Я познаю мир. Разведка и шпионаж - Игорь Дамаскин

После 1917 года в нашей стране было закрыто множество монастырей. Но в 1942 году появился один, вступивший в схватку с фашизмом. Однако все по порядку.

Названий "Монастырь" этой операции было дано не случайно. Дело в том, что на территории Новодевичьего монастыря в Москве жил некий Борис Садовский. Он происходил из старинного дворянского рода и не очень дружелюбно относился к советской власти. Писал стихи, публиковавшиеся за границей, в том числе и оду в честь непобедимых германских войск. Надо сказать, что сам он, его стихи и его настроения были известны немцам. В тюрьму он не попал потому, что органы разведки решили приобщить его к намеченной операции и сделали своим агентом.

Суть операции заключалась в том, что по примеру операции "Трест" было решено легендировать существование в СССР подпольной монархической организации, ставящей целью свержение советского строя. Садовский идеально подходил на роль главы этой организации.

Итак, организация – ее назвали "Престол" – была создана. Теперь надо было сообщить об этом немцам.

Эту задачу возложили на другого агента органов госбезопасности, "Гейне", Александра Петровича Демьянова. Он тоже принадлежал к старинному дворянскому роду, но, в отличие от Садовского, был пламенным патриотом советской Родины. Еще до войны он работал по выявлению вражеской агентуры, причем поддерживал связи с сотрудниками немецкого посольства. Те имели на него кое–какие виды и даже дали кличку " Макс ".

17 февраля 1942 года Гейне на лыжах перебежал линию фронта и "сдался" немцам. Первый же немецкий офицер–фронтовик, у видев Гейне, презрительно бросил: "предатель родины". Но сотрудники абвера заинтересовались перебежчиком. Они долго и подробно допрашивали его. Он дал показания о мотивах своего поступка, о существовании тайной организации "Престол", заявил о своей готовности служить немцам и ответил на множество проверочных вопросов. Его предупредили: если скажет правду, то сохранит жизнь и до конца войны проведет время в концлагере. В противном случае – расстрел.

Гейне стойко стоял на своем.

Ему устроили две проверки: сначала поместили в комнату, где по стенам висело оружие. Потом имитировали расстрел. Конечно же, проверяли и по архивам, И по картотекам.

Гейне прошел все проверки. "Начался инструктаж, – вспоминал он впоследствии. – Он подействовал на меня, как шпоры на скакуна. Значит, игра началась".

Но допросы продолжались и проверки тоже. Наряду с этим шли и занятия. Изучали тайнопись, шифровальное и радиодело.

15 марта 1942 года Гейне выбросили с парашютом в районе Ярославля. Он явился в райцентр Арефино и сообщил свой псевдоним. Через пару дней прибыл в Москву, а ещё через две недели вышел в эфир. По согласованиями с органами госбезопасности и Генеральным штабом он сообщил немцам первую дезинформацию. По иронии судьбы это было первого апреля!

В августе 1942 года Гейне сообщил, что его приемник приходит в негодность, и требуется замена. 24 августа к нему явились два курьера, принесли новую рацию, батареи, блокноты для шифровок и деньги. Курьеры были одеты в советскую военную форму, имели рацию, надлежащие документы. Вечером курьерам дали сильное снотворное. Во время сна их сфотографировали, обыскали, в пистолетах заменили патроны на холостые. Днем "разрешили" им прогуляться по Москве, а вечером арестовали. Один из них, Станкевич, дал согласие работать на нашу разведку, и его рация стала второй в "игре" "Монастырь".

Немцы стремились расширить зону деятельности организации "Престол".

Гейне давал адреса в Горьком, Свердловске, Челябинске, Новосибирске. По этим адресам направлялись курьеры и диверсанты.

За время оперативной игры, продолжавшейся до окончания Великой Отечественной войны, было захвачено более пятидесяти агентов противника, арестовано семь пособников шпионов, получено от немцев несколько миллионов рублей. Особую роль играла работа по * дезинформации немцев.

Абвер и руководство германского Генштаба с полным доверием относились к тому, что сообщал Гейне: данным о важнейших решениях Ставки Верховного командования, сведениям о суждениях маршала Б. Шапошникова (в его аппарате якобы работал Гейне) и других военачальников. Более того, немецкое военное командование не принимало своих решений до получения от службы адмирала Канариса (абвер – военная разведка) донесений "Макса" (этот довоенный псевдоним немцы оставили Демьянову).

Канарис

Начальник внешнеполитической разведки Вальтер Шелленберг засомневался было в правдивости "Макса" и обратился по этому поводу к начальнику Генштаба генерал–полковнику Гудериану. Но тот ответил: "Было бы безрассудно отказаться от этой линии, поскольку материалы ... являются уникальными. И других возможностей, даже близко стоящих к этому источнику ^ у нас нет".

Советская разведка получала от своих агентов и других источников сведениия о. том, как немцы доверяли Гейне. Иногда его дезинформация возвращалась к нам через нашу агентуру. Даже Черчилль проинформировал Сталина, что в советском Генштабе есть немецкий агент!

Многие радиограммы Гейне касались воинских перевозок по железным дорогам. Наша разведка исходила из того, что у немцев могут быть и другие агенты, через которых можно проверить донесения Гейне. Поэтому воинские эшелоны маскировались, а ложные составы, где под брезентом вместо орудий находились бревна, ящики и другое дерево, шли по маршрутам, указанным Гейне.

Он имел от немцев также задание вести диверсионную работу. Чтобы упрочить положение Гейне и подтвердить диверсионные акты, в прессе иногда появлялись сообщения о "вредительстве" на железнодорожном транспорте.

Для того чтобы дезинформация Гейне получила еще большую убедительность, некоторые важные операции Красной Армии действительно осуществлялись там, где их предсказывал Гейне, но они имели вспомогательное, отвлекающее значение.

Блестяще была проведена дезинформация немцев во время подготовки окружения группировки Паулгоса под Сталинградом. Гейне сообщил, что готовятся наступательные операции в районе Ржева и на Северном Кавказе. Более того, маршал Г. К. Жуков, подготовивший сталинградскую операцию, незадолго до начала наступления был переведен из–под Сталинграда подо Ржев. Он сам не знал, в чем дело, и был обижен на И. В. Сталина. Но немцы знали: там, где Жуков – там наступление, и ждали его в районе Ржева. Они смогли отразить наши удары. Зато полной неожиданностью для них стало окружение сталинградской группировки врага.

Подобная дезинформация была передана через Гейне и перед началом битвы на Курской дуге, что во многом способствовало решающему успеху наших войск.

В августе 1944 года планировалось забросить Гейне за линию фронта с целью внедрить его в центральный аппарат немецкой разведки.

Но к этому времени развернулась новая "игра" – "Березино", в которой для Гейне была предусмотрена своя немаловажная роль. С этой "игрой" вы познакомитесь в следующем очерке.

На берегах березины

Летом 1944 года развернулась крупнейшая наступательная операция "Багратион", названная в честь русского полководца Отечественной войны 1812 года. В результате Белоруссия была полностью освобождена от фашизма.

Однако отдельные немецкие подразделения, оказавшиеся в окружении, пытались выбраться из него. Большей частью их уничтожали или брали в плен. Этим обстоятельством воспользовалась разведка, начав с противником новую радиоигру, получившую название "Березине". Ее замысел разведчикам подсказал Сталин. Следовало ввести немцев в заблуждение, создав впечатление активных действий их частей в тылу наших войск, а затем обманным путем заставить немецкое командование использовать свои ресурсы на их поддержку.

18 августа 1944 года "Гейне", он же Александр Демьянов, он же "Макс", по своей рации сообщил немцам, что в районе реки Березины скрывается немецкая часть численностью свыше двух тысяч человек под командованием подполковника Шерхорна.

В действительности такой части не существовало. Подполковник Генрих Шерхорн был взят в плен в районе Минска и завербован советской контрразведкой. В его группу были включены агенты–немцы, бывшие военнопленные, а также немецкие антифашисты. Руководила Шерхорном и всей его "частью" особая оперативная группа советской разведки. Ей в помощь было придано двадцать автоматчиков. Вот и вся "армия" Шерхорна. К тому же, чтобы уберечь операцию от случайностей, подступы и ее расположение тщательно охранялись войсковыми патрулями, а недалеко от нее были замаскированы несколько зенитных и пулеметных установок.