Заледеневший - Джеймс Тейбор

Лаборатория, в которой работали Эмили и Фида, располагалась на первом этаже, в отсеке «А», за герметичной дверью с предупреждающим знаком. Она постоянно была закрыта, но Мерритт еще при первой встрече дала Халли ключ. За свою жизнь доктор Лиленд видела множество микробиологических лабораторий, все они были практически одинаковыми, разве что большинство из них превосходили по размерам эту. Ряды белых настенных шкафов, две раковины из нержавеющей стали, верстак с установленным над ним колпаком вытяжной вентиляции. В центре на верстаке стояли автоклав, центрифуга, микроскопы, стойки для тестовых пробирок. Газовые горелки, эксикаторы, инкубационные шкафы.

За то время, которое потребовалось Халли на то, чтобы добраться до лаборатории, мелкие красные ледяные кусочки, прилипшие к тампонам, начали размягчаться под действием тепла ее тела. Девушка приготовила шесть чашек Петри с красным агаром в качестве питательной среды. С помощью стерильной проволочки, изогнутой в петлю и предназначенной для посева микроорганизмов, переместила то, что было на ватных тампонах, к краям и по несколько раз макнула каждый из тампонов в три отдельных секции на поверхности каждой чаши. Микробиологи называли эту процедуру «засеять газон».

Поскольку Халли не знала, что именно пытается вырастить, то не знала и оптимальной температуры инкубации. Многие патогенные микроорганизмы предпочитают температуру плюс восемьдесят шесть по Фаренгейту, поэтому Халли установила это значение на лабораторном инкубаторе и стала ждать, пока он разогреется до нужного уровня.

Ожидать чего-либо необычного прямо сейчас не имело смысла. Бактериям обычно требуется от двадцати четырех до семидесяти двух часов для колонизации питательной среды. Весьма возможно, патогенные микроорганизмы, присутствующие в крови, взятой с мазками, проявят большую интенсивность роста. Халли прошла в дальний конец лаборатории с намерением проверить образцы «Вишну», поднятые ею из криопэга. Биоматериал хранился в тридцатигаллоновом контейнере с водой из криопэга, которую добыл Жиётт в то время, пока она была под водой. Контейнер стоял в холодильнике — это был единственно возможный способ поддержать температуру, равную температуре воды в криопэге. Никаких изменений в добытом ею микроорганизме Халли не заметила и посчитала это хорошим знаком.

Подойдя к двери и протянув руку к электровыключателю, она вдруг решила еще раз проверить температуру в инкубаторе. Халли была настолько усталой и изможденной, что, устанавливая ее, вполне могла допустить ошибку.

Она посмотрела внутрь инкубатора через стеклянный глазок.

— Что это, черт возьми! — Она инстинктивно отпрыгнула назад.

Полосы, похожие на яркие, прочерченные желтым карандашом линии, появились на красном агаре во всех шести чашах.

К тому времени, когда Халли закончила все дела в лаборатории, время ее «домашнего ареста» истекло. Девушка дошла до того места, где коридор раздваивался. Одна его часть вела к кабинету Мерритт, вторая — к кабинету Грейтера. Мерритт или Грейтер? Она остановилась, прислонившись спиной к стене, пережидая приступ головокружения. Мерритт права: ей становится хуже. В дополнение ко всему у нее болело и саднило горло, и причина не в обморожении, полученном ею в первый день; источник боли находится глубже, да и сама боль была более сильной, похожей на приступ стрептококковой инфекции.

Так куда же идти? Халли потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться, кто где сидит. Она посмотрела в оба рукава пересекающегося коридора. Левый вел к Мерритт. Правый — к Грейтеру.

40

Грейтера в кабинете не оказалось.

Халли прошла в офис связистов и спросила, где он.

— Он вышел из станции на лед, — ответил дежурный оператор. — Часть посадочных огней перегорела.

— А я думала, условие номер один еще действует.

— Да, оно действует. Но самолеты не смогут приземлиться, если эти огни не будут работать должным образом. Надо быть готовыми к приему самолетов.

— Он взял кого-нибудь с собой?

— Нет, не взял.

— А когда он вернется?

— Думаю, часа через два.

— Как только он вернется, пожалуйста, попросите его позвонить мне. По важному делу.

— Будет сделано, док, не сомневайтесь.

Халли уже привыкла к тому, что все амбалы, разговаривая с пробирками, используют обращение «док».

— Заранее спасибо.

— Ну что вы, мэм. — Оператор посмотрел на дверь кабинета, а затем снова перевел взгляд на Халли.

Его лицо было частично прикрыто спадающей длинной прядью каштановых волос и типичной для полюса бородой. Но под всей этой растительностью Халли ясно видела, что перед ней еще очень молодой человек. У него были большие веерообразные уши, круглые щеки с множеством родинок, подбородок с ямочкой и плоский, сплющенный нос. В его глазах Халли увидела страх.

— Могу я спросить вас кое о чем? — вновь заговорил парень.

— Конечно.

— Эти женщины… те, что умерли…

— Да.

— Как вы думаете, что с ними случилось?

— Рокки Бейкон была больна и перед этим попала в аварию. А вот насчет Харриет Ланеэн и Дайаны Монталбан я не знаю.

Парень помолчал, глядя на Халли неуверенным взглядом, а потом спросил:

— А вы не думаете, что здесь, на станции, что-то есть? Ну, какой-то вирус?

Ободряющая ложь или пугающая правда? Халли решила вложить в ответ понемногу и того, и другого.

— Я этого не знаю. Но я знаю, что умерли только женщины.

Следующую фразу оператор произнес тихо, почти шепотом:

— Люди говорят, что это вы с собой что-то сюда привезли.

— И вы тоже так думаете?

— Мне это кажется бессмыслицей.

— Да? И почему?

— Вы-то ведь не умерли.

— Так оно и есть.

— Я хочу сказать одну вещь. Это моя первая поездка на полюс. И последняя.

— Вряд ли я буду вас переубеждать.

— Можно спросить вас еще кое о чем?

— Конечно.

— Док Фида словил пингвина?

— Так говорят.

— А вы считаете, что этого не может быть?

— Я его почти не знала.

— А вот я знал доктора Фиду.

— Вы не называете его по имени, под которым он известен на полюсе?

— Оно ему не нравилось. Я его понимаю, потому что у меня примерно та же ситуация. Знаете, как они меня называют? Ньюман. Вы же знаете Альфреда Е. Ньюмана?

Халли все поняла. Красивые люди тянутся к себе подобным. То же делают и те, кто находится на другом краю этого спектра.

— Он был немного странным. Да здесь у всех есть небольшие странности. Но он… словить пингвина… Это не укладывается в голове.

— А знаете, у меня это тоже в голове не укладывается.

Кажется, парень почувствовал облегчение от того, что не он один чувствует подобное.

— Приятно было с вами побеседовать, — сказала Халли.

— Мне с вами тоже.

Она пошла к двери. Голос оператора ее остановил:

— Послушайте, док!

— Да?

— Здесь много странных людей. Многие из них напуганы до смерти. Берегите себя и будьте осторожны.

41

Высота над уровнем моря, сухость и поллярия явились причинами обезвоживания организма. Халли не чувствовала аппетита к твердой пище; ее мучила жажда и очень хотелось сока, воды, кофе — хотя от кофе, как ей казалось, сейчас было бы лучше воздержаться. Идя в обеденный зал, она думала о том, что такой долгой и непрерывной полосы невезения, как та, в которую она попала сейчас, у нее, похоже, никогда до этого не было. Халли все еще думала об этом, когда, отойдя от раздачи с двумя большими бокалами яблочного сока, вдруг увидела то, что приняла за внезапную удачу. Мейнард Блейн сидел один за столиком в углу и накручивал спагетти на вилку. Она села напротив него за тот же столик.

— А разве вы еще не должны находиться в своей комнате под замком или под честным словом?

— Сейчас самое время ужина. А почему почти никого нет?

— Они боятся. Не хотят контактировать с другими людьми. — Мейнард поддел на вилку пучок спагетти, с которого капал соус «Маринара». — Особенно они не желают контактировать с вами. Я слышал, Грейтер распорядился поместить вас под домашний арест. Как же вы здесь оказались?

— А как вы сами здесь оказались, Мейнард?

Он пожал плечами:

— Я ненавижу сидеть в своей проклятой комнате.

— Нет, я говорю о другом: а как же вы еще сидите здесь со мной?

— Я думаю, что все эти разговоры — попросту чушь собачья.

— О том, что я занесла сюда какой-то экзотический микроб?

— Да. — Перестав накручивать на вилку спагетти, Мейнард более внимательно посмотрел на собеседницу. — Но, может быть, я и ошибся. Вы не очень хорошо выглядите.

— Что же, спасибо за комплимент, Эмби.

Он посмотрел на нее таким взглядом, как будто она только что дала ему пощечину.