Наречённая из-за грани, или Мужья в довесок - Наталья Юрьевна Кириллова

— Вы послали ему медальон вестником? — уточнила я.

— Нет. Через адару, как обычную почту. Я не указывала своего имени и отправляла его не я, но Майя по моей просьбе. Однако на медальоне мои инициалы… АМ.

— В Бертерском домене нет ни одной девушки с такими же инициалами?

— Наверняка есть, — согласилась Майя и ободряющим жестом потрепала принцессу по руке.

Губы Агнессы тронула лёгкая благодарная улыбка и тут же потухла.

— И ещё… — принцесса умолкла, потупилась. — Я рискнула… ах, вот это-то точно было глупостью несусветной… о чём я только думала?

— Я предупреждала Ваше высочество, — мягко укорила Майя.

— А я не послушалась. И теперь расплачиваюсь. Я… я сделала фотографический портрет… несколько фотографических портретов, — бледные щёчки залил мучительный румянец.

— В стиле ню?

Я ткнула пальцем в небо. Как с подвесками. Ляпнула первое, что на ум пришло, честное слово!

Но пылающие маковым цветом щёки недвусмысленно подсказали, что я попала.

То есть угадала.

— И ты, Брут?

— Что? — не поняла Майя.

— Да так… проехали, — отмахнулась я.

Феодора хоть сообразила не фоткаться на память в одном неглиже. А впрочем, может, и стоило сфоткаться в стиле ню.

Костасу.

— Что проехали?

— Неважно. Значит, письма, медальон… — попробовала я подбить будущий фронт работ.

— Медальон он может оставить себе, — в этом вопросе Майя была со мной солидарна. — Даже если он всему миру медальон тот предъявит, кто докажет, что АМ — это вы? И прядь он может хранить чью угодно, хоть собственную.

— И фотки, — я откинулась на спинку сиденья. — Я думала, в Фартерском домене нет фотосалонов.

— Салонов нет, но мастера найти можно.

— Есть человек, утверждающий, что ему всё известно и не составит труда обнародовать переписку, — еле слышно продолжила Агнесса, комкая складки плаща. — Едва он бросил мне в лицо эти мерзкие обвинения, как я немедля сожгла все письма Ника. Его подарок, по счастью, неприметен и подозрений не вызовет. Но на следующий же день тот человек сказал мне, что уничтожение писем Ника ничего не решит, потому что в его распоряжении есть мои письма. Он якобы может их достать. И если он узнает о портретах…

Неудивительно, что Майя такую секретность развела и даже брату не раскрыла всех подробностей, хотя, казалось бы, с ним-то точно можно в первую очередь поделиться. Понятно, почему настойчиво хочет ограничить количество участников международной кражи одной максимально незаинтересованной, независимой адарой. Большинство умельцев, об оных нюансах услышав, покрутили бы пальцем у виска, сказали бы «сама, дура, виновата» и связываться бы не стали, ибо себе дороже. И были бы правы. Это ж додуматься надо, сфоткаться голышом… ладно-ладно, скорее всего, в нижнем белье, сколь возможно судить по эротическим фотографиям начала двадцатого века, и достаточно скромно по меркам века двадцать первого… и отправить сей скандальный компромат тайному возлюбленному, будучи при том официальной, мать его, невестой его же сюзерена!

— После отбытия бертерцев многие придворные дамы об этом шептались… о фотографических портретах, которые недавно начали делать в Бертерском домене… что это необычный, лучший знак любви и внимания — подарить такой портрет близкому, небезразличному человеку…

Наверное, поэтому и Феодора решила сфотографироваться с Костасом.

— И, говорят, это чрезвычайно модно в Бертерском домене. Я подумала, что едва ли смогу сделать его по прибытию туда и потому разыскала мастера в Ридже…

А искал кто, м-м?

— Мастерицу, — поправила Майя, подтвердив мои догадки. Не лично же принцесса по городу моталась в поисках фотографа. — Она не из Фартерского домена и уже покинула его. Она не знала, кого именно фотографирует…

То есть утечки информации с этой стороны можно не опасаться.

— Я сказала, что портрет сделать можно. Отчего нет, при нашем-то дворе ничем подобным не удивишь, а уж при бертерском…

Ага, а платье, значит, шить по бертерским эскизам отказались, стыд и срам, мол, этот домен благородный такого разврата ни в жизнь не видывал.

Ох уж эти двойные стандарты.

— Но отсылать их не следовало, — добавила Майя сухо. — Всяко не ему.

— А я отослала… втайне ото всех, — всхлипнула Агнесса.

— Может, заявить, что их без вашего ведома слили… то есть украли? — предложила я. — А фото… ну, скажем, для мужа будущего сделаны.

— Вместе с письмами? — Майя выразительно на меня посмотрела. — И если укажут на… этого мужчину, а он не смолчит…

Ясно. Не прокатит.

— Теперь я боюсь словечко лишнее бумаге доверить, — принцесса шмыгнула носом. Выудила из складок плаща белый, отороченный кружевом носовой платок и промокнула уголки глаз. — Тот человек приближён к нашей семье, если он только намекнёт моему венценосному брату… или обратится в прессу… я погибла.

— А ты не можешь написать этому… как его… Нику, дабы он избавился от улик? Ты-то не принцесса и при дворе не состоишь.

— И как мы убедимся, что он действительно исполнил всё как нужно? Как узнаем, не оставил ли чего… себе на память? И если вдруг, убереги, Мать, нас от подобного исхода, всё выплывет, как поймём, что это не его рук дело?

— Ох, Ник не может, — с неожиданным пылом вмешалась Агнесса. — Он бы никогда не поступил со мной так подло, бесчестно!

— Если у… того человека действительно есть возможность без лишних хлопот забрать ваши письма, то и портреты могут последовать за ними, — напомнила Майя чуть жёстче. — А если у него есть доверенное лицо в окружении Ника, то появление портретов на свет дня лишь вопрос времени. Не думаю, что Нику хватило ума хранить всё в разных, в достаточной мере надёжных местах, — она пересела на сиденье ко мне и, обернувшись, открыла узкое окошечко рядом с моей головой. — Поворачивай к дому моего брата.

Мой гарем полным составом ожидал на тротуаре перед домом Ворона. Счастья и радости не излучал, но хотя бы по лицу Виргила видно, что он сообразил, что сестра не могла увезти меня далеко и мы скоро вернёмся.

Майя вышла из кареты следом за мной, безмятежно улыбнулась шагнувшему к ней суровому брату. В окне гостиной мелькнуло лицо Жанин, заинтересованной не меньше остальных.

— Я же сказала, что желаю поговорить с Варварой наедине. Речи о том, где именно должна состояться наша беседа, не шло.

Филипп отступил от Люсьена, глянул поверх наших с Майей голов и отвесил низкий галантный поклон. Я обернулась и успела заметить, как принцесса ответила кивком из тёмных недр салона. Виргил с капелькой удивления посмотрел на Филиппа, затем понимающе — на сестру.

— Недёшево обходится высочайшая милость и покровительство, да? — заметил с усмешкой. — Только