Апокрифы Другого мира: тюбан Большой Игры - Вадим Шелудяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Понятно, - улыбнулась молодая женщина, - А чем ты тогда планируешь заняться, когда операция закончится и мир начнёт саморазвиваться без твоего вмешательства?
- Не поверишь, тихую семейную жизнь и занятие наукой в окружении любящих жён.
- Дорогой, ты не забыл, что я у тебя пока одна?! - Эридика с явным переигрыванием попыталась изобразить праведное возмущение.
- Солнышко, кого ты хочешь отвлечь от вашего девичьего заговора с Лорейн и Арессой? Не забыла, кто вам делал артефактные почтовые ящики и прочие безделушки?
- Так, обвинять тебя в том, что ты просматривал нашу почту, как я понимаю - бесполезно? Ты наверняка сможешь меня убедить, что это тебе не требовалось, чтобы быть в курсе всего, - голосом мудрого следователя проговорила мерла.
- Истину глаголишь, - не стал отрицать очевидное её благоверный.
- Может быть тогда объяснишь хотя бы мне, почему бы тебе просто не простить Арессу и не взять обеих дроу в жёны в ближайшее время?
- Испытание, которое я назначил Арессе в большей степени нужно не мне, а ей. Хотя, вашими совместными усилиями, испытание третьего года полностью утратило смысл. Честно говоря, для меня загадка, почему в итоге ты так легко согласилась на появление ещё нескольких жён. Может быть просветишь уж наконец?
- Какой же ты любопытный. У девочек должны быть свои секреты.
- Да, но когда объектом вашего секретничания становлюсь я, мне как-то становится неспокойно.
- Любимый, ну чего тебе опасаться? Ты же сам заложил в наши кольца, что любить мы можем только тебя!
- Если бы не личности заговорщиц, я бы может быть и нашёл в себе силы расслабиться. Но не в вашем случае.
- А что с нами не так, дорогой? - спросила Эридика, сложив губки сердечком и невинно хлопая длинными, пушистыми ресничками.
- Суровая правительница с полувековым опытом управления государством и глава самой эффективной спецслужбы под руководством сильнейшего стратега двух миров - это не та компания, кому можно позволить плести интриги бесконтрольно.
- Дорогой, вот только не надо прибедняться и делать вид, что ты такой белый и пушистый ягнёночек в окружении трёх матёрых волчиц. Может мы и три волчицы, но ты если и белый и пушистый, то как тот полярный мишка в тонну весом.
- Дорогая, можешь не продолжать. Я уже понял, что признавать свою неправоту мне придётся и сейчас, и в будущем. В будущем - в три раза чаще. Спор с женщинами - самое бессмысленное занятие в Мультивёрсе.
- Обещаю, мы будем очень стараться, чтобы тебе было приятно это делать почаще, - лукаво улыбнулась эта лисичка.
***
Может показаться странным, что Эридика совершенно была не против того, чтобы её муж обзавёлся гаремом. Но, во-первых, она изначально воспитывалась в парадигме, что полигамия - это нормально. Шелд не был врагом ни себе, ни окружающим "собратьям по полу", потому все девушки, явившиеся в этот мир посредством "артефактного интерната для полуэльфиек", твёрдо знали, что гарем - это хорошо. Хуже, когда муж смотрит по сторонам голодными глазами и пускает слюни.
Потому Эридика и строила долгосрочные стратегические планы создания гарема себе на пользу. И, как очень грамотный игрок в Го, не могла не воспользоваться возможностями и преимуществами, которые предоставили ей две дроу, неосознанно, но страстно желающие в этот гарем проникнуть. Наблюдая со стороны, как изящно его ненаглядная взяла в оборот Арессу и Лорейн, Шелд и не думал вмешиваться. При том, что каждый ход Эридики был у него на виду, он не мог не восхититься тому, как две могущественные и властные тёмные эльфийки все больше и больше принимали предлагаемые им его женой ведомые роли. И, что удивительно, были полностью согласны идти по "ковровой дорожке", выстланной для них мерлой Рислент.
Эти танцы трёх акул, прикидывающихся золотыми рыбками, начались со свадьбы Шелда и Эридики, на которой Лорейн присутствовала лично, а Аресса прислала невероятно дорогие подарки. В первую очередь - невесте. Поначалу Шелд изрядно напрягся. После всего произошедшего в Драфуре между ним и матриархиней, он не доверял последней совершенно. Но проверка сначала подарков, а потом и самой отправительницы всеми возможными способами показала искренность намерений Арессы. А проверял её Шелд и посредством ментального сканирования, и созданием для неё самых разных снов, и с помощью прорицательской энергии. Невероятно, но та действительно пыталась заслужить дружбу с Эридикой без всяких подвохов.
И это Шелда крайне сильно удивило, поскольку просто не укладывалось в голове. Подобное поведение как-то не вязалось с его представлениями о женской психологии. Потому ещё несколько лет супермозг, поощряемый паранойей своего создателя разбирал каждый шаг двух дроу всеми мыслимыми методами, но криминала и злого умысла так и не находил. Попытки Шелда разобраться в загадке женской души, усиленной ещё и тем, что душа эта мало того, что тёмная, так ещё и эльфийская, привели его тому, что суперискин предложил самому разбираться в кармических долгах, наделанных в прошлых воплощениях.
Копаться в собственно карме было немного боязно: вдруг он перед Арессой так виноват, что целой жизни не хватит, чтобы заслужить прощение? Но всё же отбросив малодушные сомнения и накачавшись по самые брови бежевой энергией одной прекрасной ночью он увидел связь между нынешней повелительницей Драуры и своей односельчанкой четырнадцать жизней тому назад. Даже имя её вспомнил - Лхаце Геле, что означало по-тибетски "прекрасное счастье".
Вопреки опасениям, никаких особо жутких скелетов воспоминания не подкинули. Ничего серьёзного у них не было, дальше посиделок со смешками и небольших обжиманий дело не доходило. Да и не стала бы гордая и расчётливая девчонка менять сытую спокойную жизнь с тремя сыновьями сельского старосты на роль единственной жены бедняка. Но, как оказалось, всю оставшуюся жизнь Лхаце Геле жалела о своём выборе и страстно всей душой мечтала вновь встретиться с любимым. Это было крайне удивительно, ведь суровые условия жизни в Тибете XII-ого века совершенно не располагали к высокой романтике.
Увлёкшись воспоминаниями Шелд во всех подробностях увидел и ту, окружённую высоченными белоснежными вершинами деревушку, и дом, в который ушла
