Убийца - Тед Белл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Примерно через восемь часов Франческа услышала легкий стук в дверь каюты. Она села на кровати в темноте, услышала глухой рев и задалась вопросом, где она. Дверь приоткрылась, и она увидела девушку в мягком свете коридора. На девушке был белоснежный фартук поверх черного платья. Униформа всего женского персонала на борту частного Боинга 747 Паши.
— Синьорина д'Аньелли? Это была веселая англичанка по имени Фиона.
«Си?» — сказала она, садясь и протирая сонные глаза. — Чего ты хочешь, Фиона?
«Извините, что беспокою вас, синьорина, но первый офицер Адэр в кабине сообщает мне, что мы приземлимся примерно через час. Я подумал, может быть, вам захочется позавтракать? Некоторое время, чтобы освежиться?»
«Si, немного чая и тостов, e il Bagno, за фаворит». Девушка закрыла дверь, и Франческа откинулась на подушках. Горячая ванна. Вкусный.
Паша был чрезвычайно щедр, подумала она, отправив за ней свой самолет в Рим, как только производство закрылось. Он сделал это впервые. Он был ею доволен. Ее последнее задание было выполнено безупречно. Рад, его щедрость не знала границ. Но не изменилась и его жестокость, когда вы вызвали его неудовольствие.
Это была одна из причин, почему ее так странно тянуло к этому мужчине, несмотря на недавнее увеличение размера пояса. У нее всегда была склонность к необычному.
Она поднялась с кровати и прошлепала по толстому ковру в отделанную мрамором ванную комнату. Она повернула золотые краны, и ванна начала наполняться водой. Она вылила масла, соли и лепестки цветов из хрустальных сосудов и чаш в дымящуюся воду. Она улыбнулась. Air Pasha, безусловно, был улучшенным вариантом по сравнению с первым классом Alitalia.
Появились две девушки-сотрудницы с чайным подносом и стопкой роскошных белых полотенец.
«Грэйзи», — сказала Франческа, когда симпатичная блондинка налила ей чашку травяного чая, а другая проверила температуру воды, а затем выключила золотые краны. Франческа кивнула и улыбнулась, явно ожидая, пока они уйдут. Они поклонились и ушли.
Бросив халат на пол, она поймала себя на том, что улыбается зеркалу; она все еще светилась шампанским после вечеринки по случаю окончания торжества и в лимузине по дороге в аэропорт. Быть кинозвездой было забавным развлечением. Это позволяло ей свободно передвигаться по земному шару, вступать в контакт с кем пожелает, проявлять свою волю. Она узнала, что никто в этом мире не застрахован от синдрома звездного ублюдка.
Но эта конкретная звезда получила ответный удар.
Она подняла правую ногу на широкий зеленый мраморный край глубокой ванны. Правой рукой она потянулась к вьющейся светлой соломе между ног и вытащила фарфоровые ножны и кинжал, находившийся в них. Она с восхищением подняла его. Как бы ей понравилось использовать свой пикколо колтелло, свой маленький ножик, против этого высокомерного Хичкока. Ирландский придурок.
Воображаемый заголовок таблоида пронесся у нее в голове, когда она вошла в дымящуюся горячую воду.
«Без Хичкока».
Глава двадцатая
Остров Нантакет
Примерно через четыре часа после столкновения со смертью к Хоуку и Эмброузу присоединились Стокли и Сазерленд в библиотеке Блэкхока, где огонь шел на фоне позднего июньского холода. Хоук сидел, скрестив ноги, на полу перед огнем, а его попугай Снайпер сидел у него на плече. Кормя злющую птицу фисташками из миски, которую он держал на коленях, он, казалось, погрузился в свои мысли.
Ох, черт! Черт возьми! Снайпер взвизгнул, и Хоук дал старушке еще несколько. Конгрив потчевал всех рассказом об опасном полете, с удовольствием рассказывая о леденящей душу смертельной спирали, о том, как они были чертовски близки к тому, чтобы врезаться в море, когда сам Эмброуз нажал на левую педаль руля направления и перевел самолет в левый поворот. — ручное пикирование, которое стабилизировало самолет.
«Вполне примечательно, шеф, — сказал Сазерленд, — учитывая полное отсутствие у вас опыта полетов».
— Как сказал об этом сам Холмс? — спросил Эмброуз, задыхаясь. «Я самый неизлечимо ленивый дьявол, который когда-либо стоял в кожаной обуви, но когда на меня нападает, временами я могу быть достаточно проворным». «Человек явно все еще летал высоко, даже после почти катастрофического урока полета. Алекс улыбнулся при этом, но его мысли были о другом.
Его самолет всю ночь стоял у причала Слейдов в Дарк-Харборе. Алексу никогда не приходило в голову поставить охрану, так что у кого-то было все время в мире, чтобы перерезать трос элеронов. И еще кое-что не давало ему покоя. Он вспомнил, что сказала шеф Эллен Эйнсли о няне-убийце: «Отец механик… в аэропорту».
Техасу Паттерсону нужно было знать, что по крайней мере один член семьи Аджелис задержался в Дарк-Харборе достаточно долго, чтобы саботировать самолет Хоука. Паттерсон летел на вертолете береговой охраны и должен был вскоре прибыть на встречу на борту «Блэкхок». Его начальник, госсекретарь де лос Рейес, уже обратился за помощью к Алексу. Теперь Текс собирался заключить сделку.
Как всегда, Алекс сказал Кончу по телефону тем утром, что сделает все, что сможет. Ему просто придется отложить подзарядку батарей до тех пор, пока все не закончится. Черт возьми, сказал он, как гласило старое американское выражение, ты можешь спать, когда умрешь.
Конгрив потихоньку знакомил Сазерленда и Стокли с недавними событиями в штате Мэн, когда вошел Пелэм с чайным сервизом. Он поставил серебряный поднос на бархатный пуфик рядом с Алексом. Алекс заметил на подносе рядом с фарфоровой чашкой небольшую черную бархатную коробочку.
«Это немного неожиданно, не так ли, старина?» — сказал Хоук Пелхэму, беря бархатную шкатулку. «Я имею в виду, что мы почти не знаем друг друга».
Пелэм улыбнулся, ничего не сказал и удалился.
— Что с ним не так? — спросил Алекс, когда Пелхэм закрыл за собой дверь.
«Смущение — вот и все. Мальчик давно хотел вам что-то подарить, босс», — сказал Сток. «Лучше открой».
«Действительно?» Алекс сказал: «Как странно».
Он открыл шкатулку и увидел золотой медальон и цепочку. Он поднял его и повесил перед глазами. «Невероятно», — сказал Хоук. — Моя Георгиевская медаль. Сток, ты помнишь. Та ночь на Кубе. Тот охранник, который…
«Вонзил нож тебе в шею и перерезал цепь. Да, я это помню».
— Как Пелему это удалось после всех этих лет?
«Однажды поздно вечером какой-то парень, говорящий по-испански, появился с ним у тебя на пороге и сказал Пелему отдать его тебе. Мальчик засунул его куда-то и совершенно забыл о нем. О том, что кто-то занимается твоим делом.
«Очень прискорбно», — сказал Хоук, рассматривая медаль. «У него память
