Доктор Бладмани - Филип Дик

Глубоко задумавшись, он вернулся в дом и закрыл за собой дверь.

«Она могла бы быть и моим ребенком, — думал доктор. — Но она не моя, поскольку семь лет назад Бонни жила здесь, в Уэст-Марино, а я у себя в Беркли. Но, если бы в тот день я оказался поблизости …

Кто же он такой? — спросил он себя. — Когда сверху обрушились бомбы… кто из нас мог оказаться рядом с ней в тот день? Он испытывал к этому неизвестному человеку, кем бы он ни был, какое-то странное чувство. Интересно, как бы он отнесся к известию о том, что у него есть ребенок… вернее, дети . Может, в один прекрасный день я и найду его. Бонни я правды сказать не могу, а ему, возможно и расскажу».

Глава 10

В Форестер-Холле жители Уэст-Марино сидели и обсуждали болезнь человека на спутнике. Взбудораженные, они перебивали друг друга, так хотелось им высказать свои соображения. Чтение «Бремени страстей человеческих» уже началось, но никому из собравшихся не хотелось слушать. Все с мрачными лицами переговаривались между собой, все, как и Джун Роб, были встревожены, осознав, что будет с ними, если Дэнджерфилд вдруг умрет.

— Не может он так разболеться, — воскликнул Кас Стоун, самый крупный землевладелец в Уэст-Марино. — Я никогда никому этого не говорил, но теперь знайте: у меня в Сан-Рафаеле есть по-настоящему хороший врач, специалист по сердечным болезням. Я привезу его к какому-нибудь радиопередатчику, тогда он сможет рассказать Дэнджерфилду что с ним такое. И сможет вылечить его.

— Но ведь у него там наверху нет никаких лекарств, — возразила старая миссис Лалли, самый пожилой человек в общине. — Помню, он как-то сказал, что они все ушли на лечение его жены.

— У меня есть хинидин, — заговорил аптекарь. — Возможно, это именно то, что ему нужно. Только вот как его туда отправить.

Эрл Колвиг, который возглавлял полицию Уэст-Марино заметил:

— Насколько я понимаю, военные в Шайенне в конце года собираются предпринять еще одну попытку добраться до него.

— А ты возьми, да и отвези свой хинидин в Шайенн, — предложил Кас Стоун аптекарю.

— Куда? В Шайенн? — дрожащим голосом. — Но ведь дорог через горы больше нет. Мне туда нипочем не добраться.

Как можно более спокойным голосом Джун Роб сказала:

— А может быть он на самом-то деле и не болен, а все это просто ипохондрия от такого долгого пребывания в изоляции и одиночестве. Я сужу по тому, как подробно он описывает каждый свой симптом. — Но ее вряд ли кто услышал. Джун заметила как, три представителя из Болинаса тихонько двинулись к радиоприемнику и наклонились к нему, собираясь послушать передачу. — Может, он и не умрет, — буркнула она себе под нос.

Услышав эти слова, очечник в ужасе воззрился на нее. Джун увидела на его лице потрясенное, ошарашенное выражение, как будто осознать то, что человек на спутнике может быть болен и умереть было слишком невероятным. Пожалуй, даже болезнь дочери так на него не подействовала.

В дальнем конце зала люди вдруг смолкли, и Джун Роб оглянулась посмотреть что произошло.

В дверях показалась сверкающая металлическая тележка. Прибыл Хоппи Харрингтон.

— Хоппи, знаешь последнюю новость? — окликнул его Кас Стоун. — Дэнджерфилд сказал, что заболел, и, возможно, это сердце.

Все замолкли, ожидая, когда заговорит калека.

Хоппи прокатился мимо них к радио, там он остановил свой мобиль, протянул один из манипуляторов и принялся осторожно подкручивать ручку настройки. Трое представителей из Болинаса уважительно отошли в сторонку. Шум помех стал громче, потом затих, и голос Дэнджерфилда стал слышен громко и ясно. Чтение все еще продолжалось, и Хоппи, торчащий в центре своего агрегата стал внимательно слушать. Он и все остальные продолжали в полном молчании слушать до тех пор, пока голос окончательно не смолк, поскольку спутник вышел из зоны приема. И снова стал слышен лишь шум помех.

И тут, неожиданно, голосом неотличимым от голоса Дэнджерфилда, калека произнес:

— Итак, друзья мои, как будем развлекаться дальше?

Имитация быль столь точной, что кое-кто в зале даже ахнул. Другие зааплодировали, и Хоппи улыбнулся.

— Может, повторишь фокус? — окликнул аптекарь. — Это было здорово.

— Фокус, — произнес калека, только, на сей раз, точно воспроизведя жеманный дребезжащий голос аптекаря. — Это было здорово.

— Нет, — сказал Кас Стоун. — Давайте лучше послушаем голос Дэнджерфилда. Давай-ка, Хоппи, повтори еще раз.

Калека развернул свой мобиль так, что оказался лицом к публике.

— Так, так, так, — заговорил он знакомым всем низким голосом, в присущей ему легкой ироничной манере. — Джун Роб затаила дыхание: эта способность калеки имитировать голоса была просто невероятной, и приводила ее в замешательство. Закрыв глаза, она легко могла представить, что это говорит сам Дэнджерфилд, что он сам продолжает говорить с ними. Да она так специально и делала, воображая, что так оно и есть. Он не болен, не умирает, убеждала себя Джун, слушай его, слушай. Как бы в ответ на ее мысли дружелюбный голос произнес:

— Тут у меня немного болит в груди, но это все ерунда. Не берите в голову, друзья. Скорее всего, расстройство желудка. Видно, просто перебрал накануне. А что мы в таких случаях принимаем? Может кто-нибудь из вас помнит?

Один из мужчин воскликнул:

— Я помню, помню! Лучший фельдшер — «Алка-Зельцер»!

— Так, так, так! — добродушный голос усмехнулся. — Пожалуй, верно. Молодец. А теперь давайте расскажу вам как хранить всю зиму луковицы гладиолусов, не опасаясь вредителей. Да просто заверните их в алюминиевую фольгу.

Присутствующие захлопали, и Джун Роб услышала, как кто-то неподалеку от нее говорит:

— Дэнджерфилд точь-в-точь так бы и сказал.

Это был очечник из Болинаса. Джун открыла глаза и увидела выражение на его лице. «Должно быть, — пришло ей в голову, — в тот день, когда я впервые услышала, как Хоппи подражает Дэнджерфилду, у меня было такое же».

— А теперь, дорогие друзья, — продолжал Хоппи голосом Дэнджерфилда, — давайте расскажу вам о том, чему я тут за это время научился. Только не отходите от приемников!

Элдон Блейн, очечник из Болинаса, увидел, как калека кладет на пол монету в нескольких футах от своего мобиля. Манипуляторы убрались, и Хоппи, все еще что-то бормочущий голосом Дэнджерфилда, сосредоточил взгляд на монетке. Через мгновение она вдруг заскользила по полу к нему. Все присутствующие зааплодировали. Порозовев от удовольствия, калека слегка поклонился, а потом снова положил на пол монету, на сей раз гораздо дальше, чем в первый раз.

«Волшебство, — подумал Элдон. — Верно Пат говорила: калекам дана возможность делать такие вещи в качестве компенсации за отсутствие рук или ног. Таким образом природа помогает им выжить. Монета снова скользнула к мобилю, и снова публика в Холле зааплодировала.