Ветер в Камне - Андрэ Нортон

— Твой первый урок, — сказал он. — Давай-ка проверим, насколько ты его усвоила.

Церлин закрыла глаза, сосредоточилась и внезапно поняла, что прекрасно помнит содержание страницы. Более того, взору разума текст представлялся ещё более ярким, нежели взору глаз!

Гиффорд кивнул и расплылся в широкой улыбке.

— Да, в твоих жилах и правда течёт древняя кровь.

Лицо архивариуса вновь сделалось серьёзным.

— А теперь — предупреждение. Колдун высосал из твоих родных врождённую магию. Также он выкачал знание из земли, вырвал его у полей, даже с небес и то выпил. Теперь ты в его власти, и если он догадается, что ты таишь в себе больше, нежели он полагал… — Архивариус запнулся. — Ветер станет тебе защитой, но лишь малая его толика сможет прорваться через заклинания, выставленные Эразмом. Если бы не они, Ветер сразу пришёл бы на твой зов. Не будь этих заклинаний, земля оставалась бы прежней, а ты пребывала бы в объятиях Ветра.

Сегодня Ветер свободен лишь в лесу, однако там царит та, кого будет трудно убедить в твоём праве общаться с Ветром.

— Фогар — одного со мной рода, — медленно произнесла Церлин. — И всё-таки с тех пор, как он связался с этим… Неужели Ветер… — Девушка умолкла.

— Мальчик ещё не испорчен, Церлин, ещё нет. Хотя, как я уже говорил, он на распутье. Ты, наверное, гадаешь, дотягивается ли до Фогара дыхание жизни? Не переживай. Если он творит как можно меньше зла — да и то против своей воли, — то на закате Ветер касается его чела нежно, будто мать, целующая дитя перед сном.

А теперь иди, иначе Эразм заподозрит сокрытую в тебе силу. В добрый путь, дочь Зовущих Ветер!

Маг взмахнул рукой, но не как при прощании, а как-то по-особенному, и…

Церлин вновь лежала на вонючей соломе в темнице. Девушка вытянула затёкшую ногу, и цепь на лодыжке звякнула. Железо. Как там говорилось в древней легенде? Точно, из этого металла можно изготовить щит от некоторых форм магии. Вероятно, цепь сводит на нет малейшие проявления дара.

Фогар шёл вперёд, хотя разум его был словно в тумане. Позади осталось нечто, едва не разорвавшее мир на куски, а он не помнил что. Юноша помотал головой в надежде, что мысли прояснятся, и память стала понемногу возвращаться. Впереди маячила башня, а его самого подгоняли двое гоббов…

Выстроенная спираль, Эразм с шаром и остальные события вечера, грозившие миру гибелью… Разрозненные воспоминания постепенно складывались в единую картину. И всё же случившееся почему-то казалось сном, видением, навеянным извне. Что же произошло на самом деле?

Повелитель по обыкновению ожидал Фогара в кресле с высокой спинкой. Сферы на столе перед ним больше не наблюдалось; видимо, она всё же пропала. Юноша не знал, догадался ли колдун о его причастности к срыву ритуала.

Гоббы-провожатые поспешили скрыться за дверью. Эразм заговорил, и в его ровном ледяном голосе читалась холодная ярость.

— Что делает работник с инструментом, который оборачивается против хозяина и ранит кожу? Либо избавляет его от недостатков, либо избавляется от него самого.

Фогар все ещё чувствовал себя как в тумане и пребывал в полной власти колдуна. У него то и дело перехватывало дыхание, будто склизкие пальцы крепко сдавили горло.

— Ты подвёл меня… — В голосе чёрного мага зазвучала угроза. Эразм щёлкнул пальцами, и в комнату ввалились двое гоббов. Они подтолкнули юношу к краю стола. Колдун впился взглядом в глаза подмастерья, желая выведать самые сокровенные тайны…

Внезапно чувство вторжения в потаённые глубины души пропало. Фогар сделал судорожный вздох и понял, что у мага почему-то ничего не вышло.

Эразм принялся выводить на гладкой поверхности стола символы, оставляя красные линии, словно до того погрузил палец в алые чернила. Некоторые знаки казались Фогару смутно знакомыми. Не в силах отвести взгляд, он наблюдал за манипуляциями, и отступившие было ощущения вернулись, будто маг с удвоенной силой потянулся к его разуму. Фогар силился защититься, но времени не хватало, нужно было больше… больше…

Узор отделился от стола и поплыл к юноше. Гоббы поспешно отступили, чтобы не попасть в силки вместе с ним. Кровавая вязь обвила ноги, тело, руки и шею Фогара. Паутина подобралась уже к самым ушам…

Тихим, почти неслышным, был этот звук, и всё же Фогар, ожидая, что маг закончит своё колдовство, его различил. Эразм, на удивление своему подмастерью, внезапно расплылся в улыбке, а пыточные сети растаяли, освободив дрожащего и ослабевшего пленника.

— Ты мне ещё нужен, а потому будешь служить, — процедил маг с таким трудом, будто само допущение, что он может в ком-то нуждаться, причиняло ему невыносимые страдания. — Не сомневайся, настанет час, когда ты окажешь мне большую услугу.

Эразм хлопнул в ладоши, и приковыляли гоббы.

— В темницу, — приказал волшебник. — И хорошенько приглядывайте за ним.

23

— СЮДА! Сюда! — звенел голос Фалисы, подхваченный Ветром.

Они шли на её голос — изумлённая стайка полуголодных ребятишек в лохмотьях; шли и даже не боялись Хансы и двух пушистых девочек, идущих рядом.

Девушка взяла за руку одного из малышей, а Сасси мягко обхватила сильной кожистой ладонью израненные пальцы другого ребёнка. Голос Ветра был для дочери Хансы простым и понятным, как речь: он манил за собой, обещал счастье, успокаивал, исцелял. Лесная девочка чувствовала, как его дух объединяет перепуганных детей в грозную силу, превосходящую магию Эразма и всех его демонов.

Ханса указывала путь, неся в каждой лапе по человеческому малышу. Фалиса видела, как худые ручонки несмело гладят пушистый мех. Остальные дочери леса разобрали на руки самых маленьких и слабых. Прямо над головой мельтешили и щебетали птицы, сопровождая музыкой необычную кавалькаду. Фалиса и сама уже почувствовала, что дети долины открылись, потянулись в будущее, словно ростки после дождя, завершившего многолетнюю засуху. Наследие, коим были обделены дети долины, рождённые в проклятые годы, наконец обрело владельцев.

Дети подошли к лесному озеру, в котором отражалось ясное голубое небо. Несколько оленей, склонившихся к воде, грациозно вскинули головы, насторожённо глядя на пришельцев. По неслышному сигналу вожака олени медленно отступили в тень деревьев, оставив водную гладь невозмутимой.

Но ненадолго! С отощавших, покрытых застарелыми шрамами и свежими ссадинами тел полетели на землю изорванные лохмотья. Сасси, заливисто хохоча, плюхнулась в воду, и её смех подхватил Ветер. Старший из мальчиков без колебаний бросился за ней, остальные несмело последовали его Примеру.

Фалиса подошла к берегу с охапкой мясистых листьев, сорванных по пути, и тоже вошла в озеро. Размяв листву до мыльной массы, она вдохнула свежий аромат, от которого защекотало в носу, и принялась натирать тело и волосы ближайшей девочки. Понаблюдав за ней, Ханса и лесные создания вошли в воду и получили по горстке листьев; Дети, брызгаясь и визжа от удовольствия, позволили намылить себя с головы до пят, как никогда ещё прежде не мылись.