Стриптиз — не повод для знакомства (СИ) - Бастрикова Марина

То есть уже и мама в курсе. Круто работает бывший, что сказать. Рома зашел, он явно услышал последний комментарий моей мамы и обеспокоенно на меня посмотрел. Постаралась беспечно улыбнуться и махнуть рукой. Но вместо этого скатилась в зевок и улеглась головой на стол. Спать-то как хочется.

— Опять кошмары про пожар? — обеспокоилась мама.

— Нет, с момента появления Ромы — ни разу, — честно ответила и, обернувшись к стриптизеру, благодарно ему улыбнулась. Но тот вместо того, чтобы успокоиться, казалось, побледнел еще сильнее.

— Тогда почему ты все еще пьешь?

Действительно, я же ранее только из-за кошмаров выпивала по вечерам. А сейчас утро, я еще не ела, даже к сыру не притронулась… а пью.

Вспомнила события того далекого дня, создавшие мне самый долгоиграющий кошмар.

Я не сразу поняла, что дома пожар, так как находилась в другой комнате. Думала, мама или бабушка готовят на кухне. Когда поняла, что что-то не так — выглянула в коридор. Меня мгновенно обдало плотным дымом и жаром, идущим из второй спальни. Когда я забежала, ноги моей бабушки уже были в огне. Она не кричала и не вскочила с кровати, а как-то странно дергалась и хрипела. Наверно, дело в том, что ей и в здоровом состоянии было уже трудно ходить. Я побежала на кухню, налила в тазик воды и вернулась назад, расплескав почти все по дороге. К этому моменту бабушка уже не двигалась. Вылитая вода не помогла. Огонь в отместку лизнул на мгновение мои ноги. Я вскрикнула от боли и затопала ногами, боясь, что на них огонь. Но нет, меня просто обдало жаром. Перед тем как выбежать, я заметила в люльке лежащего без движения брата. Схватила его на руки и убежала в свою комнату, там закрывшись.

Это был очень глупый поступок. Когда я поняла, что надо было бежать из квартиры, выход из комнаты был перекрыт огнем. Я положила брата на кровать и, обливаясь слезами, закрывала щели в двери своими кофтами, а затем открыла окно и кричала о помощи. Это был первый этаж, земля так близко. Я бы спрыгнула вместе с братом и ушла из горящей квартиры, но решетки были слитные.

Прибежала старушка, стала охать да ахать. Не сразу, но вспомнила, что нужно куда-то позвонить, и убежала домой набирать 01.

К окну подбежали два подростка. Темный и светлый. Как ангел и бес. Их лица расплывались перед глазами из-за дыма, слез и копоти на лице. Бес достал из рюкзака бутылку воды и протянул через решетку мне. Я намочила тряпку и протерла лицо спящего младенца. Ему, наверно, жарко.

Ребята же о чем-то переговорили, и Ангел куда-то убежал. Бес же остался меня успокаивать, сообщил, что сейчас вытащат.

Ангел прибежал с ключами и выкрикнул:

— Но я не знаю, как ездить!

— Я знаю, отец обучал, — сказал Бес и отобрал ключи.

Оба скрылись из виду. Я снова схватила брата на руки и начала его покачивать. Это даже к лучшему, что он спит. Если бы малыш сейчас плакал, я вообще бы сошла с ума.

Уже через минуту подъехала грузовая машина. Крупная, массивная, такая только одна на несколько дворов. Ангел подбежал и прицепил к решетке какой-то крюк. Машина тут же тронулась, натягивая веревку. Визг, треск, крики. Я зарылась лицом в пеленки брата и выла. Когда подняла заплаканные глаза, увидела, что Ангел тянет руки у сломанной части решетки.

— Лезь, — кричал. Я подбежала и увидела, как Бес выходит из машины. Я вручила в протянутые руки Ангела брата и начала вылезать из окна, царапаясь об острые края. Оказаться на земле мне помог подбежавший Бес. Мы обнялись и счастливо расплакались. Все вместе. А услышав сирену, еще и запрыгали.

Когда мама пришла из магазина, ее мать и сын были мертвы.

Потому что мой брат вовсе не спал.

Впервые воспоминания не убивали меня. Кажется, я излечилась не только от кошмаров. Я излечилась от нежелания простить себя и от чувства вины за стремление жить дальше.

Посмотрела на бокал в руках. Ведь выходит, алкоголь мне больше не нужен.

Подошла к раковине и вылила все вино, что было в бокале. И сварила себе кофе, не ощущая протеста от такой замены.

С того дня я пила только по праздникам. Иногда, правда, и отмечая день Татьяны, хотя ни одной Татьяны не знаю. Но все честно. По праздникам.

Мама и Рома смотрели на меня, как верующий на воду. Святая или нет — уже не определить. Зашел Мишка и схватил булочку, явно не собираясь оставаться на кухне в такой «теплой» компании ради хлопьев.

— Уже пора идти? — спросил сын у Ромы, проигнорировав присутствие и матери, и бабушки.

— Не, занятие через пару часов, — ответил сыну Рома.

Я-то уже привыкла к тому, как Миша сдружился с Ромой. Но моя мама явно испытала еще больший шок, особенно после пояснения Миши:

— Просто Рома любит большой пеннис. Я тоже хочу попробовать.

И ушел, засранец такой, оставив бабушку в полуобморочном состоянии.

— Почему он так говорит?

— Он в первый раз так выразился, а я не удержался и попросил повторить… раз сто, — покаялся Рома.

— Твою дивизию, Рома!!! Теперь нужно постараться его переучить.

— Тогда тебе придется объяснить, что значит «пенис».

— Он в курсе, просто зовет его «писюн». Объясню, ничего страшного. Я ж мать.

— Тогда я бы на его месте принципиально бы не менял произношение, — хихикнул стриптизер, из-за которого теперь мой сын так выражается.

— А ты и правда любишь большой пеннис? — поддела Ромку.

— А ты? — ответил вопросом на вопрос. Но оценив мою вздернутую бровь, спокойно ответил: — Если ты про теннис, то играл несколько лет. Очень нравилось.

— Жаль, что больше не находишь применение своему большому.

— Я рад, что ты высоко оцениваешь мои силы и размеры. А на теннис я уже с Мишкой договорился завтра сходить.

Нам с Ромой потребовалось время, чтобы привести пожилую женщину в чувство. И еще больше времени — доказать, что с ее внуком ничего ужасного Рома делать сегодня не планирует.

— Ох, нормальные женщины в отпуске путешествуют, а ты дома с… с… этим сидишь, — сказала мама, опять пропуская слово «проститутом», которое так легко читалось в ее глазах.

— Не представляю, как путешествовать одной с ребенком. Это же в одной руке чемодан, в другой Мишка. А как в туалет идти? Даже непонятно, в мужской или женский. Вот ты, Ромка, поехал бы со мной? — решила я отвлечь стриптизера от каких-то его явно грустных мыслей.

— Конечно! — ответил мужчина, сразу снова озаряя меня своей улыбкой.

— А если бы я была толстой и занимала сразу два места в самолете? — пошутила, вспомнив наш спор по поводу толстых кавалеров на сайтах знакомств.

— В смысле — если бы? — вклинилась мама, руша всю совместную шутку. — И неужели так сложно матери налить чай и сделать хотя бы бутерброд? Ты так всегда принимаешь гостей? Неудивительно, что не замужем.

Я зло прищурила глаза, достала хлеб и положила на него упаковку чая.

— Вот, бутерброд с чаем. Как ты и просила.

— Кажется, здесь стало многоЛюдно, — сказал Рома, разрывая нашу совместную с мамой перепалку злобных взглядов.

Я улыбнулась. Хотя в последнее время меня уже подбешивали их приколы с Мишкой над моим именем. То я слышу, что без меня стало как-то безЛюдно. То мне сообщают о том, что кухня — это Людное место. Но не на ту напали, я тоже гуглить умею.

— Не по-Людски так шутить, — ответила Роме, успокаиваясь после маминых комментариев.

— Да мы вообще неЛюди, — сказал Рома, разулыбавшись.

Я усмехнулась, подошла к нему и на ухо, чтобы мама не слышала, сказала ему:

— И шутка убЛюдская.

Рома приобнял меня за талию и уже мне на ухо прошептал, отчего мне мгновенно стало жарко.

— Я так понимаю, столь горячие касания твоих губ — это преЛюдии?

— Нет, ты же слышал маму. СтрахоЛюдинам не пристало подобное, — сказала, оттолкнув жаркое тело. Я вчера-то с трудом отошла после его танцев.

В общем, мама очень быстро от нас сбежала, не выдержав такого юмора.

А затем Рома сказал, что планирует от меня съехать. И скоро уезжает обратно в Италию, напомнив, что целью его появления в родном городе было проверить, как себя чувствует мама, и уговорить ее пройти обследование. Только, похоже, он не достиг своей цели. Как и я — не сохранила равнодушное лицо после его слов.