Укус Милосердия - Харитон Байконурович Мамбурин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Конра…
— А может… — я прищурился, — идиот был всего один в списке, а? Арвистер? Я же довольно регулярно к тебе захожу, Милка…
— Ну что ты такое говоришь! — фальшиво рассмеялась старая стерва, — Ты же мне как отец…!
— Я тебя заказывал более двадцати лет подряд, — упомнил я важную деталь, — За деньги, Милка. Не лечи мне мозги.
— Всё! Хватит! Мне плохо! — схватилась за грудь старая интриганка, падая худым задом на диван для посетителей, — Уходи уже, старый упырь с каменным сердцем! Дай мне умереть спокойно!
— Миллисандра Драйзден, я клянусь всеми демонами Иерихона, что если ты мне сейчас не расскажешь правду, то я нафарширую твой живот обоими этими котами, а затем зашью его!
Взбесился я всерьез и по делу. Уж от кого-кого, а от меня Милка не могла скрыть ничего, но раньше мы кое-как ладили даже после того, как я смертельно её обидел, перестав покупать на ночь. Видел, что затаила, но потом вроде разгладилось. Воистину, спаси женщину, оставь в безопасности, трахай периодически двадцать лет (честно всё оплачивая) — но стоит тебе прекратить, как она обозлится!
За что⁈
Праведное негодование вырвалось из меня рыком, красным светом из зрачков и слегка придавившей котов и старых шлюх аурой взбешенного вампира.
Знаете, чего хотят старые, очень старые разумные?
Жить.
— Нам некуда было деваться, Арвистер! — захрипела моя давнишняя знакомая, выкатывая от ужаса глаза, — Некуда, милый! Некуда!! Роксолана ведьма, а мы шлюхи! Она наложила гиас на заведение! На всех нас! Конечно, мы ей были должны! Много-много должны! Не звона, но услуг! Ну откуда у меня возьмется другой мастер тауматургии?!! Откуда?!! Она требовала именно мастеру передать котов!
Ларчики, чаще всего, открываются очень просто. Одна ведьма, бордель, где вовсю пользуют её составы и эликсиры, долг, смерть, завещание. И пытающаяся отодвинуться от моего прекрасного лица старуха, твердящая как заклинание то, что коты — это просто ведьминские коты без всяких проклятий, долгов, обязательств и клятв. Просто они должны были достаться как минимум подмастерью тауматургии, просто он должен был их принять сам, своей доброй волей, просто…
— Ты даже не искала, Милка… — с отвращением сказал я, наливая себе в кружку коньяк, — Ты подписалась сразу. Не появись я сегодня, так через пару дней, когда орков прижало бы, ты разыграла бы свою карту умирающей старой кошелки, вызвала бы меня, а затем втиснула б животин. Как-нибудь, не мытьем, так катаньем. Какая же ты…
— Тебе всегда было плевать, какая я, вампир, — с горечью выплюнула старуха, — Всегда! На меня тебе было плевать! Зато какую-то молодую шлендру ты сделал «птенцом» сразу же! Купил дом! Стал оседлым! Живешь с ней! Почему она, а не я, Конрад Арвистер?!! Почему мне умирать, а ей жить?!!
Вот оно че.
— Я спас за свою жизнь сотни людей, Миллисандра Драйзден. Ты среди них никогда не выделялась ничем… кроме того, что решила остаться жить в придорожном борделе. А теперь хватит. Моё терпение на исходе. У меня есть к тебе вопрос по поводу недавно заглянувшего к вам сюда одинокого волчера… и ты ответишь на него, если хочешь дожить свою жалкую жизнь в мире и покое.
Старухе было тяжело переварить моё откровение, но вот дать наводку на клиента она была более чем рада. В обычное время она бы потянула из меня жилы, но сейчас была не в состоянии. Да и волчер по имени Штраусс был очень-очень плохим клиентом. О-очень плохим. Денежным, но со… вкусами.
— Эта вонючая тварь кутила тут почти три дня, — скривившись и отведя взгляд, говорила Милка, — Четырех девок ушатал так, что их в больнице штопали. Дрался, грубил, бил мебель, очень много пил. Платил золотыми империалами не торгуясь так, что мы под него стелились как могли. Девки ему шампанским мотоцикл мыли, прямо без ничего, днем! Он только хохотал…
— Я сейчас растрогаюсь… Куда он двинул?!! — зарычал я на испуганно съежившуюся бабку.
— В Глиммерколт! Он не говорил, только болтал о лесах, что ему там деньги не понадобятся! Ничего не понадобится!
Феерический мудозвон этот Штраусс, но место скрыться выбрал неплохое. Этот мир, Глиммерколт, один сплошной бурелом. Только вот населенный, конечно, а его населению одинокий деградировавший волколак, ну… как юная шлюшка на нарковечеринке у гаитянских баскетболистов. Правда, без больниц, где могут зашить надорванное.
Надо поторопиться и постараться перехватить его до портала.
Только кое-что сделаю на дорожку.
— Идемте, мохнатые, — махнул я терпеливо ждущим котам, — Нам тут больше делать нечего.
Милка дёрнулась как от пощечины, но это был только разогрев. Конрад Арвистер платит по всем счетам, просто сам выбирает время — когда это делать.
— Миллисандра, — повернулся я к старой женщине, почти дойдя до двери, — Скажи, а ты не чувствовала сегодня запах моря?…хотя, конечно, не чувствовала, откуда ты знаешь, как пахнет море…
— Я знаю, как оно пахнет, вампир! Я родилась возле него! — прорычала старушка, — Нет, не чувствовала! Убирайся!
— Да, конечно, но есть одно «но», правда, котики? Гиас, Миллисандра, это магия, берущая своё начало из морей. Развеявшийся гиас всегда даёт свежий и насыщенный запах моря… — слабо улыбнулся я, а затем посмотрел на котов, вновь усевшихся у моих ног, — Долг борделя переходит вместе с вами, да, мохнатые?
— Мяу! — для убедительности серый еще и покивал.
— ЧТО⁈ — прохрипела Милка, хватаясь теперь за грудь на полном серьезе.
— Есть кое-что более коварное и непрощающее, чем старая сука, понимаешь, старая сука…? — мерзко, как только умею, ухмыльнулся я, демонстрируя клыки, — Я говорю про волшебство, Милка. Вы задолжали легендарной старой суке, баловавшейся самым черным колдовством. Великой старой суке, в отличие от тебя, простой и мелкой. Старые суки не прощают долги, тем более за
