Паргоронские байки. Том 6 - Александр Валентинович Рудазов

- И что же ты ответил Рвадаклу, о Темный Господин? – вкрадчиво спросил Оргротор, подлетая совсем близко.

- ГА-ХА-ХА-ХА-А-А!.. – прогрохотал Гламмгольдриг, содрогаясь всей тушей. – ВЫПЫТЫВАЕШЬ?! ХА-ХА-ХА, ХИТРЫЙ ХЕР! НРАВИШЬСЯ ТЫ МНЕ, ОРГРОТОР!

Темный Господин хмелел все сильнее. На огромном теле выступил пот – липкий, белесый. Он выделился из-под складок, стал источать нестерпимый смрад. Но Оргротора он не отпугнул, а только сильнее возбудил. Он любил... излишества.

И когда он приник к Гламмгольдригу, когда стал нежно елозить по его поверхности...

- Не надо! – взмолился Дегатти.

- Дегатти, просто заткни уши, я расскажу только Бельзедору, - вздохнул Янгфанхофен.

- Обычно я люблю сцены демонического секса... но, кажется, я только что нащупал свои границы, - покачал головой Бельзедор.

Гламмгольдриг не запомнил, чем закончилась их с Оргротором встреча. А вернее, не придал значения. Он просто неплохо провел время и пригласил своего нового друга захаживать при любом удобном случае. Да, у Оргротора есть свои странные потребности, но Гламмгольдригу понравилось, удовольствие было обоюдным.

Зато Оргротор вернулся в свой дворец удовлетворенным, с лукавой улыбкой на лице. Он получил, что хотел. Немного особого, заряженного специальным образом геноматериала Гламмгольдрига. Он сохранил его внутри себя и уже активировал первую партию.

В течение следующего года у него рос живот. С обычной скоростью. И все это время Оргротор корректировал свойства и облик своего первенца – но не слишком усердно. Что-то следует оставить и на волю случая, природа иногда может придумать интереснее.

Этот ребенок был только его собственным. Всего один – но это было только начало. Сразу после родов Оргротор активировал похищенный геноматериал снова, и у него опять начал расти живот.

Тем временем его первенец лежал в колыбели и сердито ворчал. Он родился младенцем – но сразу умел говорить и многое знал о мире. Оргротор применил те же методы, что с бушуками и кэ-миало – ребенок унаследовал часть его памяти.

И у него сразу же были зубы. И два пупка. Но во всем остальном это был самый обычный младенец, подобие самого Оргротора, только однополый. Истинный потомок Древнейшего.

- Я назову тебя... Аркродарок, - произнес Оргротор, изучая генокод первенца.

- Это драконье имя, - ответил младенец, глядя в потолок. – Какова причина, отец?

- Со временем узнаешь, - усмехнулся Оргротор.

Его дети обещали быть всесторонне одарены. Умные с рождения, способные к колдовству и манипуляциям с пространством. К тому же оборотни, имеющие две жизни.

Но Оргротор столько от них хотел и столько всего намешал, что появились некоторые сложности. Например, все их способности оказались до поры запечатаны. Поначалу это были только дети Оргротора – причем дети ущербные, ничем не отличающиеся от смертных. Чтобы открыть в себе Гламмгольдрига, обрести полный спектр способностей и второй облик, им предстояло пройти своего рода инициацию. Несложную, доступную легким усилием воли – но запечатывающую в том облике, в котором они сейчас есть.

- Это неудобно, - посетовал Аркродарок. – Если я получу рану и буду вынужден превратиться, то навсегда останусь ранен.

- А еще ты навсегда останешься младенцем, - подтвердил Оргротор. – А потому ты будешь жить в моем дворце, в безопасности и неге, пока не достигнешь желаемого возраста. Я защищу тебя и позабочусь.

- Спасибо, мама. Но все-таки это неудобно. Что если я обращусь, не заметив заусенца на пальце? Что мне, всегда ходить с этим заусенцем?

- Получается, так. Так что ты уж проследи, чтобы заусенцев не было. Инициацию нужно будет пройти только один раз – уж подготовься к ней как следует.

Следующие полвека Оргротор провел в своем дворце – затихнув и скрывшись от чужого внимания. Он не принимал гостей и сам никого не навещал. Никто не подозревал, что в тиши его залов, в роскошном убранстве древнего чертога один за другим рождаются и подрастают все новые высшие демоны.

Всего он произвел на свет двенадцать младенцев – шесть мальчиков и шесть девочек. После этого заряд похищенного геноматериала стал истощаться, двенадцатый отпрыск уже родился немного хилым, и Оргротор решил не продолжать, чтобы не портить породу.

Он мог вернуться к Гламмгольдригу за добавкой, но в этом не было нужды. Когда дети войдут в возраст, то станут размножаться сами. Поначалу под строгим присмотром своего отца-матери, а потом... у них будет целая вечность, чтобы заполнить его дворец внуками и правнуками.

Сначала дворец – потом весь мир.

Дети самого Оргротора были ослепительно красивы. Все до одного. Они унаследовали его лучшие качества, его безупречную внешность, его культурное обхождение и высокий интеллект. Сам же Оргротор приобщал их к прекрасному – искусствам, наукам, волшебству и альковным таинствам.

Никто из них не преобразовался слишком рано. Никто не запустил себя, не разожрался и не родил до срока. Они пристально следили за отцом-матерью и друг за другом, старались друг друга перещеголять и получить больше похвалы от родителя.

Аркродарок, первенец и любимец, совершил инициацию самым последним, достигнув аж тридцати девяти смертных лет. Он пожелал выглядеть зрелым мужчиной, чтобы сохранить старшинство над братьями и сестрами – не только формальное, но и внешнее. Но все остальные сделали это в юности, между семнадцатью и двадцатью пятью годами. Весельчак Гариадолл – в девятнадцать, тихоня Кошленнахтум – в двадцать три.

Это был венец творения Оргротора. Возвышенные, культурные, одухотворенные создания. Они походили на дивных бессмертных альвов... но с чудовищной начинкой.

Плодились и размножались они охотно и с удовольствием. Это у них было от Оргротора. От Гламмгольдрига же они унаследовали прекрасный аппетит. Когда все дети Отца Чудовищ прошли инициацию, его дворец стал обителью вечного праздника, непрекращающихся пиров и оргий. Численность его населения с каждым годом росла.

Но в конце концов Оргротор немного притомился от внимания потомков. У него уже были не только внуки, но и правнуки, их становилось все больше – и он намекнул детям, что любимый дедуленька хотел бы снова побыть в тишине.

Двенадцать первенцев к тому времени разбились на постоянные пары. Они по-прежнему занимались любовью