Новый Михаил - Владимир Викторович Бабкин

года[15]

Из Николаева вышел в море для проведения ходовых испытаний новейший российский линкор «Император Николай I», построенный по типовому проекту серии «Линкор “Императрица Мария”».

После вступления корабля в строй он станет третьим самым современным линейным кораблем, входящим в состав сил Черноморского флота России.

Напомним читателям, что в Севастополе успешно завершен подъем линкора «Императрица Мария», затонувшего вследствие германской диверсии. Возвращение в строй главного корабля серии намечено на 1918 год.

Письмо Надежды Константиновны Крупской сестре мужа – Марие Ильиничне Ульяновой

Милая Маняша!

Я собиралась сегодня настрочить длинное-предлинное письмо: Володя укатил в Париж, и без него стало как-то пусто. В мае моя базедка[16] обострилась и обрекла меня здесь на скучную «холостую» жизнь. Приезд Клары[17] и Анжелики[18] лишь отчасти скрасил мои «больничные» будни.

Из Парижа от Володи была всего одна открытка, да и та шла две недели. На днях получила от Володи письма, одно шло четыре недели, другое – три. Ужасно долго письма идут. Володя советует мне призаняться испанским языком, пока учу с Анжеликой итальянский, я вряд ли последую его совету. Но после клиники девочки обещали мне найти испанца, по опыту знаю, так дело пойдет лучше. Я заразилась, видно, Володиной idee fixe – хочется одолеть языки во что бы то ни стало.

Володя выслал немного денег на лечение и житье. Теперь и на новую операцию хватит. Надеюсь, она поможет лучше первой. В первом письме вспоминал Володя про шушенский «семейный тулупчик», что он купил мне в Красноярске. Помню, как счастливы мы были в те дни, вместе ездили в нем к Куровскому[19]. Тогда еще Володя шутил, что места в нем еще на двоих хватит. Девочки молчат, но я чувствую, да и по 14-му году знаю, что не на нас двоих теперь тот тулупчик. Я Володе еще до войны в Париже предлагала от него уйти, но он, хоть и атеист, на все твердил что «наш брак венчанный». Может, наконец, эта революционная кутерьма поможет его счастью.

Вторым письмом Володя прислал свои «Уроки»[20]. Пожалуй, это пусть краткая, но сильнейшая его работа. Он гений и умеет увидеть и написать то, что ускользает от всеобщего понимания. Высылаю их тебе. По возможности тоже пошли товарищам. Хоть наш покой здесь и охраняют итальянцы, но в других кантонах беспокойно, и дойдут ли мои письма, не знаю.

Ну, прощай, крепко обнимаю,

Н. Ульянова

Крым. Дворец «Меллас».

Императорский командный пункт

5 (18) августа 1917 года

Отложив доклад генерала Брусилова о последних раскладах перед генеральным наступлением на Константинополь, я устало потер глаза.

Гонка, гонка. Бешеная гонка. Гонка изо всех сил.

Ничего нельзя отложить или замедлить. На нашей стороне время и на нашей стороне погода. Каждый день промедления мог в разы усложнить нашу главную задачу – взять Проливы. Потому и спешили. Да так спешили, что ногти ног срывали на бегу. Да и рук тоже.

Спешили. Пока не изменилась международная и внутренняя обстановка, пока войска на кураже и готовы идти вперед, а не затеют какую-нибудь свою очередную бузу. Пока наши «союзники» не очухались и не начали нам ставить палки в колеса. Пока…

Да уж, свадебное путешествие. Привез, что называется, молодую жену в Крым. В путешествие.

В путешествие, Карл! Свадебное!

Сколько длится свадебный отпуск у императора и императрицы? Не знаю, как у кого, интернета у меня нет под рукой, чтобы посмотреть, а вот у нас все было отнюдь не так красиво, как иной раз можно прочитать в официальных мемуарах всякого рода царственных особ.

Всей романтики у нас было – сладкая ночь, день (с перерывом на совещание с монархами Италии, Болгарии, Греции, Румынии, Черногории да на планирование решающей битвы Великой войны), плюс еще одна вкусная ночь в том самом охотничьем домике, в котором с милым рай и в шалаше. Увы, так оно пока и есть. Пока рай остался именно в той ночи и именно в том домике-шалаше. Утром же суровая действительность вырвала нас из неги блаженства влюбленных молодоженов и отправила в грязные завшивленные окопы повседневности.

Я, так сказать, влюбленный Ромео, чуть ли не круглосуточно решал вопросы подготовки к генеральному наступлению и своему отъезду в Севастополь, пытаясь при этом разрулить проблемы в собственном столичном тылу, которые в любой момент могли вылиться в прелестный государственный переворот. И это при том, что я Москву должен был покинуть на неопределенное время. Может, на месяц, а может, и на два. И до тех пор, пока мои войска не одержат самую знатную победу в новейшей истории империи, я не мог быть уверенным в том, что меня не попытаются сбросить с того самого старого стула с высокой спинкой, увенчанной короной, которое стоит у стенки в Андреевском зале Кремля. И ясно, что желающие постараются законопатить меня еще до падения Константинополя, ибо после него моя популярность достигнет просто космических высот, и сбросить меня можно будет только прямым ядерным ударом.

Более того, я бы не исключал, что найдутся внутренние враги, готовые сорвать наступление или даже подвести наши войска под разгром, лишь бы свалить мою худощавую тушку с трона. Ситуация вокруг свержения Николая Второго не оставляла мне ни малейших иллюзий на сей счет. Тем более что перед свержением он тоже задумал взять Константинополь. Как и я. Поэтому следить нужно было за событиями весьма и весьма бдительно. И принимать всяческие превентивные меры.

Моя же бедная Маша сначала погрузилась в бесконечные репетиции празднования 770-летия Москвы и нашей с ней коронации. А это, скажу я вам, то дело, которое требует недюжинного здоровья и терпения. Не говоря уж о том, что ей приходилось разучивать просто-таки квадратные