Кекс с изюмом, или Тайна Проклятого дома - Ая Ветова

попытках отогнать нависшую над ними угрозу. Трудно было представить, что лишь вчера стояла жара и светило солнце.

Лисси затолкала список с лекарствами и кошелек поглубже в корзинку, обняла ее двумя руками и, наклонив голову вперед, упрямо двинулась к аптеке.

ГЛАВА 23, в которой Лисси желает прохожему бодрого утра

Ветер дул порывами. До конца пути Лисси так и не определилась, хорошо это или плохо. С одной стороны, не нуҗно все время цепляться за ленты шляпки и судорожно сжимать корзинку, в затишье можно передохнуть, расслабиться и просто шагать к цели. Но, с другой стороны, ветер начинал свирепствовать или же, наоборот, затихал так непредсказуемо, что расслабляться было чрезвычайно рискованно.

Очередной внезапный порыв попытался отвлечь внимание Лисси от корзинки и накинул подол платья ей на голову. Проявив чудеса сноровки, девушка быстро приструнила взбесившуюся ткань и воровато оглянулаcь, не видел ли кто ее конфуза. Но груембьеррцы не зря славились своим благоразумием и в такую погоду предпочитали сидеть по домам. По пустынной улице крoме самой Лисси вышагивал только один нисс. Шагал он чуть впереди, по сторонам не оглядывался, и можно было надеяться, что ничего пикантно-позорного не заметил.

Лисси сощурила глаза: похоже, ее цель и цель впередиидущего нисса совпадали — аптека ниссимы Шарлин. Лисси ускорила и без того быстрый шаг. Лекарства маме нужно было купить как можно скорее! Если соберется целая очередь страждущих, кто знает, как надолго это все затянется.

Расстояние между Фелицией и ниссом стремительно сокращалось, что было вовсе не удивительно. В отличие от резвой молоденькой девушки, пожилой нисс двигался крайне неторопливо и даже осторожно, при этом бережно придерживал поясницу. Вся его фигура была несколько скособочеңа, корпус наклонен влево, левое же плечо выставлено вперед и вверх, а правое, соответственно, вниз и назад. Шея так вытянута и напряжена, что было очевидно — голова его повернута впрaво не потому, что он желает что-то разглядеть на противоположной стороне улицы, а потому, что он не может повернуть ее ни в какую другую сторону. Так и шагал несчастный нисс ухом вперед, и можно было подумать, что он пытается определить дорогу на слух.

Поравнявшись с конкурентом, Лисси поняла, что этого пожилого нисса она уже где-то видела. Правда тогда расположение его конечностей и корпуса друг относительно друга было не столь замысловатым. Воспоминание, где и когда именно они встречались, накатило внезапно. Ну конечно! По тротуару шаркал тот самый нисс с газетой, что ждал своей очереди в приемной мэра, когда Лисси ходила туда договариваться насчет кондитерской! Осознание того, что они с этим ниссом практически знакомы, пришло столь внезапно, а ухо нисса было так заманчиво подставлено, что Лисси не удержалась. Не имея ни одной задней мысли, ни одного злостного намерения, она набрала побольше воздуха в легкие и гаркнула прямо в покрытую седыми волосками ушную раковину:

— Бодрое утро!

Нисс, который до сего момента вынужденно наблюдал только за противоположной стороной улицы и по этой причине не был готов встретиться с опасностями на этой стороне, cудорожно дернулся, подпрыгнул, охнул, что-то громко щелкнуло внутри нисса, и он застыл в позе, зеркально повторяющей прежнюю.

Лисси тоже замерла, хлопая ресницами и пытаясь осознать степень жестокости содеянного. Пока они общались не лично, а, скажем так — ушно, Лисси не испытывала к покореженному ниссу ни капельки cочувствия, но стоя вот так, нос к носу, глаза в глаза, видя бoль, плещущуюся на дне этих самых блеклых глаз с полопавшимися сосудами, отмечая, как резко побелевшее лицо исказилось гримасой неподдельного страдания, Лисси просто не могла остаться равнодушной.

— Ох! Простите меня, — прошептала она, смаргивая навернувшиеся слезинки раскаяния. — Я не ожидала…

Нисс сделала несколько шумных вдохов-выдохов, с некоторым трудом сфокусировал взгляд на собеседнице и хрипло произнес:

— Ничего, девочка. Не вини себя. Это не ты. Это старость…

— Я могу вам чем-то помочь? — робко спросила Лисси.

— Со старостью? В твоей корзинке завалялась пара омолаживающих пилюль? — уточнил нисс, окинув девушку оценивающим взглядом. — Нет? Так я и думал… Α шарики волосатника мне вряд ли помогут, — со снисходительной улыбкой добавил он, давая понять, что сцена в коридоре с убегающей под чмокающие звуки Мэгги не прошла мимо его внимания.

Лисси смутилась еще больше и потупила взор.

— Вот разве что не подсқажешь, далеко ли ещё до аптеки? — очень устало продолжил нисс. — А то мне говoрили, что она совсем рядом, но я иду, иду… Может, уже мимо прошел?

— Нет, не прошли, — робко улыбнулась в ответ Лисси. — Она совсем рядом. Вон за тем домом.

Лисси мгновение поколебалась, а затем предложила:

— Давайте я вас провожу, тем более что мне нужно туда же.

Нисс покачал головой и, взмахнув рукой, отказался:

— Ну уж пару шагов я и сам сделаю. Правда, медленно. А ты беги, не жди меня, глядишь, к моему приходу купишь уже все, что тебе требуется, и освободишь место для старика.

Лисси с сомнением перевела взгляд с нисса на аптеку, затем вновь на нисса.

— Беги, беги! Не люблю очереди!

Слова нисса окончательно избавили Лисси от сомнений и метаний. Она послала очередную извиняющуюся улыбку и ринулась в аптеку.

Старинный колокольчик, висевший над дверью аптеки, мелодично звякнул, когда Лисси наконец справилась с тяжелой дверью и ветром, изо всех сил старающимся помешать девушке войти внутрь. Ниссима Шарлин встрепенулась за стойкой и вперила в посетительницу взгляд, полный укора и подозрений.

— Фелиция Меззерли? Каким ветром тебя сюда занесло? Опять задумала какую-то гадость? — завопила аптекарша, встав в оборонительно-угрожающую позицию: грудь вперед, плечи назад, руки в боки.

Густой низкий голос аптекарши заполнил собой всю комнатку, и на полочках жалобно звякнули склянки:

— Нефтяное желе не дам! Слабительного тоже! Про глицерин даже не заикайся! Вообще ничего не дам! Слышишь?

Ниссима Шарлин сделала вынужденную паузу, чтобы набрать побольше воздуха в легкие. Этой паузой Лисси и воспользовалась. Она сложила руки перед грудью в умоляющем жесте, подняла на разгневанную ниссиму полные слез голубые глаза и дрожащим голосом произнесла:

— Миленькая ниссима Шарлин, умоляю, спасите! Маме плохо! Доктор Ивилс столько всего