Битва Шарпа - Бернард Корнуэлл

И тут весь мир дрогнул. Пыль посыпалась со всех рядов каменной кладки, вспышка света озарила отверстие в крыше казармы. Секунду спустя грохот сильнейшего взрыва заполнил казармы, заглушив даже яростный треск французских мушкетов снаружи и отчаянные рыдания детей внутри. Страшный грохот отразился от башни у ворот, чтобы вновь прокатиться по форту, в то время как обломки дерева падали с неба и гремели по крыше.

И затем — напряженная тишина. Французский огонь прекратился. Где-то возле казармы кто-то хрипло и неровно, со свистом, дышал. Небо стало светлее, но этот свет был слишком ярким и красным. Куски камня или дерева со скрежетом скользили по скату крыши казармы. Слышны были крики и стоны, и где-то вдали — потрескивание пламени. Дэниел Хагман убрал часть соломенных матрацев, которыми была забаррикадирована и дверь, и посмотрел в рваное отверстие, оставленное в дереве пулей.

— Это португальские боеприпасы, — сказал Хагман. — Там стояли два фургона с порохом и патронами, сэр, и какой-то глупый ублюдок-лягушатник, должно быть, играл с огнем.

Шарп открыл смотровую щель и увидел, что с той стороны ее никто не закрывает. Француз в горящей серой униформе пробежал мимо. Теперь, в тишине, наступившей после взрыва, он слышал крики и стоны множества людей.

— Этот взрыв смел педерастов с крыши, сэр! — доложил Харпер.

Шарп подбежал к пролому в крыше и приказал, чтобы солдат присел под ним на корточки. Используя спину человека как опору, он подскочил и ухватился за сломанный край каменной кладки.

— Поднимите меня! — приказал он.

Кто-то ухватил его за ноги, подтолкнул, и он неловко выбрался на сломанную крышу. Внутри форта все, казалось, было опалено и дымилось. Взрыв двух фургонов боеприпасов превратил победу французов в кровавый хаос. Кровь заливала крышу, и куча мертвых тел громоздилась на земле около казарм, где оставшиеся в живых взрыва блуждали в изумлении. Голый человек, закопченный и окровавленный, раскачивался среди потрясенных французов. Один из оглушенных пехотинцев видел Шарп на крыше, но не имел сил или, возможно, не видел смысла в том, чтобы поднять мушкет. На первый взгляд, погибло приблизительно тридцать или сорок человек, и, возможно, столько же было тяжело ранено — немного жертв для тысячи человек, которых Луп привел в форт Сан Исирдо, но катастрофа лишила бригаду волков уверенности.

И была еще она хорошая новость. Сквозь дым и пыль, сквозь темень ночи и убийственный жар пламени пробилась на востоке золотистая полоска. Рассвет сиял, и когда солнце поднимется выше, прибудет пикет кавалерии союзников, чтобы узнать, почему клубы дыма поднимаются над фортом Сан Исирдо.

— Мы победили, парни, — сказал Шарп, соскочив вниз. Это было не совсем верно. Они не победили — они просто выжили, но выжить значило победить, и никогда это ощущение победы не было таким острым, как полчаса спустя, когда бригада Лупа оставили форт. Они еще дважды атаковали казармы, но атаки были слишком слабыми, одна лишь видимость атак, поскольку взрыв уничтожил энтузиазм людей бригады Лупа. И вот на рассвете французы ушли и унесли с собой своих раненых. Шарп помог разобрать баррикаду у ближней двери казармы и осторожно вышел в холодное и дымное утро, пропахшее кровью и порохом. Он держал в руке заряженную винтовку — на случай, если Луп оставил нескольких стрелков, но никто не выстрелил в него в жемчужном свете утра. Вслед за Шарпом, словно очнувшись после жуткого кошмара, осторожно выбрались на свет гвардейцы. Донахью вышел из второго барака и настоял на том, чтобы пожать руку Шарпа — как если бы стрелок и впрямь одержал победу. Но он не победил. На самом деле Шарп был в одном шаге от позорного поражения.

И все-таки он был жив, а враг ушел.

Что означало, что настоящие неприятности еще впереди.

Глава 5

Caçadores тянулись в форт все утро. Некоторые спаслись, скрываясь в разрушенных частях северных крепостных валов, но большинство оставшихся в живых сбежали через крепостные валы и нашли убежище среди колючих кустарников или меж камней у подошвы горного хребта, возвышающегося над фортом Сан Исирдо. Счастливчики в ужасе наблюдали из своих потайных мест как серые драгуны охотились и убивали других беглецов.

Оливейра привел в форт более четырехсот стрелков. Теперь не менее ста пятидесяти были мертвы, семьдесят ранены и еще многие отсутствовали. Лишь четверть португальского полка выстроилась в полдень. Они потерпели ужасное поражение, разгромленные в неподходящем месте превосходящим их вчетверо противником, но все же они не были разбиты полностью, и их знамена все еще развевались. Те самые знамена, что за всю ночь, несмотря на все усилия Лупа, не были им найдены. Полковник Оливейра был мертв, и раны на его теле были ужасающим свидетельством того, как он умер. Большинство других офицеров были также мертвы.

Real Compania Irlandesa не потеряла ни одного офицера. Французы, как стало ясно, не потрудились нападать на башню у ворот. Люди Лупа проходили через ворота и рыскали в форте, но ни один человек не попытался ворваться во внушительную башню. Противник даже не взял лошадей офицеров из конюшен рядом со сторожкой.

— Нас защищали двери, — неубедительно объяснял лорд Кили спасение обитателей сторожки.

— И жабы не пытались сломать их? — спросил Шарп, не потрудившись скрыть свой скептицизм.

— Будьте осторожнее в ваших суждениях, капитан, — сказал Кили надменным тоном.

Шарп реагировал как собака, чующая запах крови.

— Слушай, ты, ублюдок! — сказал он, сам удивляясь тому, что говорит это. — Я проложил себе дорогу наверх из сточной канавы, и я не испугаюсь, если мне придется драться с тобой, чтобы сделать еще один проклятый шаг. Я убью тебя, пьяный педераст, а затем скормлю твои проклятые кишки собакам твоей шлюхи. — Он сделал шаг в сторону Кили, который, напуганный внезапной страстностью стрелка, отшатнулся. — Что касается моих суждений, — продолжал Шарп, — то я полагаю, что один из твоих проклятых друзей в твоей проклятой башне открыл проклятые ворота проклятым французам и что они не нападали на вас, милорд, — он выговорил титул так грубо, как только мог, — потому что они не хотели убивать своих друзей вместе со своими врагами. И не говори мне, что я не прав! — Шарп шел следом за Кили, который пытался уйти от резкой критики Шарпа, которая привлекла внимание большого количества стрелков и гвардейцев. — Вчера вечером ты сказал, что разобьешь противника без моей помощи. — Шарп схватил Кили за плечо и дернул так яростно, что Кили едва мог сохранить равновесие. — Но ты даже не дрался, ублюдок, — продолжал Шарп. — Ты прятался внутри, в то время как твои люди дрались за тебя.