Подьячий Разбойного приказа - Константин Константинович Костин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Судные дьяки тоже там были?!
— Мы тебя к тому времени уже унесли, — успокоил я ее.
— Я что-то не поняла, — влезла Аглашка, — Так сколько Слов Настя знает-то?
Та помолчала, потом решилась:
— Двадцать восемь. Я — природная ведьма.
Ну да. Та самая, что «девка родит девку, та — третью…».
Ну и команду я себе собрал: бывший подьячий, скоморошка, природная ведьма, бывшая княжна… И тетя — она же командная мама. И этой толпой мы, сидя в чужой бане, стоим планы по страшной мсте аж нескольким боярским родам.
Как бы тут умом не подвинуться.
Аглашка порылась в холщовой сумке, с которой они ходили на рынок, достала свежую морковину и с хрустом откусила:
— У всех такие тайны, прям жуть, — пробубнила она с набитым ртом, — А у меня только родинка на попе. Даже обидно.
Шутка была немудреная, но все неожиданно рассмеялись.
Глава 28
— Я тридцать пять слов знаю, — неожиданно произнесла Клава, покачиваясь рядом со мной на телеге под скрип тележных колес. Надо бы смазать оси, ведерко с дегтем покачивается на задке нашего транспорта.
— Тридцать пять! — повторила она чуть громче. В голосе явственно слышалось «Но я же лучше этой твоей ведьмы! Лучше!».
Ох, девчонки, что же мне с вами делать…
Хорошо хоть тетя в танцах вокруг меня не участвует. Только, я уверен, тихонько посмеивается, глядя на девчоночий хоровод. Ладно бы они хотя бы между собой дружили — хотя я с ужасом представляю ситуацию, в которой эти три монстры объединяются против меня — так ведь нет. Насте почему-то сразу поперек души встала Клава, княжеской дочке не нравилась болтливая и вертлявая Аглашка, а Аглашка воспринимала в качестве конкурентки исключительно Настю, относясь к Клаве как к подружке. Или к подушке — вон и сейчас она разлеглась на телеге, положила голову на клавины коленки и дремлет, прикрыв лицо колпаком.
Кстати, никакой Аглашки тут и нет. И Клавы нет. Больше того — и меня нет.
Просто по дороге, ведущей в Тулу, катит повозка — не шаткая и разваливающаяся на ходу крестьянская телега, а солидный транспорт, практически фургон, предназначенный для дальних странствий — в которой едет за знаменитыми тульскими пряниками семья купцов. Муж, жена, две дочери-близняшки и сын-хулиган. В роли мужа — ваш покорный слуга, в роли жены — тетя Анфия, сестричек изображают Клава и Настя, они и вправду чем-то похожи друг на друга, обе пухленькие и хорошенькие, ну а Аглашке сам бог велел стать мальчишкой, с ее-то фигуркой.
У Насти был приличный запас грима, притащенный домой из Приказа, однако мы об этом не знали. И, когда эвакуировались из настиного дома, подхватили всё. Кроме грима. Пришлось при изменении облика пользоваться тем, что припас я, гораздо менее предусмотрительный. В итоге мы все стали чернявыми — другой краски для волос у меня не было — я обзавелся роскошной бородищей а-ля пират Тич, и морщинами, состарившими мое лицо лет на десять. Новую одежду, повозку и двух смирных лошадок-каурок мы прикупили в московских Торговых рядах, в которых, как я говорил, можно купить всё.
В таком вот замечательном виде мы и выехали из Москвы, через Серпуховские ворота. Не скрою, я вздохнул с облегчением.
Перед поездкой нам пришлось совершить еще два важных дела.
Я ведь обещал Заморскому передать половину денег его любовнице Анфисе и ее ребенку? А я, знаете ли, не собираюсь обманывать мертвых. Плохое это дело.
Дом свистулечницы все еще стоял пустым. То ли она еще не вернулась из своей поездки… О другой версии думать не хотелось. От бояр, конечно, можно ожидать всего, но ребенку ведь и десяти лет еще нет. Так или иначе, а деньги я ей оставил. Правда, моя щедрость не простиралась до того, чтобы сложить монеты кучкой на столе, накрыв сверху запиской «Это тебе». Дом пустой, мало ли кто в него влезет, а передавать деньги ворам или соседям я точно не обещал.
Деньги мы с Настей закопали ночью под углом дома. Почему с Настей? Потому что она, в отличие от меня, знала, каким Словом нужно ставить условие на взятие клада. Иначе опять же — достанется кому попало. А так — взять деньги сможет или человек по имени Анфиса, или ребенок человека по имени Анфиса. Или мне. Ну, в случае, если Морозовы все же решили, что женщина, знающая о Заморском, им совершенно без надобности.
Вторую часть денег я оставил в тайнике Заморского, том самом, что на берегу Яузы прячется и связкой лука открывается. Все равно ж туда надо было идти, венец забирать. В конце концов, где-то в Мангазее, куда мы едем, прячется Источник Осетровских. А у меня и Третий Венец и природная ведьма — полный комплект. Правда, я еще не решил, что буду делать, когда и если — его найду. Когда найду — тогда и буду думать.
В общем, половина денег покойного вора — под домом Анфисы, четверть — в тайнике у Соколиного леса… А оставшаяся четверть и венец — спрятаны в тайнике, оборудованном в повозке. Ловко так оборудованном, не зная где — фиг найдешь. Аглашка постаралась. Скоморохи частенько в своих повозках прятали… разное… на дороге найденное…
Вот и катим мы по дороге. Тетя дремлет, Аглашка спит, Настя следит за тем, чтобы коняшки не решили, что щипать траву на обочине интереснее, чем тащиться куда-то по солнцепеку, Клава пытается завязать со мной разговор, а я…
Я, если честно, просто отдыхаю.
Тишина, спокойствие, светит солнце, над полями поют жаворонки… Послышались характерные шлепки, запахло лошадиным навозом… Ну да, не без этого… И все равно — хорошо!
Путешествие — вообще занятие медитативное, особенно, если ты не крутишь ни руль, ни педали, не подпрыгиваешь на лошадиной спине и не топаешь своими собственными ногами. Лежи на мерно катящейся повозке, смотри в небо и ни о чем не думай.
Следующая остановка на нашем пути — село Подол. Доберемся мы до него только к вечеру, а до этого — кати себе и кати. Никто тебя не преследует, никто за тобой не гонится…
Как будто опровергая мои ленивые мысли, послышался топот копыт. Кто-то мчался в нашем направлении со
