дипломатично отвечал Хельги. – Мне остается лишь уповать на ваше благоразумие и здравый смысл. – Вот они – занятия риторикой! Загнул не хуже самого мэтра Арчибальда! – Я примерно представляю, зачем вам понадобились мои спутники. Но, сверяю, они совершенно не подходят для такого дела.

– Ах вот даже как! Позволь осведомиться, почему же? Люди как люди, – издеваясь, спросил оборотень.

– Именно потому, что они вовсе не люди. Тот, что с бородой, – гном, подземное горное существо, – заметив недоумение вожака, пояснил Хельги. – А второй вообще никто. Просто ученик. На него даже человечья магия не действует.

Хозяин скривился. Видно было: не верит!

– А сам ты кто будешь?

– Я спригган, Хельги Ингрем, подменный сын ярла Гальфдана, – отрекомендовался гость (умолчав на всякий случай про «Злого»).

– Значит, спригган? – Слово это ровным счетом ничего не говорило измененному. – А ты не боишься, спригган, что я разорву тебе горло за твою дерзость?

Хельги удивленно моргнул – он так старался вести себя почтительно! – а потом ответил честно:

– Нет, не боюсь.

– Напрасно!

Изза стола поднимался человек – на Хельги бросился уже зверь, огромный, стремительный и мощный. Спригган едва успел увернуться.

Ох как же ему этого не хотелось! Ведь одежда на нем была вовсе не спригганская, правильно сшитая и заговоренная, а самая обычная, человечья. Но в те секунды, когда Хельги уже с трудом удерживал за шкирку извивающегося и брызжущего слюной зверя, ему стало предельно ясно: вежливые речи тут совершенно не помогут, надо демонстрировать силу.

Но оказаться посреди чужого населенного пункта в чем мать родила – нет уж, извините! И отшвырнув подальше беснующуюся тварь, Хельги исхитрился и осуществил прямотаки эквилибристическую трансформацию. В результате его туловище оказалось увенчано головой полярного волка, кисти рук превратились в лапы, а сзади возник незапланированный хвост. Хвосту было очень тесно и неудобно под одеждой.

Эффект последовал незамедлительно и превзошел самые смелые ожидания. Изготовившийся для очередного броска вожак резко затормозил, лапы его неуклюже разъехались, зверь распластался на брюхе и поджал хвост. Секунда – и перед Хельги предстала коленопреклоненная человеческая фигура.

Спригган тоже поспешил принять свой нормальный вид. Особенно радостно было расстаться с хвостом. Но на этом удовольствия закончились. Хельги с ужасом увидел, что оборотень, как был на коленях, ползет к нему, вывалив язык, с явным намерением если не облизывать, то целовать ноги! Титаническим усилием воли Хельги подавил желание завизжать и забраться на стол.

– Повелитель! – причитал оборотень. – Прости меня, недостойного! О! Как я сразу не распознал твоего величия! Казни меня лютой казнью, я заслужил. Слепец, о слепец! Как я мог позабыть слова пророчества?!

– Да в чем делото? – с отчаянием спросил Хельги. – Знаете, я, пожалуй, пойду. Вы не возражаете? – Он стал пятиться к выходу.

Оборотень возражал. Он крепко обхватил ноги сприггана, распростерся на полу и заскулил:

– Нет! Казни меня, жалкого пса! Но не покидай мой народ, не лишай последней надежды!

– Хорошо, хорошо! Не покину, не волнуйтесь, – поспешил успокоить Хельги, осторожно высвобождаясь. Он начинал понемножку впадать в панику.

Вот беда! Кто бы мог подумать, что у здешних оборотней такая неустойчивая психика?! А в том, что главный оборотень рехнулся, у Хельги не осталось ни малейшего сомнения.

И не он один! Отцепившись наконец от ног Хельги, измененный подскочил к окну и протяжно взвыл, Заунывный звук разнесся по округе, подхваченный сотней глоток. Спустя считаные минуты зал до отказа заполнился народом.

Если бы оборотни нападали, пусть даже всей толпой, Хельги не дрогнул бы. Но они вели себя точно так же, как их предводитель: ползали на брюхе, пресмыкались и называли его «повелителем». Спригган был полностью деморализован. И на стол он всетаки залез – а что ему оставалось? Эти твари и бровью не повели. Авторитет «повелителя» был столь велик, что действия его обсуждению не подлежали. Зато Хельги они пошли на пользу. Взгляд его упал на раскрытую страницу фолианта.

Спригган глазам своим не поверил: на пожелтевшем пергаменте черной тушью было изображено кошмарное создание: волчья голова на антропоморфном теле, волчьи лапы и хвост, пунктиром обозначенный под одеждой. И одежда не местная, староземского покроя. Именно такая была сейчас на Хельги. Позабыв все на свете, спригган пробежал глазами текст:

«…из недосягаемых западных пределов. И распознать Его надобно по великому искусству его, ибо не токмо все тело, подобно простому вилктаку, но любой из членов его способен обратить по воле своей. И всяк, кто явится и назовется именем его зимою, весною или осенью, будет Лжец, ибо явится Он о средине лета. И всяк, кто явится ночью, будет Лжец, ибо явится Он при свете дня. И всяк, кто назовется именем Его, будет Лжец, ибо не назовется Он. Но горе не распознать Его ибо покинет безвозвратно и не скажет Слово свое. Горе и кровь будет в слове Его, но горше не внять Слову Его, ибо в нем спасение. И горе прогневить Его, ибо гибель несет меч его…»