Цена двуличности. Часть 1 - Алаис

на свадьбы, меня удивил, но додумать связанную с этим мысль я не успела.

—…в качестве благословляющей длани Суртаза, — ледяным тоном завершил свою фразу Альд.

При этих словах мне невольно вспомнилась знакомая с детства деревенская традиция приглашать некромага на свадьбу. Правда, причина этого была куда банальнее — чтобы в случае чего упокаивать не рассчитавших свои силы гостей. Но если приглашенный некромаг оказывался еще и жрецом Суртаза, то это был особенно благоприятный знак для новобрачных. И тем неожиданнее было узнать, что Альд этим занимался.

— Ты был жрецом?

— Нет, — веско возразил подселенец. — Суртаз отрицал свою божественность… По крайней мере, пока находился в этом мире. И хотя среди живых все равно сформировался культ, то нам, бессмертным Первый Некромант вполне наглядно продемонстрировал, что будет, если кто-то из нас решит к нему присоединиться… или возглавить.

— И что же?

Подселенец вздохнул, а мне снова пришлось сосредоточиться. Третье имя в списке было таким длинным и заковыристым, что мне пришлось серьезно сосредоточиться и буквально побуквенно его переписывать. А потом трижды перечитать, сравнивая с первоисточником, чтобы убедиться в отсутствии ошибок. Потому что лично мне, как минимум, было бы обидно получить неправильно подписанное приглашение. Впрочем, с моим корявым почерком пусть сначала хотя бы сумеют прочитать.

— Такую концентрацию, да в хорошее русло, и цены бы ей не было, — ехидно сообщил Альд.

— Что?

— Я тут тебе в подробностях рассказываю, как Суртаз лично упокоил своего Седьмого Ученика, а все твое внимание сосредоточено на жалких восемнадцати буквах личного имени человека, судя по родовому имени, являющегося потомком семьи бальзамировщиков Коаттана… — саркастически ответил подселенец. И не успела я что-либо ответить, как он добавил: — Хотя сам факт присутствия чуть ли не десятка членов этого семейства в списке выглядит довольно любопытно.

— Получается, — я отложила перо, чтобы обеспечить Альду столь требуемое им внимание, — Суртаз упокоил собственного ученика?

— Да, — последовал мрачный ответ. — Причем сделал это очень мучительным способом.

— И каким же?

Ох, чую, пожалею я об этом вопросе, когда получу на него ответ.

— Использовал на нем Последнюю Милость. Тогда как раз только были созданы первые рабочие образцы.

Я вздрогнула от неприятных воспоминаний о том, как этот артефакт пытались применить ко мне. Точнее — к подселенцу в моем теле.

— Причем не просто вытянул душу, а безвозвратно уничтожил ее. По крайней мере, так он сказал. Ну и происходило это, конечно же, не наедине. Тогда Суртаз собрал нас всех.

— И никто не попытался его остановить? — вырвалось у меня. Хорошо, что хоть не вслух. Мне не хотелось и пытаться представлять ощущения Седьмого Ученика, раз уж даже Альд назвал их мучительными. А вот мой вопрос, похоже, подселенца озадачил.

— Ты сама понимаешь, о чем спросила? — насмешливо спросил он после недолгого молчания. — Насколько я помню твои эмоции в Последнюю Ночь, тебе было не слишком комфортно от его внимания. Причем мимолетного. И тогда ты ощутила лишь малую часть его могущества. А тогда любого из нас он мог превратить в прах за считанные секунды всего лишь щелчком пальцев.

— То есть, вы все были просто-напросто запуганы…

Странно, но только сейчас я поняла этот очевидный, в общем-то вывод.

— Может, кто-то и был, — в голосе Альда мне послышалось высокомерие пополам с безразличием. Ну да, Первый Ученик, любимчик же. — Но это выходило само собой, как естественная реакция на такую мощь.

— Ага, а показательная казнь, значит, не запугивание? — саркастически поинтересовалась я, снова взяв в руки перо и положив перед собой очередное незаполненное приглашение.

— Это другое. Запрет Суртаза на его обожествление среди бессмертных был чуть ли не единственным настолько… строгим. А эта казнь, как ты выразилась, являлась публичным наказанием за нарушение неоднократно обозначенного запрета. Посуди сама — если некроманту хватило ума, рассудка и силы воли стать личем, то уж соблюдать четко очерченные правила не должно составить труда, — подселенец издал короткий смешок. — Поэтому Суртаз снисходительно относился к поклонению ему среди живых, хоть и было заметно, насколько это его раздражает… Но бессмертным такого не прощал.

Во время этой тирады я все пыталась вспомнить, с чего вообще начался этот разговор. Вспомнила.

— И получается, что ты, рискуя своим посмертием, присутствовал на свадьбах в качестве благословляющей длани Суртаза?

— Это не то занятие, которым я горжусь, но каждый раз меня очень долго и старательно упрашивали, и иногда я даже соглашался, — вздохнул Альд. — Тем более, что там требовалось всего лишь мое присутствие. Как шутила Ли, зная мое отношение к этому — полчаса позора, и очередной секретик в копилочку.

— Секретик? — удивленно переспросила я.

— Думаешь, я занимался бы этим безвозмездно?

— И что ты получал взамен?

— Чаще всего — недоступные посторонним магические наработки. Но бывало, что соглашался и на редкие ингредиенты или подопытных…

Я щелкнула челюстью, услышав последнее слово. Что уж скрывать, в последнее время как-то и подзабылось, что сидящий в моем теле высокомерный зануда и брюзга в прошлом был тем еще экспериментатором, поломавшим немало чужих жизней в погоне за новыми магическими знаниями. Чего только стоило превращение собственного друга в опасную нежить — умерца.

— Именно поэтому я и говорил тебе, что не нужно думать обо мне лучше, чем я есть. Меньше иллюзий — меньше разочарований.

Ожидая уловить отголосок сожаления или хотя бы печали со стороны подселенца, я сосредоточилась на эмоциональных ощущений. Ничего. И это почему-то вызывало у меня смутную досаду. Пытаясь ее подавить, я пробежалась взглядом по уже вписанным в пригласительные письма именам и обнаружила, что одно пропустила. Кажется.

— Знаешь, ты говорил, что я верно решила задачу на внимательность…

— Я говорил, что ты верно ее поняла. А вот решение можно трактовать двояко.

— Твоя задача — такая мелочь по сравнению с этим списком…

Под саркастический смешок подселенца я аккуратно вписала пропущенное имя. А затем, повинуясь интуитивному порыву, просмотрела уже подписанные листы пергамента и обнаружила причину ошибки: два из них были адресованы одному и тому же человеку. Винеад Шианнар Келед Тар. Взгляд зацепился за родовое имя, и я ощутила, как отсутствующие внутренности в моем животе свернулись в тугой колючий комок.

— Спокойно, это может быть просто какой-то младший отпрыск рода.

Альд определенно уловил мое состояние, но нередко его попытки успокоить меня приводили к обратному результату. Впрочем, иногда он и не скрывал, что не особенно-то и пытался.

— Но если эти два рода дружат…

— Дружба между родами — эфемерное понятие, скажу я тебе, — задумчиво проговорил подселенец. — Вот вражда — да, это встречается куда чаще. Причем, зачастую, даже между отдельными ветвями одного рода.

— Но зачем тогда его приглашать?

— Формальность. Я не знаю порядков сейчас, но в мое время было принято приглашать представителей всех знакомых родов, с кем… хм, не враждовали, скажем так. Поэтому в каждом роду обычно был человек, у которого такие мероприятия вызвали наименьшее отвращение. Его в таких формальных случаях и отправляли.

— Удобно.

— Вполне. Правда, когда приглашала родственная семья, — в голосе подселенца послышалось искреннее сожаление, — такой маневр не срабатывал.

— Вот почему это звучит так, будто ты терпеть не можешь свадьбы?

— О, ты наконец-то это поняла… — в голосе Альда явственно слышалась саркастическая ухмылка.

— Но почему? Это же весело!

— Странное времяпрепровождение, как по мне. Я и при жизни не испытывал никакого удовольствия от встречи с родственниками, которых видел едва ли не в первый и последний раз, не говоря уже о множестве посторонних людей, самым корректным определением которых может быть разве что — неприятные и неинтересные. А в посмертии это все и вовсе кажется бессмысленной тратой времени даже с учетом условной вечности впереди, — Альд мученически вздохнул. — А уж все эти… хм… праздничные развлечения — отдельный вид пыток, и каждый раз когда управляющий…

Мои детские воспоминания говорили об обратном. Красивая праздничная одежда, румяные и улыбающиеся родители, разнообразные угощения и сладости для детворы, гурьбой носящейся между столами… Возможно, я запомнила ту пару свадеб своей родни просто потому, что они оказывались настоящим праздником в череде однообразных дней, посвященных вдумчивому рассматриванию потолка в своей комнате, так как ни на что иное сил не хватало…

За моей спиной раздался щелчок двери, и на место скрывшихся обратно в глубине моего разума детских воспоминаний пришло напряженное ожидание… порицания? Ведь было за что. Я даже до середины списка