Завод - Юрий Ра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Может, всё-таки того?
— Замочить Фролова?
— Да не-е! Накатим по рюмашке, раз уже спалились.
— Уже неохота что-то, настроение испортил гад. И как минимум надо дверь запереть. Кто сука не запер за собой?!
Глава 19
«Прямая дорога»
— Алло! — Фролов поднял трубку телефона в своём кабинете и в очередной раз поморщился, ему категорически хотелось дожить до того времени, когда труба не будет холодить ухо, нагретая в кармане собственным телом как высиживаемое яйцо. По его прикидкам до адекватной мобильной связи было еще лет шесть-семь. Те мобильные телефоны, которые появятся у крутых бизнесменов и просто подкрученных деятелей в ближайшем будущем, его не устраивают. Что-то подсказывает, что первые модели кроме генерирования удобства, крутизны и ударов по карману еще и поджаривают мозги своему владельцу. Наверняка именно по этой причине через десять лет начнется череда смертей среди «крутых» от рака мозга. Опять же, первые годы на мобилы нужно будет разрешение оформлять в милиции как на оружие. Наследие советских времен, телефоны приравнены к радиостанциям. Да что телефоны, сейчас даже цветные принтеры регистрируют как автомобили.
— Привет, Фролов! Узнал?
— Здравия желаю, Юрий Николаевич! Узнал, не будешь сегодня богатым.
— Вот ты нудный. Ладно, Пётр, проехали тему богатства. А давай-ка ты подойдешь через часик в мой кабинет. Разговор есть.
— Это не я!
— Что «не я»?
— А что вы мне предъявить собираетесь — то сразу не я.
— Всё шутишь. Ладно, тогда жду. Никакие производственные планы не поломал тебе? Ничего сверхсерьёзного нет?
— Если начальство спросит, мне придется доложить, что я в службу безопасности ходил. А так нормально, никаких неотложных дел.
— Да докладывай. Чай не в Штрилица играем. Ты небось еще и жути на своего Большова нагонишь. Знаю я тебя.
— В смысле?
— Фролов, тебя хлебом не корми, дай жар загрести чужими руками.
Вход в административный корпус со стороны завода никак не охранялся и не отсекался, так что пропуск показывать никому не пришлось. Заходи, кто хочет, ходи по коридорам заводоуправления хоть весь день. Фролов в очередной раз не удержался от соблазна попенял шефу службы безопасности на выявленный косяк:
— Здрасьте поближе, Юрий Николаич! Опять у вас доступ к высочайшему телу не перекрыт.
— Что значит, не перекрыт? Рамка на входе тебе что, не барьер? Настроена так, что звенит на любой металл массой более пятисот грамм.
— А как же я с оружием прошёл?
— Так ты со стороны завода небось. Ах ты ж! Точно! Вот же… не подумали про этот момент.
— Дарю идею, мне не жалко.
— Фролов, почему ты такой въедливый, откуда в тебе это?
— Чтоб не попасть на карандаш ревизору, нужно думать, как он. Работа приучила косяки в своей и чужой работе высматривать. Свои я себе обычно прощаю, тут главное, исправить вовремя. А чужие косяки — пусть авторы огребают.
— Экий ты профессионально деформированный. Кстати, я тебя чего позвал. Я спросить хотел: кто ты вообще, Пётр?
— Э-э-э. Вот тут не понял. Вы же вроде пробили меня, всё знаете.
— Ага-ага. Всё. Только вот твои умения в области обращения с оружием не вписываются в твою биографию.
— Самородок.
— Ну да. А еще я вспомнил тот разговор про твой пистолет. Не стал тогда копать по поводу того, что ты сам признался. Ты ж сказал, что затрофеил пушку.
— Было дело, сболтнул. Типа.
— А с прошлым владельцем что случилось? Забыл, как дышать?
— Не задавай те вопросы, на которые всё равно не получишь ответы.
— Да понятно. Я к чему — не вписывается твоё поведение в классическое описание инженера-железнодорожника. Даже отслужившего срочную в войсках ПВО. Оператором радиолокационной станции.
— А если учесть, что охотник? Плюс природная душевная черствость? Так лучше, Юрий Николаевич?
— Так лучше. Но тоже с натяжкой, если честно. Ничего рассказать не хочешь?
— Не-а.
— Я так и думал. Короче, зачем позвал. С твоим поганым характером, навыками и природной черствостью тебе прямая дорога в мою службу. Конкретно, в блок охраны Зубова. Согласен?
— Нет, конечно.
— Погоди, я тебе еще про условия оплаты не рассказал и этот…
— Соцпакет?
— Точно! Понапридумывают слов, поди потом вспомни.
— Всё равно — нет. Я не силовик, я железнодорожник. А вот это всё мне не интересно.
— И снова обожди. Когда тебе было надо, завод пришел на выручку.
— Так и я помог, когда вы позвали.
— Ты про турнир, что ли? Во сравнил жопу с пальцем!
— А чего бы не сравнить? И то часть тела, и это. Пнуть ежели, то и там больно, и тут перелом.
— Ладно. А если я скажу, что ты всё равно не уживёшься со своими коллегами. Это не в плане угрозы, просто у вас активность нездоровая в цеху начинается.
— Да уж вижу. Но всё равно нет желания в силовики или торпеды идти.
— Какие ты, Пётр, слова знаешь. Хочешь сказать, бывший мент себе торпед собирает на манер бандюка? — глаза безопасника нехорошо сузились.
— Я не про вас. Я про ваше руководство. Или оно по партийной линии работало до сего времени? Я ж не сильно вслушивался что рабочие про своих хозяев говорят.
— Слово какое нашел — хозяев.
— Так капитализм же. Мир народам, земля помещикам, фабрики — буржуям. Ну и про первичное накопление капитала Маркс с Лениным всё сказали. Экспроприация тех, кто экспроприировал экспроприаторов. Так ведь?
— Тьфу на тебя! Опять разговор в комедию превратил. Это твоё последнее слово?
— Надеюсь, что нет. Последнее слово обычно перед расстрелом выкрикивают. Вы меня не расстреляете?
— Иди, короче, думай. Если что — дорогу знаешь.
Фролов шел в цеховую контору как мешком ударенный. Если сказать, что разговор вышел неожиданным, то это ничего не сказать. О такой карьере он не то, чтобы не задумывался, он и близко старался не подходить ко всем этим людям, вершителям судеб тех, кто об этом не просил. И к их сторожевым псам приближаться не хотел. И уж тем более не примерял на себя шкуру цепного пса. А тут засветился со своими непонятными навыками. Вот и делай потом людям добро. Хотя нет, это он долг отдавал. Безопасник ему тогда
