Попаданцы. Мир Таларея 2 (СИ) - Усов Серг

— Да ладно тебе, — хихикнула Уля, — Чек всегда меру знает. А с гостями выпить сами Семеро велят, — заступилась она за маршала.

Сумбур в её сознании исчез. Она уже решила, что строить из себя надменную особу не станет. А с Орро нужно поговорить откровенно в ближайшие же дни.

Пусть он считает её слишком молодой для себя, пусть его тянет к себе прошлое — воспоминания об убитой заговорщиками любимой семье, пусть на нём ярмо преданности императрице Агнии, Уля не хочет его уступать никому и станет бороться.

Глава 21

Зря Гортензия хмурилась на своего венценосного супруга. Да, маршал Чек был слегка навеселе, но в полностью здравом уме. А то, что растрогался почти до слёз, как и все сидевшие за столом в штабном шатре аристократы, так песня про ворона к тому располагала.

Лешик вообще смотрел на окружающее абсолютно трезвым взглядом, хотя его лицо и изображало большую степень опьянения.

Единственный, кто из присутствоваших мужчин действительно окосел от выпитого, так это аргонский посланник граф ри Щонг, двадцатидвухлетний напыщенный аристократ, щуплый как воробышек, сверстник своего короля и его близкий друг.

Когда во время представления королевам Саарона и Тарка он подошёл к ним с поклоном и глубоко выдохнул, у Ули сложилось впечатление, что ри Щонг сегодня здесь вообще не ел, а только пил.

Конечно, Уле хотелось бы оказаться за столом рядом с маркизом ни Ловеном, но ей по статусу пришлось занять место между маршалом Чеком и графом ри Неровом.

Она доброжелательно улыбалась всем присутствующим, вежливо смеялась над скользкими шутками Лешика, улыбалась дружеским словам короля Тарка, внимательно слушала разговоры о происходящих в Аргоне и вокруг него событиях, на Орро старательно не смотрела, но обострённым восприятием, которому научил её брат, наблюдала за каждым жестом и мимикой полюбившегося ей сильно-сильно хадонского маркиза.

— Я надеялся, мудрая королева, что с вашим прибытием хоть что-нибудь прояснится относительно планов Пскова, — с грустной улыбкой произнёс посланник Божественной Агнии, — Ваш драгоценный супруг так за эти дни, ни мне, ни любезному Тюру ри Щонгу, ничего конкретного не сказал.

— Дорогой Орро, мы давно уже на ты. Так ведь? — Гортензия чуть склонила голову в сторону маркиза, — И здесь мы в кругу друзей. К чему эти витиеватые официальные обращения между старыми приятелями?

На самом деле наставница не считала Орро ни Ловена другом. Более того, воспринимала его как одного из самых своих опасных соперников на дипломатическом поприще, хоть он и представляет формально союзную империю.

— Ты права, Гортензия, — согласился маркиз, — Тем горше видеть туман недоверия между нами. Я в восторге от того воинства, которое твой супруг маршал Чек собирает под свою руку, оно уже впечатляюще. Даже без тех полков, что ещё на марше. Вот только, нам с графом хотелось бы получить ответ, можем ли мы уже в ближайшее время рассчитывать на помощь этой великолепной армии?

— К сожалению, — улыбка наставницы была сладкой как мёд, — Об этом может сказать лишь сам император Олег. Мы же до его прибытия с тобой и графом должны заранее обсудить различные ваши предложения на тот или иной порядок действий Пскова. Чтобы наш государь мог рассмотреть уже подготовленные варианты и выбрать тот, который больше отвечает интересам срединной империи.

— Враги уже жгут наши города! — выкрикнул Тюр ри Щонг, дёрнувшись и едва не опрокинув рюмку кальвадоса на колени сидевшего рядом бирманского герцога, в основном молчавшего и съедавшего бОльшую часть того, что рабыни подавали на стол, — Сколько мы ещё будем ждать?!

Чек, Гортензия и коллега аргонского графа по посольскому поприщу маркиз Орро уже несколько раз вежливо осаживали бестолкового Тюра, однако тот был слишком возбуждён. Не стоило наливать ему выдержанный императорский кальвадос — подумалось Уле — ри Щонг и без этого особым умом не отличается.

По всей видимости, круг доверенных людей у короля Сертина Третьего крайне узок, раз прислал по важному и ответственному дипломатическому делу столь негодного исполнителя. Такой больше испортит, чем добьётся необходимого. Графу просто повезло, что он сейчас в одной связке с посланником Божественной, иначе Чек его бы ещё четыре дня назад выпроводил. Сестра императора нисколько в этом не сомневалась.

— Ждать будем столько, сколько нужно, — осадил коллегу маркиз Орро.

— Мой король не может долго! — чуть не задохнулся Тюр, — Хватит кормить нас обещаниями. Сначала я ждал во дворце Иргонии. Приехал сюда — и здесь не могу получить ответа!

— Не забывайся, граф, — набычился король Тарка, — Здесь твоему государю никто, ничем не обязан.

— Не обязан?! — возмутился посланник Сертина, — А кто разозлил валанийцев, напав на них в Растине? Ваш император!

— Успокойся, мой друг, — Орро ни Ловен крепко взял ри Щонга за запястье, — Если бы дело было в том разгроме, то гости явились бы в республику, а не в Аргон.

— Я бы посоветовала тебе, граф, — спокойно сказала Гортензия, — Научиться держать себя в руках. Честное слово, если ты позволишь себе при нашем правителе вести себя подобным образом, Аргон однозначно не получит от нас никакой поддержки. Ни военной, ни денежной, ни политической, ни поставкой оружия или продовольствия с фуражом. Вообще никакой.

Слова ли королевы Тарка подействовали или пыл графа остудила железная хватка коллеги, но он замолк и, надувшись как индюк, выпил до дна полную рюмку кальвадоса.

Уле пришлось отвернуть голову к плечу графа ри Нерова, чтобы скрыть смешок, вызванный воспоминанием об одной из фраз брата: наберут детей в армию и не кормят. Эти слова ей показались весьма подходящими по отношению к ри Щонгу.

— Ого, Уля, — изобразил удивление Лешик, — Ты научилась читать мысли, прекраснейшая из государынь? Я не успел произнести придуманную только что шутку, а ты уже над ней смеёшься.

В подготовленный для неё шатёр Уля направилась, когда уже стемнело. Наставница, разумеется, оставалась ночевать с мужем, но вышла её проводить.

— Приходи с утра к нам, — сказала Гортензия на пороге Улиного жилья, — позавтракаем вместе. Потом прогуляемся по окрестностям лагеря.

— Я приду после завтрака.

Главная имперская магиня прекрасно понимала, что королевская чета Тарков, несущая на своих плечах огромный груз забот, ценит любую возможность побыть наедине друг с другом, и не хотела им лишний раз мешать.

— Как хочешь, — улыбнулась мудрый дипломат.

Она поцеловала воспитанницу в щёку, благосклонным кивком попрощалась с парой караульных у входа и направилась обратно. Совещание ещё продолжалось.

Олег добился почти полного отсутствия в войске обслуги из некомбатантов, и воду королеве Саарона для помывки натаскали солдаты хозвзвода. Уля и сама бы могла её нагреть заклинанием Пламя, но парни сделали это в походной бане.

Нежась в тёплой воде, закрыв глаза, в большой лохани тёплой воды и не слушая болтовню глупой служанки, жалующейся на недостаточное оснащение шатра, Уля придумывала повод, чтобы завтра днём зайти в гости к Орро. Он наверняка обрадуется — вон, как ласково на неё посматривал. Любовался поди.

— Рот закрой уже свой, — смыв дорожную усталость, Уля вылезла из полевой ванны, — или я тебе его ниткой велю зашить, — она часто завидовала брату, имевшему такую замечательную молчаливую служанку как Мона, — Полотенце где, дура?

Хотя в голове у королевы Саарона крутилось множество мыслей, уснуть у неё получилось как всегда быстро. Брат давно научил Улю считать барашков до ста. Может это и смешно, но ей действительно помогало. Ни разу даже до восьмидесяти в счёте не доходило.

У сестры императора и его армии давно существовала взаимная любовь. Совместные походы и общие победы только укрепили эту связь. Среди ветеранов многие были обязаны ей не только здоровьем, но и жизнью, не говоря уж о том, что военные успехи часто являлись во многом Улиной заслугой.

В том, как обращаться с офицерами или с простыми солдатами, она брала пример с Олега, держалась просто, но с достоинством. Уля не была добренькой, и трусов или мародёров без сомнений отправляла на виселицу, а разгильдяев, неумех, лентяев или пьяниц — под палки, однако никогда не позволяла себе барствовать, выплёскивая на подчинённых своё раздражение.