Фанаты. Сберегая счастье - Юлия Александровна Волкодав

столом, прямо напротив окна. В очках и фиолетовом халате поверх рубашки и домашних брюк — утеплился по случаю отвратительной погоды. На столе горит лампа: всего десять утра, а на улице темень. Дождь то и дело срывается, периодически переходя в мокрый снег, ветер гоняет по двору картонные коробки, которые Сашка накануне вынесла и сложила у крыльца. Они вчера вместе на почту ходили, очередной заказ его сладостей без сахара забирали. И была же чудесная, абсолютно весенняя погода, пятнадцать градусов. А к вечеру резко похолодало и полило. И, конечно, сокровище неважно себя чувствует после такой смены температур, а на дождь у него традиционно ноет колено. Сашке и самой не слишком хорошо, но она таблеток наглоталась, втихаря от него, и дальше радуется жизни. А Всеволод Алексеевич доковылял до стола и закопался в свои бумажки. Мемуары пишет. Подробностей даже Сашка не знает, он ей пока не показывает. Ну и она лишних вопросов не задаёт, дабы не спугнуть творческий порыв. Она давно ему предлагала, он отказывался. А теперь что-то сочиняет, периодически устремляя затуманенный взгляд в окно.

— И прибавлю. Если будет душно, скажете, хорошо?

Сашка замерзает гораздо быстрее, чем он. Её воля, она бы на все плюс тридцать газовый котёл настроила и ходила бы, кайфовала. И ещё тёплые полы бы сделала, чтобы даже зимой на полу сидеть и босиком шастать. Но для его астмы парилка так же опасна, как и морозный ветер, ему комфортно при двадцати с небольшим градусах.

— Угу…

Кажется, даже не слышал, что она сказала. Литературное творчество его всерьёз увлекло. И слава богу. Всё лучше, чем кататься по Верхним Елям и петь на полянках.

Вход в котельную через улицу, и Сашка прикидывает, надевать ли куртку или так проскочить. Переобуваться точно придётся, её домашние тапки-панды промокнут за полсекунды. Сашка тянется к шкафчику с обувью, когда раздаётся звонок. Сашка цепенеет. Это стопроцентно кто-то чужой. Кнопка звонка у них установлена на калитке, ведущей во двор. Но никто из местных такими глупостями не пользуется — тут все привыкли кричать в окно или через забор. В крайнем случае, если вот такая погода и все окна наглухо закрыты, по телефону звонят. Сашка уже и забыла, что у них эта кнопка прикручена.

Она накидывает куртку, забыв переобуться, и выходит во двор. До калитки пять шагов. Ну и ветруган. Всё же зима в Прибрежном может быть мерзейшей. На термометре какой-то смешной минус один, а ощущается, как лютый холод.

— Кто там? — Сашка старается перекричать ветер, а сама уже открывает засов.

Ну правда, это же Прибрежный. Все свои, все друг друга знают. Самое страшное, что может случиться — нашествие журналистов. Но вроде повода нет, день рождения Туманова давно прошёл, да и погода не особо располагает…

Сашка распахивает калитку и столбенеет. Потому что она ждала её визита много лет. Ждала и боялась. Хотя Всеволод Алексеевич уверял, что страхи безосновательны, что такого никогда не случится, что это просто глупо и наивно. И тем не менее, перед ней стояла Зарина Аркадьевна. Туманова.

Сашка не видела её уже лет… много. Но сложно было бы не узнать человека, чьи фотографии ты рассматривала всё детство. Сколько бы она ни сделала пластик и подтяжек, у неё остался всё тот же восточный разрез глаз и насмешливый взгляд. И даже фигура не особо изменилась, не поплыла. На Зарине была чёрная шубка с рукавом три четверти. Особо актуальная под дождём Прибрежного…

— Ну здравствуй, Александра Тамарина, — усмехается Зарина и обводит её взглядом, останавливаясь на тапочках-пандах. — Пропустишь в дом или сюда его позовёшь?

Можно не уточнять, кого именно. Сашке отчаянно хочется проснуться, потому что этот сон она видела сотни раз. В нём Зарина вот так появлялась на их крыльце, а потом выходил Всеволод Алексеевич с чемоданом, брал жену под руку и возвращался вместе с ней в свою обычную, нормальную жизнь.

— Проходите, — Сашка делает шаг в сторону.

А варианты? Кидаться на неё, что ли? Выпроваживать, как настырных журналистов? Она жена Туманова. Всё ещё. И навсегда останется женщиной, с которой Туманов прожил половину жизни.

— А вы не шикуете, я смотрю, — произносит Зарина, цокая каблуками по дорожке к дому. — Что так скромно-то? Всего один этаж.

— Ему тяжело по лестницам подниматься.

Сашка сама себе удивляется. Почему она даёт объяснения? Почему цепенеет, словно кролик перед удавом?

— Проходите.

Сашка распахивает перед Зариной дверь.

— Вот тут вешалка для верхней одежды.

— Может быть, ты мне ещё и тапочки подашь? — усмехается Зарина.

Откровенно говоря, Сашка как раз собиралась тапочки предложить. Холодные же полы, а в уличной обуви у них не ходят, потому что астма… Сашка обрывает поток мыслей. Хватит. Ты что, не видишь, что над тобой издеваются? Пусть идёт в своих сапогах, да хоть бы и в шубе своей намокшей.

— Он в зале. Вторая дверь направо. Всеволод Алексе…

Сашка осекается, потому что Туманов появляется в коридоре. И вот теперь ей становится по-настоящему страшно, ибо взгляд у него…

— Как ты здесь оказалась?

Да, и тон тоже… Гвозди можно забивать. Туманов прекрасно знает, что Сашка его, такого, боится, поэтому при ней крайне редко переходит на этот леденящий душу тон.

— Прилетела, Севушка. Самолётом. А потом доехала на такси. К счастью, в вашей деревне каждая собака знает, как найти твой дом.

— Зачем?

Сашка пытается тихо слинять из коридора хоть куда-нибудь, например, в спальню. Но Всеволод Алексеевич стоит в проходе и двигаться явно не собирается.

— Потому что ты не берёшь трубку. Ты меня в чёрный список добавил, что ли?

У Сашки глаза на лоб лезут. Ничего себе новости. Она и не в курсе. Кстати, сокровище само в чёрный список добавлять не умеет, а если бы её попросил добавить номер Зарины, Сашка наверняка бы заметила.

— Нет, просто перестал брать. Я ведь всё тебе сказал, к чему ходить по кругу?

— Ох, Севушка, как у тебя глаза-то сверкают. Прямо как в лучшие времена. Буквально на лице написано, как ты рад меня видеть. Подпиши бумажки, и я успею на обратный рейс. Полагаю, приличной гостиницы в вашей деревне не найдётся.

— Не подпишу. Я же сказал, квартиру на Арбате ты не продашь. Тебе мало дома, что ли?

— Мне нужны наличные. Ты знаешь, во сколько обходится содержание частного дома? Нормального, а не вот этого вот сарая, — Зарина обводит рукой коридор.

— Знаю, я его двадцать лет и содержу.

— Слушай, чего ты упёрся? Зачем она тебе сейчас-то, квартира эта? Ты