Власть оружия - Виктор Ночкин

Мажуга резко крутанул руль, направляя сендер прямо на всадника. Тот ударил маниса пятками, но не успел уйти от столкновения. Тяжкий удар сотряс кузов, Йоля снова выронила разряженную «беретту» и повалилась вперед. Совсем рядом, у нее над головой пронзительно заверещал ушибленный ящер, а когда она, подцепив пистолет, выпрямилась — прямо перед ней на капоте сидел молодой дикарь, и поднимал тускло блестящий клинок. Мажуга, привстав, швырнул отрезанную голову в Уголька, угодил в лицо, мальчишка кувыркнулся с капота, в воздухе мелькнули пятки… Игнаш, проехав немного, затормозил, вытянул из кобуры кольт и встал, озираясь. Уголек пропал. В нескольких десятках шагов от сендера манис, хромая, удалялся в пустыню, его силуэт медленно таял в сером мареве. Свистел ветер, песчинка шуршали по обшивке сендера и всхлипывала Йоля…

— Отъедем немного, пусть потеряют нас, — решил Игнаш.

Ветер то немного стихал, но с новой силой швырял у лицо мелкий колючий песок. Мажуга проехал несколько сот шагов и развернул сендер. Вокруг все было серым, пустыня казалась расчерченной полосами несущейся в воздухе пыли, над верхушками песчаных бугров словно курился дым — там возникали и распадались небольшие смерчи. Когда двигатель заглох, стало слышно лишь вой ветра и тоненький скрип песчинок о борта.

— А я нос разбила, — пожаловалась Йоля.

Игнаш не ответил, он оглядывался, стараясь запомнить, в какой стороне отсюда произошла схватка. Ветер мгновенно заметал следы, а барханы и тощие колючки между ними были слишком похожи и не могли служить ориентиром. Йоля наконец занялась «береттой», снарядила магазин, повертела оружие в руке… да так и не рискнула убирать в кобуру. Казалось, вот-вот снова выскочат откуда-то вопящие людоеды.

— Что ж теперь делать? — снова заговорила девчонка. — Куда бежать-то?

— Кажется, ветер стихает.

— Ну.

— Когда стемнеет, попробую отыскать наших, может, кто еще уцелел.

К вечеру ветер пропал вовсе, и стало невероятно тихо. Йоля даже несколько раз пощупала уши — совсем уж непривычно. В Харькове непрерывно шумела вентиляционная система, вся жизнь прошла под эти звуки. Еще она несколько раз пощупала разбитый нос. Кровь перестала течь, зато осталась царапина и опухоль. Когда солнце опустилось к череде невысоких барханов на западе, Мажуга повел сендер обратно, ехал медленно, высматривая приметы недавней схватки. Наткнулись на труп маниса, на котором пировала парочка катранов. Четыре небольших черных птицы сидели поодаль на песчаном пригорке и терпеливо ожидали своей очереди. Хлопая крыльями, опустилась пятая и замерла, словно изваяние из черного камня. Более крупный катран оторвался от еды и вразвалку сделал несколько шагов к сендеру. Оттянутое брюхо раскачивалось при всяком движении из стороны в сторону. Хищник поднял морду, разинул пасть и засипел, показывая окровавленные клыки. Йоля подняла пистолет, но Мажуга бросил:

— Не надо. Объедем стороной.

Обогнув место пиршества пустынных тварей, они покатили дальше. Ехал Мажуга медленно, и к месту, где дикари устроили засаду, добрались, когда солнце село, и небо над пустыней быстро темнело. Сендер Самохи уехал недалеко, меньше сотни шагов отделяло его от опрокинутой мотоциклетки. Мертвецов не было — ни оружейников, ни дикарей.

— Все тела унесли, — заметил Мажуга. — Наверное, тащить недалеко. Значит, придется быть осторожными и фары не включать. Посиди здесь.

Он выбрался на песок и побрел к сендеру, осмотрел сиденья, залез в багажник. Йоля, привстав, следила за тем, как он то появляется на виду, то исчезает за бортом сендера. Мажуга нашел пустую канистру и слил топливо из бака брошенной машины. Вернулся, сказал:

— Оружие унесли. Умеют им пользоваться, что ли? Или так, на продажу?

Потом слил топливо в бак собственного сендера и побрел с пустой канистрой к мотоциклетке. Покончив с бензином, объяснил:

— У нас полный бак. До Моста, вроде, хватит, даже с запасом.

Потом, подумав, добавил:

— Если не заплутаем здесь, конечно. Вроде, если держать все время на север, то должны куда-то выбраться, к Мосту или около него. Но сперва хочу выяснить, может, кого из наших дикари живым уволокли. В сендере крови почти не было, хороший признак.

— Дядька Мажуга, может, лучше поедем на север, а?

— Нет, так не годится.

— Правило?

— Точно.

Йоля вздохнула. Если Игнаш сказал: «Правило», значит, не свернет, покуда до конца не пройдет весь путь, что назначил себе. Ну и ей, Йоле, заодно, тоже назначил. А что она? Разве может теперь без Мажуги? Не может. И не хочет. Путь теперь у них один, общий…

Игнаш еще раз сходил к мотоциклетке, возвратился со свертком брезента, бросил на заднее сидение. Сверток глухо звякнул.

— Патроны нашел, — объяснил Мажуга и задумался, глядя на быстро темнеющий горизонт. — Вот что, посиди-ка здесь, из сендера ни на шаг.

— А ты куда?

— За бархан гляну, туда, где они засаду устроили. Арашака там убили, посмотрю, нет ли еще чего. До темноты спешить некуда.

— А потом?

— Потом буду высматривать, где костры. Если стойбище этих черномазых рядом, то огонь, наверное, заметен будет ночью. Что бы ни случилось, жди здесь.

Повернулся и побрел к гребню длинной песчаной насыпи, за которой все и началось. Йоля с тревогой следила, как он шагает к насыпи, останавливается, глядит по сторонам, поглаживая рукоять кольта. Вот Мажуга пошел вверх по склону, песок посыпался из-под его сапог. Его фигура вырисовалась на фоне темно-синего неба над перекатом, он пригнулся, ускорил шаги, пересек верхушку, с каждым шагом его видно все хуже, он уже по другую сторону, еще шаг, еще, видны только плечи, только голова, кепка, силуэт уходящего человека сливается с очертаниями холма, скрип песка под ногами звучит тише… и наконец Йоля осталась одна. Совсем одна посреди тишины.

Йоля ждала, сжавшись в комок на сиденье сендера, ей было страшно. Вдруг показалось, что Мажуга не вернется, что она теперь навсегда одна среди темноты и тишины. Никогда прежде ей не приходилось бывать в такой темноте, тишине и одиночестве. Свет ламп, шум вентиляторов, неизменное присутствие рядом членов банды — сколько себя Йоля помнила, всегда было так. И вдруг появился Игнаш, вырвал ее из привычной круговерти серых дней, наполненных воровством, недоеданием, страхом и вечной враждой с окружающим миром. Вырвал — и она оказалась в совершенно другой жизни. Здесь были расстояния и простор, здесь были ветер, вино, оружие в руках, много незнакомых людей, и даже не все они оказывались врагами. Здесь были правила, солнце и надежда. И все это сейчас ушло вместе с Мажугой. А может, и солнце больше не взойдет? Может, пустота и темнота — навеки? Ей стало по-настоящему жутко. Страх одиночества стал даже сильней страха смерти. Лучше уж пустыня со всеми ее смертоносными обитателями… Йоля открыла дверцу и поставила ногу на песок. Подождала — ничего не произошло, никто не набросился из темноты, не зашуршал песком.

Тогда она решительно выбралась из сендера и отошла от него на несколько шагов. Пустыня оставалась безмолвной. Йоля направилась к бархану, за которым скрылся Мажуга, достигла подножия, стала взбираться по рыхлому склоны, песок под ногами осыпался струями, и это было единственным движением, а шорох песчинок — единственным звуком. Она достигла гребня и посмотрела вниз, потом взгляд скользнул дальше — тот же песок, который сравнял и выгладил ветер. Потом она разглядела очертания неподвижного тела, почти полностью занесенного песком. Ей показалось, что это Игнаш, и Йоля, позабыв об осторожности, со всех ног помчалась к лежащему. Подбежала, присела в песок, протянула руку… Под пальцами было холодное и гладкое. Вглядевшись, она сообразила: у мертвеца нет головы!

Йоля взвизгнула и резко вскочила, попятилась от трупа и вдруг наткнулась спиной на что-то широкое, жесткое и живое. Под ногами песок зашевелился и стал стекать куда-то вниз, ноги поползли в открывающуюся пустоту… Йоля подавилась собственным криком, песок из-под ступней убегал все стремительней — считанные мгновения, и она повисла над пустотой, ее держали сильные руки, поднимали и оттаскивали от разверзающейся ямы, а там, внизу, что-то чавкало, клацало и шевелилось. Йоля пищала, хотелось кричать от страха, но горло перехватило, она издавала негромкие звуки и боялась обернуться и глянуть, кто ее держит над убегающим из-под ног песком.

— Тихо, — велел знакомый голос, — не ори, успокойся.

— Ой.

— Ты что здесь забыла? Я ж велел в сендере ждать!

— И-и-игнаш…

— Давай-ка, осторожненько…

Мажуга, не опуская Йолю на землю, попятился от ямы, на дне которой затаилась неведомая опасность. Она повисла в неудобной позе, но ей было хорошо и спокойно в этих объятиях.

— Ты ушел, я боялась, что все, того… не вернешься.