Начало самодержавия в России - Даниил Альшиц

Л. М. Сухотин полагает, что составление в мае 1570 г. разрядных росписей для совместных действий против татар опричных и земских полков является признаком того, что правительство Грозного приняло курс на ликвидацию опричнины. С этим доводом согласиться нельзя. Совместная служба опричных и земских полков в 1570 г. действительно зафиксирована в разрядных книгах, в том числе в Официальной разрядной книге московских государей. Но все дело в том, что совершенно такие же совместные службы, часто без указания на то, что данные полки и воеводы являются опричными, имели место начиная с первого года существования опричнины. Это означает, что факт совместной службы опричников и земских в 1570 г. ровно ни о чем новом, тем более о каком-то курсе на ликвидацию опричнины не свидетельствует.

Примеров совместных служб опричных и земских в годы, предшествующие появлению в разрядах 1570 г. «признаков нового курса», можно привести много.[30] Речь идет о десятках случаев. При этом особенно много смешанных опрично-земских разрядов падает на 1569 г., т. е. на время, в котором никто еще не ищет признаков слияния земской и опричной служб. Больше того, в 1570 г., когда историки такие признаки усматривают, число смешанных земско-опричных походов и служб значительно меньше, чем в предыдущем 1569-м. Л. М. Сухотин приводит всего один случай такого рода.

Опираясь на текст Официальной разрядной книги, введенной в научный оборот автором этих строк, В. Б. Кобрин произвел интересные подсчеты, которые показывают, что в разрядах за 1565–1572 гг. названо 99 военных руководителей (термин В. Б. Кобрина) «из опричнины» и 209 «из земщины». На опричников в эти годы падала, таким образом, почти половина всех командных назначений. Если же выделить тех лиц, которые в эти годы получили военные назначения впервые, то из них оказываются опричниками 38 человек, земскими — 73.[31] Иначе говоря, приток новых людей в командный состав войск более чем наполовину состоял из опричников.

Если каждый второй высокопоставленный военачальник в русском войске того времени был опричником, то можно ли вообще сомневаться в том, что совместная военная служба земских и опричных была нормой и что опричники постоянно назначались командирами в земские полки. Мы видели, что такие назначения имели место сплошь и рядом. С другой стороны, невозможно указать ни одного случая, когда бы земский воевода командовал полком «из опричнины». Из этого факта в свою очередь вытекает, что все совместные службы и слияния носили ясно выраженный односторонний характер: опричники с момента учреждения опричнины плотно «прослаивали» земское командование. Небывалое до той поры усиление опричной прослойки в командовании войсками в 1569 г. произошло отнюдь не случайно. В 1568 г. был раскрыт широко разветвленный заговор во главе с боярином И. П. Федоровым. Заговорщики хотели во время Ливонского похода 1568 г. окружить земскими силами царские опричные полки, перебить опричников, а Грозного выдать польскому королю. Р. Г. Скрынников дает подробный обзор источников, сообщающих о заговоре И. П. Федорова, и отмечает противоречивость их показаний. Как бы, однако, источники ни противоречили друг другу в деталях, самый факт заговора не может вызывать сомнений, равно как и факты многочисленных казней в то же время земских воевод, как и массовая чистка земского командного состава армии.

Заговор Федорова в том виде, в каком он рисовался царю, показал, что изолированное положение опричных полков и опричного командования от земской армии таит в себе огромную опасность. Вот когда и вот почему активизировалось слияние земских войск с опричниками, прослаивание земского командования эмиссарами из опричнины, назначение опричных военачальников в руководство земских полков на наиболее угрожаемые участки обороны столицы. В большинстве случаев опричные воеводы назначались в Передовой полк, который вел разведку и первым вступал в бой, и в Сторожевой полк, т. е. в арьергард, замыкающий построение. Сторожевой полк мог быть брошен на помощь полкам основной линии на любой фланг битвы, однако имел и другие задачи — охранять тыл армии, препятствовать, если это потребуется, бегству своих воинов с поля боя.

Говоря о последних годах Ливонской войны, Р. Г. Скрынников справедливо замечает, что Грозный, не доверяя земщине, приставлял к земским воеводам своих эмиссаров из состава двора. Такая практика существовала с начала учреждения опричнины и не прекращалась до последних лет правления Грозного. Факты, как видим, свидетельствуют именно об этом.

Одновременно с усилением опричной прослойки в командовании армией происходило укрепление опричниками земского административного аппарата начиная с Боярской думы. С 1564 г. дума вообще перестает быть боярской в точном смысле этого слова. В это время образуется новый чин — думные дворяне. А. А. Зимин, исследовавший состав думы при Грозном, указывает, что первые думные дворяне рекрутировались из состава опричников, что не случайно в их числе были Малюта Скуратов и Василий Грязной. Добавим, что столь же не случайно последними думными дворянами Грозного вплоть до смерти царя были такие видные опричники, как Василий Зюзин, Афанасий Нагой, Деменша Черемисинов, Баим Воейков, Роман Пивов, Михаил Безнин, Игнатий Татищев. Такова — от начала и до конца — та генеральная линия, по которой шло при Грозном слияние земских с опричниками.

И, наконец, одно общее соображение по данному вопросу.

Собирание различных случаев совместных военных выступлений, совместно принятых решений и прочих совместных действий земских и опричных, имеющее целью с помощью этих примеров доказать, что разделение государства на земщину и опричнину прекратилось, бесполезно в принципе. Примеры такого рода имели бы доказательную силу только в том случае, если бы с введением опричнины Русское государство и в самом деле было «рассечено на полы», как бы на две страны, а затем снова стало бы воссоединяться. Но введение опричнины никогда не означало отделение земщины как некой отдельной боярской республики. В руках Грозного с момента опричного переворота сосредоточилась вся полнота государственной власти. А опричнина ее обеспечивала. Соответственно любой факт совместных действий опричников и земских — не что иное, как совместное выполнение единых общегосударственных задач различными учреждениями единого государства.

Никому, надо полагать, не приходит в голову мысль, что Девлет-Гирей, нападая на Русь, ополчался против одной земщины или одной опричнины или, скажем, раздумывал над тем, какую часть Москвы ему поджигать — земскую или опричную. Не менее парадоксально допускать, что земские и опричные полки имели в момент нашествия татар какие-то свои отдельные задачи, а не единую цель — защитить страну от смертельной опасности.

Означает ли совместное выполнение земскими и опричными тех или иных общих задач, что разделение на земщину и опричнину на этом прекратилось вообще? Разумеется, не означает. Совместные действия в любой области человеческой деятельности, социальной, военной, бытовой и даже творческой, потому и называются совместными, что совмещают усилия разных лиц или учреждений. Таким образом, само логическое построение — совместные действия означают слияние — искусственно в своей основе.

Значительно важнее для решения вопроса, сохранялась ли опричнина после 1572 г. или нет — раз уж такой вопрос поставлен, — выяснить, продолжало ли существовать, несмотря на необходимость ведения всевозможных совместных («смесных») действий, несмотря на бесспорное проникновение опричников в различные дела и учреждения земщины, реальное организационное обособление опричнины, реальное разделение полков, земель, городов, финансовых и прочих сборов на опричные и земские, сохранились ли реально обособленные служебные функции опричников. От ответа на эти вопросы действительно зависит решение общего вопроса — была ли опричнина отменена или продолжала существовать после 1572 г.

Главным и, можно сказать, старейшим аргументом в пользу отмены опричнины является наблюдение, сделанное над разрядными росписями еще Н. М. Карамзиным. Речь идет о том, что из разрядных росписей с осени 1572 г. исчезли слова «воеводы из опричнины», «опришнинские полки», «опришнинский разряд».

Н. М. Карамзин писал, что царь после победы над Девлет-Гиреем «к внезапной радости подданных вдруг уничтожил ненавистную опричнину, которая, служа рукой губителя, семь лет терзала внутренность государства».[32] Напомним, что никаких свидетельств о народной радости по поводу отмены опричнины в источниках нет, равно как нет сведений о том, что царь вообще объявлял народу или отдельным лицам столь радостное известие. Как видно из процитированного текста, Карамзин понимал, что, уничтожив опричнину, Грозный отрубил бы собственную руку. Видимо, поэтому, говоря об отмене опричнины, Карамзин делает серьезную оговорку: «По крайней мере исчезло сие страшное имя с его гнусным символом». Но завершает он свои выводы все же прямым утверждением, будто вместе с именем исчезло и «сие безумное разделение областей, городов, двора, приказов, воинства». Вопрос, таким образом, с самого начала поставлен так: о чем свидетельствует исчезновение слова «опричнина» из официального обихода — об отказе от термина при сохранении обозначавшейся им системы или об отказе от системы, вместе с которой исчезло и ее «страшное имя»?