Причуды природы - Игорь Акимушкин

Удав имел гигантские размеры: по измерению рабочих, он имел в длину свыше 54 футов."

"Как ни странно, звук, похожий на тихий автомобильный гудок, выдавал рассерженную громадную анаконду…

Орландо Вильямс Боас… был свидетелем двухдневной борьбы между анакондой и крокодилом, которого невозможно переварить и очень трудно убить. Враги двое суток барахтались в воде, сцепившись в почти беззвучной схватке. Они лишь стонали. Анаконда туже сжимала свои толстые кольца, а крокодил пытался вырваться, норовя укусить её. Но змея настолько расслабила кольцо возле самых челюстей крокодила, что ему не во что было вцепиться."

"Почти в каждой книге о Южной Америке автор рано или поздно (а в некоторых книгах в каждой главе) сталкивается с анакондой… Анаконда обязательно нападает на автора на протяжении трёх-четырёх страниц, он вырывается из её мощных объятий, покуда не исхитрится пристрелить её из своего верного револьвера… Ну, а теперь, рискуя заслужить репутацию либо шарлатана, либо чудовищной скромности человека, я должен описать и свою собственную схватку с анакондой.

Начну с того, что анаконда кинулась на меня довольно вяло. Она вовсе не собиралась бросить мне вызов на смертный бой, а лишь метнулась ко мне с разинутой пастью в слабой надежде на то, что я испугаюсь и оставлю её спокойно переваривать курицу. Сделав этот выпад и подтвердив установившуюся за её родом репутацию свирепости и воинственности, анаконда свернулась под кустом в тугой узел и теперь лежала, тихо, и я бы сказал, жалобно шипя… Снова повернувшись к кусту, я увидел лишь, что хвост зловредной, свирепой и страшной анаконды поспешно скрывается в траве. Мне оставалось только подбежать к змее, схватить за конец хвоста и оттащить на прежнее место.

Теперь по всем правилам анаконде следовало обвиться вокруг меня и начать душить своим мускулистым телом. В действительности же она снова свернулась в клубок, издавая тихое, жалобное шипение. Накинув ей на голову мешок, я схватил анаконду за шею. На этом борьба фактически закончилась: змея лежала совершенно спокойно, изредка подергивая хвостом и тихо шипя. Тут подоспел проводник, и справиться с ним оказалось труднее, чем со змеей: он отнюдь не горел желанием помочь мне, а спорить с человеком, одновременно удерживая змею, не очень-то легко. В конце концов я заверил его, что не позволю змее причинить ему вред, и тогда он смело взял мешок и держал его на весу, пока я заталкивал змею внутрь…

…От головы до кончика хвоста в ней оказалось девять футов и три дюйма."

"Семиметровая анаконда толщиной почти с телеграфный столб неосторожно выползла на берег. Это и решило её судьбу.

Пять человек набросились на змею, и завязался настоящий блицкриг. Мы были вооружены палками, арканами и твердой решимостью не упустить удава. Мы тянули, дергали, скользили, обливались потом, шлепались в грязь, кричали, бранились… Анаконда шипела, щелкала челюстями, изо всех сил старалась заключить кого-нибудь в свои объятья. Оператор Курт Вальгаре метался вокруг нас со своей камерой, подыскивая наиболее выгодные точки для съемки. Он был вездесущ. Только что в пасть змеи не лез… Режиссер Торги о режиссуре и не помышлял: он тоже сражался с анакондой. Сама змея взяла на себя роль режиссёра.

Но вот представление окончено. Анаконда взята в плен."

Что ещё можно сказать об анаконде? Разве приведенные выше рассказы путешественников недостаточно хорошо обрисовали её облик и нравы?

Но сказать ещё немного всё-таки надо. Начать с того, что не всем цитированным выше авторам можно полностью доверять (особенно это касается двух первых). Прежде всего размеры анаконд, указанные ими, слишком уж велики. Рекорд из всех достоверно измеренных анаконд принадлежит той, у которой длина оказалась 11,43 метра. Эта могла вполне на метр подрасти, если пожила бы ещё с полдюжины лет. Но 20 и больше метров — бессмыслица. Ни к чему змее такой рост. И десятиметровая анаконда настолько сильна, что нет в Неотропической области ни одного существа из мяса и костей, способного выдержать её смертельные объятия. Слишком большой рост (20 и более метров) для анаконды — биологически неоправданные излишества.

Малоизвестно, что анаконд два вида. Второй вид — южная анаконда, как это ясно из названия, живет южнее обычного вида и много меньше его (предел — 3,25 метра). Окрашена анаконда не ярко: темно-оливковый основной тон, а по нему разбросаны овальные чёрные ("бархатные") пятна. У южной анаконды основной фон более светлый, с желтизной.

Анаконда — настоящий водяной удав. Но добычу промышляет она не в воде, а у берега: хватает зверей и птиц, пришедших напиться. В некоторых областях анаконды регулярно охотятся на молодых крокодилов (кайманов).

Анаконда не откладывает яйца, а рожает живых детёнышей. Их в одном помете от 30 до 80. И длиной они, новорожденные — 70–90 сантиметров.

Кушать хочется…

Есть любят все, а особенно те, кто это отрицает.

Пятипалый свистун, крупная южноамериканская лягушка, не из ханжей. Свистун есть любит, есть умеет. Крысы, птицы, змеи, ящерицы и прочая четвероногая, крылатая и ползучая живность исчезает в его ненасытной утробе. Бывает, и зазевавшуюся летучую мышь перехватит. А просто о мышах и говорить не приходится.

Любопытен свистун именно своей прожорливостью. На его обеденный стол попадают многие из тех, кто сам лягушатиной не прочь полакомиться. Так что сурово мстит свистун обидчикам за свой лягушачий род.

Известны случаи, когда 20-сантиметровые пятипалые свистуны пожирали полутораметровых змей! И даже не с голодухи, а просто так. Чтобы рядом те не ползали…

Техника змееглотательства следующая. Лягушка сидит тихо, не выдавая своих бандитских намерений. Но вот мимо ползет змея. Бросок! — и голова её уже в пасти свистуна.

Чем больший кусок змеи проглотит лягушка с первого раза, тем лучше. Змея, задыхаясь в лягушачьем желудке, отчаянно сопротивляется. Изо всех сил подсовывается под свистуна с тайной надеждой, обвив пару раз, переломить ему кости. И, всячески упираясь, высвобождает голову.

Если ей это удастся, съеденным окажется уже не змея, а свистун. Последний прекрасно чувствует возможность и такого исхода. А посему он только стискивает покрепче свои бульдожьи челюсти, распластывается по земле и при каждом удобном случае заглатывает ещё по сантиметрику змеи. Задушенная рептилия погибает.

Это финиш борьбы и старт непосредственно еды. То, что уже проглочено, начинает потихоньку перевариваться, а остальное пока торчит изо рта. Постепенно место в желудке освобождается, и свистун подкрепляется новыми порциями, проглатывает ещё кусок змеи. Чтобы съесть всю змею, требуется день или даже два.

Но свистун скорее обжора, чем гурман. Он доедает свою добычу, даже если она у хвоста становится несвежей (случается и такое!). А вот дятловый вьюрок — этот в еде эстет. Без соответствующей сервировки никогда к трапезе не приступит[1].

Питается он личинками жуков древоточцев. Садится на ствол дерева и стучит по нему несколько раз, как бы призывая официанта. Нет, не идёт официант! Вьюрок перелетает в другое место и снова стучит. И здесь никакого сервиса! Тогда, не дождавшись обслуживания, сам отламывает кору. Обнажается ход личинки. Ага, вот, значит, зачем стучала птица по стволу! Не официанта звала, а ходы вредителей прослушивала…

Вьюрок достает столовый прибор. Им служит колючка с ближайшего кактуса. Держа её в клюве, птица вонзает колючку в отверстие в дереве и начинает там вовсю копошиться. Вот поддел личинку и извлекает её на белый свет.

Яркое тропическое солнце, тёплый ветерок и прочие прелести встречают вредителя. Но… недолго личинке ими наслаждаться. Отложив прибор в сторону (воткнув колючку в дерево), вьюрок склёвывает древоточца.

Но дятловый вьюрок не только иждивенчески пользуется природными "вилками". Если нет поблизости подходящих колючек, сам умудряется мастерить их. Обламывает веточку, сдирает сучки, вообще как бы обстругивает всю палочку. Это, конечно, не настоящая колючка, но знакомство с ней также вряд ли понравится личинке.

Деятельность на грани разумной!

Необычно питаются и южноамериканские муравьи-листорезы.

…По неприметным лесным тропинкам Аргентины, Бразилии, Парагвая ползут… огрызки листьев! Зеленые ручейки текут прямо к большой насыпи. Это листорезы, обглодав очередное дерево, тащат к муравейнику свою добычу. Самих муравьев не видно: кусочки листьев прикрывают их, как зонтики.