Каспий, 1920 год - Иван Исаков

Мои оппоненты считают это нереальным: Англия с нами не воюет… а верховный совет Антанты в Париже объявил о снятии блокады с РСФСР еще в начале текущего года.

Но как она снята на Каспийском море, мы знаем по заградительной операции белых на 12-футовом рейде в конце марта; а как невоюющие англичане сделали налет торпедных катеров на Кронштадт, мне тоже хорошо известно.

Охранять караваны надо. Может быть, не до Астрахани, а только до Петровска, но необходимо, пока с белыми не покончено.

Слава аллаху, дивизион миноносцев к решению этой утомительной и скучной задачи не привлекают. Отдуваться придется канлодкам {80}.

Вторая задача - очищение всего побережья в пределах Азербайджанской Советской Республики от контрреволюционной нечисти с берега и с моря. Конечно, совместно с армией.

Завтра, очевидно, идем к Ленкорани именно для этой цели.

Третья задача - главная: окончательное очищение Каспийского моря от белых и захват наших судов, уведенных в Энзели, для возврата их транспортному флоту (особенно нефтеналивных). В какое время и каким способом предполагается решать эту задачу, пока начальство карт не открывает.

Что операция предполагается относительно скоро, догадаться нетрудно… На просьбы механиков дивизиона (и нашего Лузгина) «разбросать механизмы для ремонта» последовал отказ. Между тем изношенность машин и котлов - недопустимая.

По всем признакам белые не способны к наступательной операции. Но, прижатые в угол, они вынуждены будут обороняться, причем возможно, что сопротивление будет ожесточенным. Здесь ничейный исход исключен. Опять вечная, как на войне, проблема: чем раньше ударить, чем внезапнее - тем лучше, но без предварительной подготовки никак нельзя. В то же время каждый день нашей подготовки - это еще день подготовки противника к обороне.

Какую роль будут играть англичане? Какую персы? Как всегда на войне, тысяча вопросов. А в гражданской их еще больше. И обстановка сложнее, и воюют «не по правилам».

Инш- алла! Поживем -увидим! Если не начальство, то сама жизнь даст ответы на все вопросы.

3 мая (Ленкорань).

Накануне, поздно, когда уже не ожидал, вызвали на «Либкнехт» (береговая штаб-квартира еще не готова). Короткое совещание. Постановка общей задачи всем участникам. Уточняться будет сигналами. Документов штаб не дал.

Рад был встретить Озаровского. Он на «Пролетарии» - начальник отрядика из трех вымпелов.

Снялись с восходом солнца.

Пока шли по бакинскому меридиану прямо на зюйд, с флагмана обстоятельный семафор (по линии, то есть через нас):

«Расторопному» выйти вперед, осмотреть рейд Сара, после спуститься к Ленкорани. Обозначить буйком якорное место для транспорта десантом, занять позицию южнее высадки.

«Деятельному» осмотреть залив Кизыл-Агач, остров Кулагин включительно. После занять позицию поддержки десанта с севера».

Дальше начались наши мытарства.

Очевидно, предвидя их, главштур дал от себя дополнительный семафор, возможно без ведома начальства: «Командиру. Прошу учесть ненадежность карты. Корсак».

Карту эту {81} еще два дня назад Снежинский «добыл на «Орле». При первом взгляде на линии отличительных глубин получалось не очень страшно, так как «порог» в залив имел двенадцать футов, а внутри его показано до восемнадцати футов. Наша корма при половинном запасе угля сидела только девять с половиной футов. Но, помимо этих утешительных цифр, для всего района устья реки Куры была нанесена предостерегающая надпись о том, что глубинам особенно верить нельзя.

Фактически дело обстояло еще хуже. Лоцмана у нас не имелось, и никто из корабельных и двух штабных командиров, любопытствующих на мостике, никогда в этих местах не плавал. Хороших ориентиров нет; берега настолько низменные, что почти сливаются с линией горизонта. Из залива маяк Куринский камень не виден, а церковь и маячный огонь на Куринской косе остаются за кормой и при продвижении на север, к острову Кулагину, тоже скрываются из видимости.

Самое страшное началось после того, как миноносец, перескочив на малом ходу через песчаную гряду у входа в Кизыл-Агач {82}, очутился в густом лабиринте сетей, натянутых между столбами и шестами, воткнутыми в грунт. Через час или два, совершенно запутавшись, мы поняли, что сети стоят на глубинах двенадцати футов и ниже; по ним тоже можно бы ориентироваться относительно приглубых мест. Но Кизыл-Агач разгородили настолько путано и обильно, что разобраться в творчестве рыбаков оказалось далеко не так просто. В то же время в заливе не было заметно ни одного баркаса, рыбницы или шлюпки, так что способом «опроса местных жителей» воспользоваться не удалось.

Только два обстоятельства помогли выбраться из этой ловушки: тихая и ясная погода и неожиданная прозрачность воды там, где она еще не была взбаламучена винтами миноносца.

Никакой прокладки вести нельзя было. Оставалось, учитывая сети, мутный след за кормой и мало дающие показания лотовых, двигаться к выходу самым малым ходом.

Наличие сетей убедило в том, что торпедные катера абсолютно не в состоянии действовать из этого залива. Тем более не могли оперировать отсюда вооруженные пароходы белогвардейского флота. Поэтому, выпутавшись с середины Кизыл-Агача, я считал свою задачу выполненной и старался возможно скорее выбраться в открытое море.

Однако только после двухчасового ползания «на брюхе», временами доходя до бешенства или впадая в состояние, близкое к беспомощности, замучив машинную и кочегарную команду, а также рулевых и лотовых (не говоря о штурманах), мы наконец вышли из Кизыл-Агача. Вот почему когда «Деятельный» подошел к Ленкорани, операция там была уже закончена и шло приготовление шашлыков и плова.

Б.П. Гаврилов через день после возвращения в Баку рассказал, что при первом приближении «Карла Либкнехта» к городу в бинокли и дальномеры было выяснено, что гарнизон, состоявший из бывших мусаватистских войск, не собирается оказывать сопротивления, а демонстративно выстраивается для встречи на площади перед старой крепостью. При этом, кроме оркестра на правом фланге, был приготовлен старый, трехцветный российский государственный флаг, очевидно в виде знамени. Но когда миноносец подошел ближе к берегу и ленкоранцы, по-видимому, разглядели его кормовой флаг, после короткого замешательства трехцветный флаг был заменен красным.

Ввиду отсутствия пристани комфлота, члена Азербайджанского ревкома и штабных командиров жители охотно выносили из шлюпок на руках и доставляли на берег, не дав гостям замочить обувь. Одновременно высаживались с транспорта кожановцы, не боявшиеся соленой воды.