Планета-казино - Владимир Андриенко

Гамильтон почувствовал, как его лицо краснеет: то, что Мелия — богатейшая планета Галактики, знал даже младенец. Землянин плеснул себе в бокал ещё немного мутновато-синей жидкости:

— А вы, господа, тоже побеждали на Играх?

— Нет, — адмирал-лигиец небрежно махнул рукой, — мы попали в Сенат также, как и вы — благодаря протекции. Но протекцию нам дали игроки-победители.

— А у вас не возникало мысли совершить маленькую революцию и самим взять власть? — спросил Гамильтон. — Наверное, не очень-то много удовольствия: видеть золото, но не держать его в руках.

Чейши рассмеялся:

— А если это золото расплавленное?!

Гамильтон закусил губу: ему казалось обидным, что власть над планетой, уже маячившая на горизонте, опять скрылась для него за непроходимой стеной.

— Глупо менять устоявшуюся систему, пока она позволяет благоденствовать. Можно, конечно, попытаться занять престол силой, что, впрочем, равносильно самоубийству, но как в таком случае вы будете выглядеть в глазах общественности? Мелия уважает право умного, а не сильного, — лорд Бальдуэн рассуждал весьма здраво. — К счастью для нас — простых смертных, для управления планетой требуется гораздо больше людей, чем было победителей за всю историю мелианских игр. Да и военные таланты у большинства игроков отсутствуют, а армия и флот — основа безопасности Мелии. Не стоит забывать, что нам многие завидуют и тянут руки к нашим богатствам. Мы должны уметь, при случае, эти руки укоротить.

— Но я слышал, что Игры проводятся ежегодно, — заметил Гамильтон.

— И что из этого? — Чейши шумно потянул носом воздух. — В играх можно участвовать и побеждать столько раз, сколько заблагорассудиться — хоть десять, хоть двадцать. Это позволяет игрокам повышать свой статус. Ведь король не может меняться каждый сезон: он не мода. Король — это лучший игрок планеты. А те, кто чуть похуже — принцы. Остальные имеют значительно меньшее влияние. Поэтому важно разбираться: кто есть кто на Мелии.

— Да-да, и желательно нутром чувствовать, кто станет следующим королем, — добавил лорд Бальдуэн.

Потрясенный такими откровениями, землянин около минуты сидел молча и неподвижно: бокал с "Подводным ликером" застыл на полдороге и так и остался недопитым. Наконец, к Гамильтону вернулась способность размышлять, а вслед за тем и говорить.

— Кажется, я начинаю понимать: чем ближе особа к королю или принцам, тем выше её вес в обществе.

Чейши и Бальдуэн дружно закивали головами.

— Насколько я понял вашу систему, судя по вашему положению, вы оба должны едва ли не каждый день здороваться с принцами за руку, не так ли, господа? И эти принцы были, есть и будут лучшими игроками и обыграть их, не дано никому, если желание, на которое новая звезда претендует, идет в разрез с желаниями принцев

— Конечно! Иначе положение властей на Мелии стало бы нестабильным, а это вредно для процветания и комфорта планеты. Посему можно сказать, что принцы и король величины постоянные…

…Барон Гвидо де Лузиньян испытывал смешанные чувства: с одной стороны он был разочарован неудачными действиями лоуменов — они не только умудрились завалить дело, но ещё и скрылись в неизвестном направлении. C другой стороны — Жак оказался неслабым игроком, и это добавляло ему цены. Теперь, кроме несчастного чипа, он сможет выторговать у королевы лоуменов ещё что-нибудь. Барон ещё не придумал, что именно, но знал, что ему не откажут.

"Почему этот человечишка так нужен королеве?" — эта мысль прочно застряла в мозгу де Лузиньяна. Впрочем, сделать верных выводов посол Утремера не мог: он слишком мало знал и о королеве лоуменов, и о предмете её желаний — Жаке. Для разрешения этой задачи были необходимы новые агенты, а найти их на Мелии — почти безнадежное дело.

Глава 3

"Если вы постоянно ошибаетесь, это

не означает, что вы что-то делаете неправильно"

И-Лим

На следующий день Жаку пробираться через толпу было гораздо проще, чем накануне: жители Мелии уже узнали его — это было и приятно, и в то же время немного обременительно.

Исполненная самых мрачных мыслей позади плутонита /впервые за все дни пребывания на планете!/ шла гордая Эйлана. Ей было не по себе от одного факта, что она уступила в мастерстве игры этой обезьяне плутониту. Такого просто не могло быть! Эйлане казалось, будто на ней сосредоточились насмешливые взгляды всех местных жителей: "Вы только поглядите на неё! Это соланийка, и она умудрилась проиграть!" Позор! Позор! Ничего, она ещё покажет, на что способна. Этому простачку Жаку в жизни не видать первого места, даже если он вдруг по воле случая его заработает. Эйлана сердито толкнула дверцу своей кабинки, ускользая от назойливого внимания толпы.

— Видел, как сверкала? — осведомился Хорсер у своего собеседника. — Такой экземпляр идеально подошел бы для твоей коллекции.

И-Лим скептически посмотрел вслед соланийке и с ноткой грусти в голосе заметил:

— Соланийцы слишком высокомерны. Ей нелегко будет смириться с поражением.

— А почему ты решил, что она проиграет? — в словах эльсинорца сквозил вызов.

— Я пока не вижу, каким путем она могла бы выиграть, — заметил И-Лим. — Ты посмотри на нынешний состав участников — Реер, Жак, Фюро, Арсав — любой из них обставит соланийку щелчком пальцев.

— И на кого же ты поставишь?

— А ты как думаешь?…

… Жак не имел ни малейшего понятия о том, что его ожидает во втором туре, но не выказал удивления, когда на игровой столик в кабинке высыпались откуда-то сбоку разноцветные кусочки пластика. Некоторые из них совпали по форме, что наталкивало на мысль о мозаике.

"Детские забавы", — промелькнуло в голове у Жака.

Пластины легко и охотно подходили одна к другой. Приятное ощущение уверенности охватило плутонита. Еще один короткий штрих — и мозаика слилась в единый круг. И тут боковым зрением Жак приметил ещё одну пластину. Она была настолько изогнутой, что Жак не мог даже придумать, куда её поставить. Это было настоящее пятое колесо. Она одна своим видом портила весь проект.

Интуитивно плутонит понял, что в собираемой картине должны быть использованы все пластины. Он сгреб фишки в кучу и принялся выкладывать новую фигуру. Вышел чудный прямоугольник.

Но Жака это не обрадовало, потому что на краю стола лежали ещё две пластины, хотя плутонит готов был поклясться, что всего минуту назад их там не было вовсе.

"Кому-то очень нравиться игра в кошки-мышки", — теперь Жак уяснил, что в конце сборки на столе обязательно прибавляется несколько дополнительных пластин. Оставалось только вычислить, сколько появится в следующий раз и заранее придумать им место.