Все дороги этого мира - Ольга Табоякова

Саньо вдоволь налюбовался на странное зрелище, которое представляла их труппа на дороге в Темных землях и восхитился ирреальностью происходящего.

В последней повозке ехал Грим, он зачитывал вездесущему Хэссу что-то из своей книги стихотворных рецептов. Саньо прислушался и сглотнул слюнки.

- Сок апельсина,

сок лимона,

взбил с сахаром,

взбил с яйцом,

и получился забайон.

- Свои слова повар иллюстрировал действием. Желтоватая пена в кастрюльке и запах понравились Хэссу.

- А водяная баня? В этом стихе не все и он не такой, как твои обычные тягучие стихи.

- Это еще не стих, а лишь набросок. Мне самому кажется, что еще нет вкуса, но уже есть основа. Я, конечно, начну не так. Сначала я расскажу о забайоне. Что это чудовище? Или может это сказочный напиток? Потом я скажу о его запахе, потом о цвете, потом уже об основных ингредиентах и раскрою тайну готовки. Но тот будущий стих, он для потребителей, а этот для меня, он как короткий рецепт.

- Чего тебе? - Грим соизволил оторваться от своих кулинарных изысков.

- Ничего себе. Чего тебе? - возмутился Саньо. - Недай сказал, что я тебе нужен. Приветствую, Хэсс. Как творчество? Оставь эту штуку и мне попробовать. Ладно?

Грим закрыл свою книгу, и строго смотрел, сколько Хэсс оставит Саньо.

- Прости, Солнечный, увлекся. Я к чему звал. К тому, что хорошо бы наши запасы пополнять. Корешки собирать умеешь? Охотится? Рыбку ловить? Или может, что в личных запасах есть? Сам понимаешь, что решение это ваше пойти по Темным землям резко снижает мои шансы пополнить продуктовые запасы, а обеды и ужины никто не отменял.

Оставив повара и ведущего актера труппы обсуждать вопросы питания, Хэсс отправился спать в свою повозку. Ворочаясь с боку на бок на своем матрасе, Хэсс обдумывал план, как бы втереться в доверие к Линаю. В последние несколько дней Хэсс уверился, что с Линаем может быть много проблем в будущем. К вечеру план был составлен, обдуман, откорректирован и утвержден. Тонко чувствующий человек, такой как Линай, требовал особенного подхода. Линая предстояло обмануть на уровне чувств. Благодаря своим воровским навыкам, Хэсс умел становиться кем или чем угодно. Наилучшим объектом для подражания Хэссу показался ученик Линая. Вечером Хэсс уселся под деревом недалеко от Эльниня. Он рассматривал профиль молодого ученика. Широкий лоб дисгармонировал с тонким длинным носом и пухлыми губами. Наивность и неловкость в движениях. Для себя Хэсс определил, что некрасивость Эльниня заключена в его неуверенности. Состояние души и ума у Эльниня называлось смешным словом варваров "разнобой". Дальше Хэсс стал сравнивать себя и Эльниня. Ему надо было выявить отличия, иначе Линай не клюнет на столь лакомую приманку. Состязаться с таким опытным хрычом бесперспективно, а вот выставить его в некрасивом свете гораздо проще. Судя по словам Эльниня, Линай велел ему стремиться к абстракции, то есть цель для него неясна. Хэсс его спросил: "Зачем ты учишься у Линая?". Эльнинь ответил "Потому что он мудр и известен". По мнению лирика и вора, это не цель и не причина. "Я тоже должен стать таким неуверенным, ищущим что-нибудь мудрое". Небольшая нелепость в одежде, рассеянность, а главное надо нащупать цель этого самодовольного типа и найти первую тему для разговора. Хэсс занимался подобными рассуждениями до самого утра.

Великий Мастер пошел поговорить. В темной теплой пещере в больших колыбелях спали его друзья. Раньше у каждого из них был один или два, а у некоторых и по три зверюги. На этих зверях они летали, спали с ними, жили с ними, играли, а те их любили, защищали, наполняли энергией. Теперь же зверушки спали. Звери были тем самым сокровищем, которому он - Великий Мастер - должен был найти новых друзей, симбиотов, партнеров. В этом и состоял долг его лично. Его раса вымерла, а вот зверушки жили. Они спали, погрузившись в спячку лет четыреста назад. Великий так истосковался засыпать в одиночестве. Никто ему не пел песен, не рассказывал новости, не приносил тапочки в постель. Великий шел по длинным коридорам и мечтал о дне, когда зверушки проснутся, а в небе станет темно от разноцветных крыльев. Он остановился перед ложем предводителя одного из пяти кланов - клана Волнения. Теплая шерсть согревала ледяную руку Великого.

- Привет, мудрейший, - мысленно сказал зверь.

- Что хочешь сказать, что не спишь? - забеспокоился Великий.

- Знаешь, мы скоро проснемся. Похоже твои поиски скоро закончатся, - ответил зверь.

- Откуда знаешь?

- Ты забыл, что основной функцией клана Волнения является страстное желание искать, - зверь говорил лениво, а на последних словах заснул.

Великий постоял еще немного, он понял, что пора собираться в вечный путь. Назад Великий возвращался еще медленнее, но временами появлялась улыбка и вокруг становилось теплее.

Его заместитель и верный помощник молодой Мастер не поверил своим глазам, когда увидел улыбающегося Великого. Молодой Мастер стоял в боковом проходе, он возвращался от старейшины клана Тишины, символизирующей мудрость. Старейшина не пожелал особо разговаривать с молодым Мастером, лишь пробурчал, что ходят всякие выспаться не дают.

Старейшину клана мудрости звали соответствующе - Мудр. Он не желал признаваться, что его сын и наследник Мрым уже проснулся, перебудил своих подружек и вылетает из пещеры, что и сейчас Мудр не знает, где летает Мрым.

Мрым же не летел, а ходил своими мягкими коричневыми лапами по краю дороги и вглядывался своими большими глазищами, разыскивая красавицу Илисту.

- Донна Илиста, расскажите, а как вы стали такой знаменитой? - на общих посиделках попросил неугомонный Тьямин.

- Ох, любопытный мальчишка, - Илиста достала из кармашка конфету и протянула Тьямину. Тот застенчиво улыбнулся.

- А мне? - послышался голос Одольфо.

- А ты уже большой мальчик, - но Илиста протянула и ему конфету. - Тьямин, эту историю уже один ненормальный пытался переложить в постановку, но пока не удачно. Мне не понравилось.

- А вы расскажите еще раз, - Тьямин не отставал. - Я послушаю и сам напишу. Вам понравится, - уверил он. - Это будет мой дебут.

- Дебют, - поправил Альтарен.

- Ага, он самый, - улыбка Тьямина растопила бы и лед.

- Была я тогда молоденькой, еще наивной, но в свою луну верила всегда. Я - варварка и не скрываю этого. Это для здешних варвар, значит огонь не разожжет, а так мы такие же. Приехала я в Стальэвари с караваном с юга и влюбилась в первого встречного. Это был директор театра Мошталь. Я уже не помню, куда он шел, но, увидев меня, остановился. Я тоже замерла с отрытым ртом, потом брякнула: "Бесподобный красавец". Он еще больше удивился, так себя девушки не должны вести, но не растерялся, цап меня за руку и поволок. В театр мы попали дня через три. Его нашли сотрудники театра и жена. Жена, конечно, в скандал. Надо сказать, что Мошталь все ей оставил. Из театра его выкинули, здесь жена постаралась. Мошталь на мне женился, у нас двое детей. И не смотри так. Старший твоего возраста. Они с отцом уже больше года на севере. А тогда мы начинали с начала. Мошталь труппу собрал. Мы по улицам и трактирам выступали, потом уже он свой театр смог открыть.