Повелитель мух - Уильям Голдинг

Томительно тянулась тишина. Ральф обнаружил, что на зубах у него кора — он грыз древко копья. Он поднялся, чтобы поглядеть на Скальный Замок.

И тут с вершины донесся голос Джека:

— Раз, два, взяли! Еще взяли!

На глазах у Ральфа красная глыба на верху утеса исчезла, и он, словно там откинулся занавес, увидел фигуры на голубом фоне неба. В следующее мгновение земля дрогнула, по воздуху пронеслось какое-то шуршание и по чаще словно ударила исполинская рука, снося верхушки деревьев. А глыба понеслась дальше, к берегу, подпрыгивая, круша заросли, и Ральфа обдало ливнем листьев и сломанных сучьев. За чащей раздался ликующий вопль дикарей.

И снова тишина.

Ральф зажал рот ладонью, прикусив пальцы. Там, наверху, осталась всего одна глыба, которую им было под силу столкнуть, но какая: величиной с полдома, с грузовик, с танк! С ужасающей ясностью Ральф представил себе ее возможный путь: она тронется медленно, переваливаясь с уступа на уступ, и гигантским паровым катком пройдется по перешейку.

— Раз, два, взяли! Еще взяли!

Ральф положил копье, снова поднял era Раздраженно откинув с лица волосы, он торопливо шагнул к краю воронки, вернулся. Взгляд его задержался на обломанных верхушках деревьев.

Пока тихо.

Он заметил, как у него раздуваются бока, и поразился лихорадочности своего дыхания. На груди, чуть левее середины, было видно, как бьется сердце. Он снова положил копье.

— Раз, два, взяли! Взяли!

Пронзительный и ликующий вопль.

На красной скале ухнуло, земля подпрыгнула и затряслась под нарастающий грохот. Ральфа подбросило и швырнуло в кусты. Рядом, всего в двух шагах, стена зарослей, покосилась, и из земли со скрежетом вылезли корни. Он успел заметить, как нечто красное не спеша, как мельничное колесо, провернулось в воздухе. Вот оно уже прокатилось мимо, со слоновьей силой прокладывая путь к морю.

Ральф стоял на коленях среди взрытых пластов и ждал, пока земля перестанет колыхаться. Наконец, свежие белые пни, сломанные ветки и раздавленная чаща перестали качаться у него перед глазами. В груди Ральф почувствовал какую-то тяжесть.

Снова тишина.

Но на этот раз не полная тишина. Где-то неподалеку шептались дикари, и вот справа, сразу в двух местах, яростно затряслись ветви. Показался заостренный конец палки. В панике Ральф изо всей силы ударил своим копьем в просвет между переплетенными ветками.

— Ааа-ах!

Он слегка повернул копье и выдернул его.

— Оох-оох…

Там кто-то стонал, и послышалось сразу несколько голосов. Шел яростный спор, а раненый все стонал. Когда наступила тишина, прозвучал одинокий голос; это, решил Ральф, не Джек.

— Видите? Я говорил вам, он опасен.

Раненый дикарь снова застонал.

Что теперь? Что дальше?

Ральф обеими руками сжал древко, и волосы упали ему на лицо. Совсем рядом что-то говорили — слов он не разбирал. Вот один дикарь громко вскрикнул: «Вы что?» И в ответ раздался приглушенный смех. Присев на корточки перед стеною веток, приподняв копье, Ральф оскалил зубы и стал ждать.

Невидимые дикари снова сдавленно засмеялись. Послышался какой-то странный, журчащий звук, перешедший в потрескивание, словно разворачивали большие листы целлофана. Треснул сук, и Ральф, давясь, едва не закашлялся. Между ветвями белыми и желтыми жгутами сочился дым; голубое пятно неба над его головой приобрело цвет грозовой тучи. И вот уже клубы дыма повалили со всех сторон.

Рассыпался довольный смех, и кто-то закричал:

— Дым!

Ральф пополз через заросли к лесу, прижимаясь из-за дыма к самой земле. Впереди показалась опушка, и он увидел зеленые листья кустов, росших с краю. На пути к лесу стоял дикарь — маленький дикарь, разрисованный красными и белыми полосами, с копьем в руках. Он вглядывался в густеющий дым, кашляя и размазывая ладонью краску вокруг глаз. Ральф прыгнул на него как кот; рыча, ударил копьем, и дикарь согнулся пополам. Позади, за чащей, раздался крик, но Ральф, не чуя под собою ног, уже бежал через подлесок. Он выскочил на кабанью тропу, промчался по ней ярдов сто и метнулся в сторону. Где-то за спиной через весь остров еще раз пронесся клич, затем трижды подряд улюлюкнул один и тот же голос. Ральф догадался, что это сигнал всем броситься в погоню; он помчался, не останавливаясь, пока в груди не стало жечь, как огнем. Он свалился ничком под куст и лежал, пытаясь отдышаться. Облизывая губы, он прислушивался к улюлюканью отставших преследователей.

Теперь можно было действовать по-разному. Можно залезть на дерево, но это означало бы поставить на карту все. Если его заметят, им останется только подождать.

Если бы у него было время подумать!

Еще один сдвоенный крик, донесшийся с того же места, помог ему разгадать их план. Застрявший в чаще дикарь подавал двойной сигнал, чтобы вся цепь ждала, пока он не выберется. Так, не разрывая цепи, они рассчитывали прочесать весь остров. Ральф вспомнил о кабане, который с такой легкостью прорвал кольцо охотников. В крайнем случае, если они подойдут совсем близко, он мог бы броситься навстречу, прорвать растянутую цепь и побежать в обратную сторону. Но куда он убежит? Цепь повернется и двинется за ним. Рано или поздно, но ему нужно будет спать или… есть… и тогда его разбудят вцепившиеся руки, охота превратится в простую погоню.

Что же делать? Залезть на дерево? Броситься на прорыв, как тот кабан? И то и другое было одинаково ужасно.

Одинокий крик заставил его сердце учащенно забиться; вскочив, Ральф стрелою помчался на ту сторону острова, к океану, в густые джунгли; он бежал, пока не повис, запутавшись в лианах. На какое-то мгновенье он замер, чувствуя, как дрожат икры. Если бы можно было сказать «чур-чура», если бы у него было время подумать!

И снова через весь остров пронесся пронзительный и неумолимый клич. Ральф шарахнулся, в лианах, как лошадь, и побежал, не останавливаясь, пока не задохнулся. И снова плашмя на землю, под папоротники…

На дерево? Или прорываться? На мгновенье он справился со своим дыханием, вытер губы и приказал себе успокоиться. Где-то в этой цепи Сэм-и-Эрик, они-то, наверное, идут в погоню поневоле. А вдруг их там нет? А если он напорется на Вождя… или на Роджера, в руках которого смерть?

Ральф отвел спутанные космы, вытер пот.

— Думай, — сказал он вслух. Как поступить?

Нет Хрюшки, тот сказал бы, что разумно, что нет. Нет собраний, где можно было бы все обсудить, нет рога…

— Думай.

Больше всего теперь его пугала пелена, которая могла опутать сознание, затемнить рассудок в момент опасности, превратив его в беспомощного идиота.

А если, если спрятаться так, чтобы приближающаяся цепь прошла мимо, не обнаружив его?