Завод - Юрий Ра

Даже если и не стуканёт, надо что-то с этим кадром делать, достал уже. Ходит такой… — у Большова не нашлось слов, чтоб расшифровать точнее, какой ходит Фролов, но его собеседникам и так было всё понятно. Мало того, что сильно гордый, так еще и с высшим образованием. И нос суёт во все дела. Еще и Лузгин как-то прилюдно обмолвился, что этому прямая дорога в начальники цеха. Непрятный тип, короче.

— Может, всё-таки того?

— Замочить Фролова?

— Да не-е! Накатим по рюмашке, раз уже спалились.

— Уже неохота что-то, настроение испортил гад. И как минимум надо дверь запереть. Кто сука не запер за собой?!

Глава 19

«Прямая дорога»

— Алло! — Фролов поднял трубку телефона в своём кабинете и в очередной раз поморщился, ему категорически хотелось дожить до того времени, когда труба не будет холодить ухо, нагретая в кармане собственным телом как высиживаемое яйцо. По его прикидкам до адекватной мобильной связи было еще лет шесть-семь. Те мобильные телефоны, которые появятся у крутых бизнесменов и просто подкрученных деятелей в ближайшем будущем, его не устраивают. Что-то подсказывает, что первые модели кроме генерирования удобства, крутизны и ударов по карману еще и поджаривают мозги своему владельцу. Наверняка именно по этой причине через десять лет начнется череда смертей среди «крутых» от рака мозга. Опять же, первые годы на мобилы нужно будет разрешение оформлять в милиции как на оружие. Наследие советских времен, телефоны приравнены к радиостанциям. Да что телефоны, сейчас даже цветные принтеры регистрируют как автомобили.

— Привет, Фролов! Узнал?

— Здравия желаю, Юрий Николаевич! Узнал, не будешь сегодня богатым.

— Вот ты нудный. Ладно, Пётр, проехали тему богатства. А давай-ка ты подойдешь через часик в мой кабинет. Разговор есть.

— Это не я!

— Что «не я»?

— А что вы мне предъявить собираетесь — то сразу не я.

— Всё шутишь. Ладно, тогда жду. Никакие производственные планы не поломал тебе? Ничего сверхсерьёзного нет?

— Если начальство спросит, мне придется доложить, что я в службу безопасности ходил. А так нормально, никаких неотложных дел.

— Да докладывай. Чай не в Штрилица играем. Ты небось еще и жути на своего Большова нагонишь. Знаю я тебя.

— В смысле?

— Фролов, тебя хлебом не корми, дай жар загрести чужими руками.

Вход в административный корпус со стороны завода никак не охранялся и не отсекался, так что пропуск показывать никому не пришлось. Заходи, кто хочет, ходи по коридорам заводоуправления хоть весь день. Фролов в очередной раз не удержался от соблазна попенял шефу службы безопасности на выявленный косяк:

— Здрасьте поближе, Юрий Николаич! Опять у вас доступ к высочайшему телу не перекрыт.

— Что значит, не перекрыт? Рамка на входе тебе что, не барьер? Настроена так, что звенит на любой металл массой более пятисот грамм.

— А как же я с оружием прошёл?

— Так ты со стороны завода небось. Ах ты ж! Точно! Вот же… не подумали про этот момент.

— Дарю идею, мне не жалко.

— Фролов, почему ты такой въедливый, откуда в тебе это?

— Чтоб не попасть на карандаш ревизору, нужно думать, как он. Работа приучила косяки в своей и чужой работе высматривать. Свои я себе обычно прощаю, тут главное, исправить вовремя. А чужие косяки — пусть авторы огребают.

— Экий ты профессионально деформированный. Кстати, я тебя чего позвал. Я спросить хотел: кто ты вообще, Пётр?

— Э-э-э. Вот тут не понял. Вы же вроде пробили меня, всё знаете.

— Ага-ага. Всё. Только вот твои умения в области обращения с оружием не вписываются в твою биографию.

— Самородок.

— Ну да. А еще я вспомнил тот разговор про твой пистолет. Не стал тогда копать по поводу того, что ты сам признался. Ты ж сказал, что затрофеил пушку.

— Было дело, сболтнул. Типа.

— А с прошлым владельцем что случилось? Забыл, как дышать?

— Не задавай те вопросы, на которые всё равно не получишь ответы.

— Да понятно. Я к чему — не вписывается твоё поведение в классическое описание инженера-железнодорожника. Даже отслужившего срочную в войсках ПВО. Оператором радиолокационной станции.

— А если учесть, что охотник? Плюс природная душевная черствость? Так лучше, Юрий Николаевич?

— Так лучше. Но тоже с натяжкой, если честно. Ничего рассказать не хочешь?

— Не-а.

— Я так и думал. Короче, зачем позвал. С твоим поганым характером, навыками и природной черствостью тебе прямая дорога в мою службу. Конкретно, в блок охраны Зубова. Согласен?

— Нет, конечно.

— Погоди, я тебе еще про условия оплаты не рассказал и этот…

— Соцпакет?

— Точно! Понапридумывают слов, поди потом вспомни.

— Всё равно — нет. Я не силовик, я железнодорожник. А вот это всё мне не интересно.

— И снова обожди. Когда тебе было надо, завод пришел на выручку.

— Так и я помог, когда вы позвали.

— Ты про турнир, что ли? Во сравнил жопу с пальцем!

— А чего бы не сравнить? И то часть тела, и это. Пнуть ежели, то и там больно, и тут перелом.

— Ладно. А если я скажу, что ты всё равно не уживёшься со своими коллегами. Это не в плане угрозы, просто у вас активность нездоровая в цеху начинается.

— Да уж вижу. Но всё равно нет желания в силовики или торпеды идти.

— Какие ты, Пётр, слова знаешь. Хочешь сказать, бывший мент себе торпед собирает на манер бандюка? — глаза безопасника нехорошо сузились.

— Я не про вас. Я про ваше руководство. Или оно по партийной линии работало до сего времени? Я ж не сильно вслушивался что рабочие про своих хозяев говорят.

— Слово какое нашел — хозяев.

— Так капитализм же. Мир народам, земля помещикам, фабрики — буржуям. Ну и про первичное накопление капитала Маркс с Лениным всё сказали. Экспроприация тех, кто экспроприировал экспроприаторов. Так ведь?

— Тьфу на тебя! Опять разговор в комедию превратил. Это твоё последнее слово?

— Надеюсь, что нет. Последнее слово обычно перед расстрелом выкрикивают. Вы меня не расстреляете?

— Иди, короче, думай. Если что — дорогу знаешь.

Фролов шел в цеховую контору как мешком ударенный. Если сказать, что разговор вышел неожиданным, то это ничего не сказать. О такой карьере он не то, чтобы не задумывался, он и близко старался не подходить ко всем этим людям, вершителям судеб тех, кто об этом не просил. И к их сторожевым псам приближаться не хотел. И уж тем более не примерял на себя шкуру цепного пса. А тут засветился со своими непонятными навыками. Вот и делай потом людям добро. Хотя нет, это он долг отдавал. Безопасник ему тогда