Дети Афродиты - Вера Колочкова

– А как же! – вскинулась улыбкой Алевтина Николаевна. – Есть у нас женишок, есть! Хороший парень, еще со школы за Ксюшкой ходит, Анрюшкой зовут. Из приличной семьи, при матери, при отце… Так что мне и помирать можно, только бы сначала свадьбы дождаться.

– И скоро у нее свадьба?

– Да где… – снова загрустила Алевтина Николаевна, махнув рукой. – Нет, Андрюшка-то давно ее замуж зовет, даже, можно сказать, настаивает, и кольцо подарил как надо, на коленку привстал. Красивое кольцо, дорогущее. А она вбила себе в голову ерунду какую-то, сказать стыдно! И ведь упрямая такая, зараза, никого слушать не хочет! Уж не знаю, как Андрюшка с ее характером справляться будет!

– Да? А что за ерунда такая? Ну, которая у Ксюши в голове?

– Да говорю ж, стыдно сказать! Вбила девка себе в голову, что она эта… Как ее? Модель, во как! Что она якобы особенная какая-то… Вон, фотографий всяких срамных наделала себе целый альбом! Еще и назвала его как-то смешно…

– Портфолио?

– Во-во, точно! Оно самое и есть! Разве нынешние модные слова так просто запомнишь?

– Может, покажете нам это портфолио, а?

– Так нету его дома-то, унесла недавно. У нас же в городе конкурс будет на самую такую-рассякую красавицу, чтоб ему ни дна ни покрышки! Аккурат в следующее воскресенье, в кинотеатре и будет проходить, в «Октябре»… Напротив нашего дома видели?

– Да. Видели.

– Вот туда Ксюха этот альбомчик с фотографиями и унесла. Решила, что ее непременно главной красавицей-моделью выберут. Я ей говорю – какая из тебя модель, Ксюха, опомнись! Видела я этих моделей по телевизору, такие жерди худосочные, без слез не взглянешь! На плечах можно по горшку поставить, при ходьбе не свалятся! А у тебя плечики покатые, узенькие, и тело чисто женское, больше к попе вниз катится… Да что я вам рассказываю, сами скоро увидите, она вот-вот прийти должна! Ну, разве только волосы у нее… Волосы с толку девку мою и сбили. Как окутается ими, кудрями своими, так и глаз от нее не оторвать… Из-за волос ее, я думаю, и к конкурсу допустили. С одного маху этот прошла… Как его… Опять ведь не запомнила! Ну, слово такое, кулаком по зубам бьет!

– Кастинг, что ли?

– Во-во, кастинг! Всех с ума свела этим кастингом! И Андрюша психует… Виду не подает, конечно, но я ж не слепая…

Алевтина Николаевна не успела договорить – в прихожей хлопнула дверь. И полетели в кухню смешки, хихиканье, звонкий девчачий голос:

– Андрюш, да ну тебя! Отстань! И вообще, мне некогда… Я сейчас переоденусь и в зал пойду, мне живот подкачать надо! Перекушу только чего-нибудь… Ма-а-а-м! Мама Аля! Это я пришла! Вернее, это мы с Андрюшкой! Мам, ты где, на кухне?

Ольга с Генкой переглянулись, выпрямили спины, улыбнулись одинаково напряженно. И жадно оглядели девушку, появившуюся в дверях кухни…

Да, Алевтина Николаевна оказалась права, Ксюша не была моделью в истинном понимании этого определения. Невысока ростом, узкоплеча, с плавной линией талии, переходящей в обтянутые джинсами полноватые бедра. И личико тоже не модельное, обыкновенное личико, симпатично-щекастое, бело-розовое и по-детски капризное. Но – волосы… Волосы, хоть и были стянуты заколкой в пучок, но так и рвались из него наружу кудрявым буйством. Так и хотелось подойти ближе, протянуть руку и… Оп-ля! Выпустить их на волю…

– Портрет… Как на портрете, помнишь, я тебе рассказывала? – зачарованно прошептала Ольга, не отводя глаз от лица девушки. – Если волосы распустить, будет точная копия… Только выражение глаз другое, конечно…

– Да… На маму похожа, – прошептал Генка, едва заметно кивнув головой. – Я маму именно такой и запомнил…

– Здрассьте?.. – удивленным вопросом поздоровалась с гостями Ксюша. И перевела взглядом вопрос на Алевтину Николаевну: – Кто это?

– Познакомься, Ксюш, это твои брат и сестра, – торжественно произнесла женщина. – Настоящие брат и сестра, родные! – сделала она почему-то в слове «родные» ударение на первый слог.

– Какие брат и сестра? – дернув плечиками, сердито-удивленно хохотнула Ксюша. – Мам, ты чего? Откуда они взялись? Ты у них документы проверила? Еще и в квартиру пустила.

– Ксюш… Это действительно твои брат и сестра. Это старшие дети твоей родной мамы… Это вот Ольга, сестра твоя, а это вот Геннадий… Посмотри, как ты на Ольгу похожа. Есть, явно есть что-то общее в лице. И волосы…

– Ой, да что волосы! Чуть что, сразу волосы! И вообще – не хочу я… Не надо мне ничего… Если меня в детдоме бросили, то и никаких братьев-сестер мне не надо! Нет, вы извините меня, конечно… – приложив ладошку к груди, обратилась она с полупоклоном к Ольге с Генкой, – извините, но мама Аля вырастила меня и воспитала, и я ее как родную маму люблю! Она лучше всех, и никого мне больше не надо! Извините!

Ринувшись к Алевтине Николаевне, Ксюша обхватила ее сзади за плечи, наклонилась, звонко чмокнула в щеку, сердито скосила глаза на незваных гостей – видите, мол? Что вам, этого мало?

– А меня, Ксюш, бабушка воспитывала… – с грустной улыбкой наблюдая за Ксюшей, проговорила Ольга.

– А меня – мачеха… – тихим эхом откликнулся Генка. – Всех нас кто-то чужой вырастил, Ксюх… Вернее, не чужой, конечно, это я неправильно сказал, ты прости. Но мы с Ольгой, Ксюха, все равно решили нашу маму найти…

– А я – не хочу! – выпрямилась во весь рост за спиной Алевтины Николаевны девушка. – Ищите на здоровье, кто вам мешает? А у меня есть мама, мне другой не надо!

– Ой, да погоди трещать-то, окаянная. Заладила одно и то же, – подняла голову Алевтина Николаевна, изо всех сил стараясь, по-видимому, придать голосу строгости. Но плохо у нее получалось в этот момент со строгостью, да оно и понятно от чего. Растрогалась женщина после таких Ксюшиных эскапад… – Давай успокойся, чего распрыгалась. Люди в такую даль ехали, поговорить же надо. Да и не права ты, Ксюх, если уж по большому счету.

– В чем это я не права, мама Аля? – немного обиженно пропела девчонка.

– Да в том, что нельзя уж так-то жестоко про мать свою… Я вот не хотела рассказывать, да, видно, придется. Видно, аккурат случай такой пришел.

– Ты это о чем, мама?

– А ты садись да слушай! – похлопала ладонью по диванчику Алевтина Николаевна. Глянув в проем двери, проговорила так же строго: – И ты, Андрюша, садись. Не стой изваянием. Чего ты там притих? Иди сюда, что ль!

Ольга с Генкой повернули головы, чуть улыбнулись навстречу шагнувшему из темноты коридорчика высокому красавцу парню. Генка привстал на стуле, по-мужски протянул для знакомства руку, и парень пожал ее летуче и крепко. Ольга улыбнулась, назвала свое имя. Андрюша, придвинув хлипкий стульчик, сел за стол, и сразу в маленькой кухоньке стало еще теснее. Ольга увидела, как парень сжал в больших ладонях маленькую Ксюшину руку. Ужасно нежно, как великую драгоценность…