#Розовым мелом (СИ) - Муравская Ирина

Проведать коллектив. Или постоянных клиентов.

Ложных надежд не лелею, прекрасно зная, что едва моя нога перешагнёт порог стриптиз-клуба «Снежный барс» про меня никто и не вспомнит. Так было всегда. Со всеми девочками. Так устроен мужской мозг. Он умеет быстро переключаться. А мы умеем быстро забываться.

Вот только в любых правилах, как водится, есть исключения. Вспоминаю об этом в холле, когда мы лоб в лоб сталкиваемся с… Витей. Ну класс. А нельзя было как-то без этого?

— Привет, красавица. Ты, как всегда, со своим телохранителем? — Витя улыбается мне так спокойно будто мы наедине. Самоубийца что ли?

— Ты бы своё тело бережнее хранил. А то мало ли что, — огрызается Илья.

— Слушай, твои угрозы порядком успели наскучить.

— Да кто угрожает? Это добрый совет. Которым не грех и воспользоваться. Раз в ушах сплошные серые пробки и вежливых просьб ты не понимаешь.

— Не заводись, — мягко касаюсь локтя Князева.

— Да спокоен я, спокоен.

— Незаметно, — Витя, теряя всяческий интерес к моему сопровождающему, переключается на меня. Точно самоубийца. Может я чего не знаю?

Может у него его костюмчик пуленепробиваемый? — Я тебя несколько недель здесь пытался поймать.

— Дохлый номер. Я тут как бы не работаю больше. За лифчиками вон приехала.

Чтоб никому не достались, — для убедительности трясу пакетом.

— О… Даже так. Хорошая новость. Давно пора. Не место тебе здесь.

Интересное замечание. А где тогда место? Может он знает конкретное? Илья вот знает. Дома. Рядом с ним под боком. Так вчера мне сказали. Кхм… после ванной.

После длительного пребывания в ванной, если точнее.

Ничего не отвечаю, от чего возникает неловкое молчание.

— Мы идём или что? — нетерпеливо подгоняет меня Князев.

— Да. Идём.

— Вообще-то я бы хотел поговорить с тобой. Наедине, — активизируется Витя, пожирая меня взглядом.

— Это вряд ли, — тут же бычится мой темпераментный мишка Гризли. Ох, ёлки. Вот ему только повод дай.

— Я хочу поговорить. Дай нам пару минут, — прошу Илью предельно спокойно. Без наездов из разряда: не смей тут командовать, я не твоя собственность. Зачем? Чтобы накалять обстановку? Психами ничего не добьёшься, а вот лаской можно горы свернуть. — Пожалуйста.

Просьба не встречает особого воодушевления, но всё же из моих рук послушно забирают пакет.

— Жду на улице. Не задерживайся. А, и это… — из пачки, нашаренной в кармане, губами выстреливается сигарета. — Поинтересуйся хоть у человека как жена с дитём поживают. Типа дань вежливости.

— Поинтересуюсь-поинтересу… ЧЕГО? — ответа не получаю, потому что Князев к этому моменту уже уходит. Нормально вообще, ляпнул и пошёл. Разве можно так…

Стоп. Речь вообще щас не об этом. Со скрипом подошвы разворачиваюсь всем корпусом к Вите. Который стоит такой тихий и растерянный, что даже переспрашивать не надо. И так очевидно. Очаровательно. Подавляю истерический смешок. — Жена, значит.

— Я хотел сказать… — обескуражено трёт он нос.

Хотел… сказать??? Не а. Не получает держаться. Меня выносит. Буквально.

Начинаю ржать как ненормальная во весь голос. В холле никого больше нет, но уверена, меня и в зале слышно.

— Я всё объясню… — пытаются оправдаться, но я жестом заставляю его замолчать. И продолжаю ржать, запрокинув голову и зарываясь пальцами в волосы.

Это нечто. Просто нечто.

— Да что со мной не так? — сквозь смех кое-как выдавливаю из себя. — Где и кому я перешла дорогу, что карма упорно подсовывает мне козла за козлом? Один тряпка, другой инфантил, третий полжизни меня гнобил, у четвёртого вместо мозгов плавленый сыр и зашкаливающее эго, пятый вообще женат. В этом городе остались нормальные парни?

Смех сквозь слёзы, честное слово. Потому что ни черта это не весело. Это какой-то бред. Словно один большой вселенский стёб.

— У нас с женой сейчас сложный пер… — вскинутую ладонь решительно сжимаю в кулак, пресекая бесполезное блеянье.

— Ни звука. Ни единого звука. Мне не нужны оправдания и душещипательные истории о том, как ты устал от семейной жизни и решил расслабиться на стороне. Да хоть вы уже не живёте вместе, мне плевать. Не хочу и не надо. Просто давай закончим прямо на этом моменте.

— Ты даже не даёшь возможности объяснить.

— А зачем? У нас всё равно с тобой ничего бы не вышло, я уже говорила. Сейчас же и подавно. Разведённые папаши выходного дня, прости, меня не интересуют. А не разведённые тем более.

Стоит отдать должное, реагируют весьма достойно. По мужски. Не то, что Гордеев со своей истерикой.

— Я тебя услышал. Прости, что не сказал сразу.

— Прощай, Витя. Надеюсь у вас с женой всё наладится. Ребёнку нужны оба родителя. Поверь, я знаю.

Сваливаю отсюда поскорее, пока этот театр абсурда окончательно меня не доконал.

— Как пообщались? — ехидно интересуется Илья, на что я раздражено пинаю его в бок и молча иду к машине. — Эй, я-то в чём виноват? — обиженно затаптывает он уроненный тлеющий окурок.

— Просто давай уже уедем.

— С удовольствием, — загружаемся в мерс и тачка срывается с места, оставляя позади и клуб, и несостоявшегося ухажёра. У меня так и так не было на него видов, но… Блин! Это же банально обидно. А если бы вляпалась?

Следующие минут пять, наверное, сижу надувшаяся и со скрещёнными на груди руками.

— И давно ты знаешь? — нарушаю тишину в салоне.

— Что именно? Таблицу умножения? С младшей школы.

— Князев, не беси.

— А ты формулируй вопрос чётче.

— Про жену его давно в курсе?

— А. Не. Не особо. Навёл справки. После Сиджеса. Скатался ещё разок к его товарищу, ну ты помнишь. Чувак чуть в штаны не наделал, когда меня увидел. Имя сдал моментом, даже просить не потребовалось. Мартын отца припряг, а там уж пробить по базе секундное дело.

— Какой обстоятельный, вы посмотрите. Всех приплёл. И Мартынова, и отца его. А мне сказать не, не надо было?

— Зачем? Я надеялся, что этому кренделю хватит извилин отвять самостоятельно.

— Не хватило.

— Не хватило, — соглашается Илья.

— И что нарыл интересного?

— А твой Ромео что рассказал?

— Ничего. Я не стала слушать.

— И правильно. Всё равно скука смертная. Ипотека, да жена декретница.

Законопослушный офисный клерк. Даже штрафы за превышение все вовремя оплачены. Не прикопаться.

— Потрясающе, — обречённо подвываю я. Витины штрафы меня мало волнуют, а вот семейное положение… — Полный набор: мажор, женатик, сводный братец.

Коллекция так коллекция.

— Не понял, а что не так со сводным братом? — искренне удивляются. — И чисто технически, если что, мы друг другу не сводные.

— Условности так важны?

— Веришь? До одного места. Ты моя, остальное не колышет.

Отворачиваюсь к окну, чтобы он не видел рвущейся наружу улыбки. «Ты моя». Ещё не совсем его, конечно, но где-то на полпути к этому.

Закрываем тему и больше к ней не возвращаемся. Закрыли, забыли, забили гвоздями. Баста. Вместо этого разглядываю вечернюю Москву, утопающую в огнях и размышляю над тем, что будет дальше. С работой и ночными сменами покончено, с недосыпом покончено, с долгом за семестр всё решено. Остался лишь последний рывок перед дипломом.

Я боялась, что стычка Ильи с Артёмом скажется на учёбе, но прошло уже столько дней и пока ничего. Более того, Гордеев от меня теперь как от чумы шарахается. Едва заметив в коридоре, приклеивается к стенке и ползёт вдоль неё разукрашенным гематомами привидением. Представления не имею как Князеву это удалось, но он в прямом смысле слова запугал самое наглое и непрошибаемое на весь универ существо. Думаю, снова не обошлось без папаши Мартынова.

Тимур, кстати, всё-таки объявился, как и ванговал Огурцов. Только не на следующий день, а во вторник после обеда. Я тогда была дома одна и, признаться, сильно перетрусила увидев его на пороге. Даже мысленно уже начала прикидывать в уме, успею ли добежать до разделочных ножей на кухне, но…