Неугомонное зло - Энн Грэнджер

— Времена меняются, — улыбнулся Джеймс Холланд. — Теперь детей уже не запирают в самой дальней комнате до тех пор, пока они не подрастут и их нельзя будет допустить в общество взрослых!

— Мама никогда особенно не рассказывала о своем детстве, — продолжала Рут. — Знаю, что дедушка держал лошадей. А у нее был пони по кличке Пятнистый. Больше я почти ничего не помню.

— Иногда больно вспоминать и говорить о том, что потерял, — заметил священник.

— Вы имеете в виду Эстер? Мне не больно говорить о ней, — возразила Рут, обводя взглядом памятники. — Джеймс, после смерти Эстер я много думаю.

— Что вполне естественно.

— Не только о ней. Обо всем на свете. — Она посмотрела на него и криво улыбнулась. — Отец учил меня во всех видеть только лучшее; поверьте, я старалась! Не забывайте, я много лет проработала учительницей; учитель всегда старается разглядеть хоть какие-то способности даже в самом безнадежном ученике. Правда, довольно трудно видеть в ком-то лучшее, если тебя все время обманывают. Или… трудно простить того, кто совершил тяжкое преступление, и даже понять его.

— Вы простили отца вашего ребенка за то, что он бросил вас обоих? — спросил отец Холланд.

— Пожалуй, сейчас я больше жалею его, чем ненавижу. Саймон не был злым, только эгоистом. Вы очень удивились, когда я вам рассказала?

— Я редко чему-то удивляюсь, — теперь криво улыбнулся отец Холланд. — По-моему, вы решили рассказать мне о своем прошлом после того, как во всем признались Алану Маркби и Мередит.

— На тот случай, если они об этом заговорят? Нет, вряд ли. Они очень… тактичные, правда?

Джеймс рассмеялся:

— Алан — да, несомненно. Не знаю, всегда ли тактична Мередит, но в ее благоразумии я не сомневаюсь.

— На дознании, — робко продолжала Рут, — я на минуточку задумалась: что, если Саймон после нашей встречи углубился в лес и совершил какую-то глупость из-за… раскаяния.

— То есть покончил с собой?

— Но потом я сказала себе: не глупи. Разумеется, он не покончил жизнь самоубийством. Тогда кто-нибудь вскоре непременно нашел бы его труп. И потом, я все-таки достаточно хорошо его знала и понимала, что самоубийство не в его стиле. Кроме того, на дознании сказали, что он был помолвлен. Значит, нашел достойную себя спутницу жизни… Не стану лгать, известие о его помолвке, пусть и через много лет, меня больно ранило. Но уж таков был Саймон. Он отмахивался от всего неприятного — от переживаний или фактов — и продолжал дальше радостно идти по жизни. По-моему, поговорка «как с гуся вода» придумана как раз про таких, как Саймон Гастингс.

Отец Холланд кивнул:

— Я тоже встречал на своем веку немало таких людей.

Рут снова посмотрела на него исподлобья:

— Только не просите меня простить убийцу Эстер. Я не могу.

— В абстрактном смысле слова — разумеется, не можете. Дайте себе время. Когда мы узнаем… когда полиция закончит расследовать обстоятельства ее смерти, будем надеяться, успешно, настанет время пытаться как-то сжиться с этим, как вы сжились с тем, что в юности вас бросил любимый.

— Вы хотите сказать — когда найдут убийцу. О каком успехе здесь можно говорить, — возразила Рут, — если Эстер не воскресишь? — Она заломила руки. — Я должна желать Эстер царствия небесного, правда? Но я настолько эгоистка, что хочу, чтобы Эстер была со мной. Она не заслужила такого конца!

— Да, — кивнул отец Холланд. — И она не заслужила, и, возможно, Саймон Гастингс тоже не заслужил… что бы с ним ни случилось. Нам часто кажется, что жизнь очень несправедлива. Мы силимся понять: за что? В наши дни смириться с несправедливостью гораздо труднее, ведь сейчас широко распространено мнение о том, что мир можно усовершенствовать. Можно как-то усовершенствовать общество, появляются новые лекарства и способы борьбы с болезнями… и нам кажется, будто все на свете можно наладить и исправить. А на самом деле нельзя, и, когда нас подводят к самому факту, мы отрицаем его.

— Вы считаете, что Саймона убили? — спросила Рут. — Я тоже часто об этом думаю. А полиция?

— Полицейские молчат — тайна следствия. Во всяком случае, они пока не нашли никаких доказательств того, что смерть Саймона Гастингса наступила вследствие неестественных причин. Молодые и на первый взгляд здоровые мужчины часто умирают на месте. Если бы тело нашли вовремя и сделали вскрытие, как положено… — Джеймс осекся. — Извините!

— Это камень в мой огород? — прямо спросила Рут. — Я ведь не призналась, что видела его в тот день, когда он исчез. Значит, его не нашли из-за меня.

— Его все равно могли не найти, даже если бы вы тогда и заговорили. Если, повторяю, если его убили, убийца наверняка спрятал труп, закопал в землю. На это указывает и то, что обнаружили лишь часть костей… В общем, его тело было спрятано. Но вот случайно или намеренно — совсем другой вопрос. Возможно, он умер и упал в заросли. После грозы, такой же сильной, как, например, позавчера, его забросало ветками… Можно найти массу объяснений!

Рут долго молчала, а потом спросила:

— Скажите, вы верите в дьявола?

— Да, верю, — тихо ответил священник.

— Вы верите, что в Нижнем Стоуви орудуют силы зла?

— Не знаю, — откровенно признался отец Холланд. — Но мы ведь еще многого не знаем, Рут. Надо подождать. Ждать тяжело, но другого выхода у нас нет.

— А… зло как-то проявит себя? Ведь вы именно это имеете в виду?

Отец Холланд мрачно ответил:

— Если и когда оно проявится… мы сразу его узнаем!

Глава 13

Пирс страшно завидовал Маркби, который нашел Эймиаса Фичетта и узнал у старика о прошлом Рут Астон. Он очень надеялся с блеском раскрыть свое первое дело. Пока же он как будто тащился в хвосте у суперинтендента. Решив доказать, что и он тоже способен добиться успеха, он зашел в кабинет Маркби по возвращении с фермы «Зеленый Джек» и объявил, что нашел свидетельницу, которая видела Эстер Миллар утром в день ее гибели.

— Эстер прошла мимо, — сообщил Пирс. — Хотя, по ее же собственным словам, собиралась открыть церковь!

— Да ведь она и открыла церковь, — раздраженно возразил Маркби, — потому что погибла в ней.

— Ага! — с торжествующим видом воскликнул Пирс. — Но перед тем как отпереть церковь, она ходила куда-то еще, и я намерен выяснить куда. То есть… деревня ведь маленькая. Вряд ли в ней много укромных мест. Кто-то в этой деревне что-то от нас скрывает. Она ходила к кому-то рано утром в четверг, до того, как пошла отпирать церковь. Почему тот человек не признается?

— Что вы намерены делать? — спросил Маркби.

— Обойти все дома в Нижнем Стоуви до единого! Конечно, — поспешно добавил Пирс, — один раз мы уже опрашивали всех тамошних жителей, но придется поехать туда снова и повторять до тех пор, пока кто-то не скажет правду. — Фраза вышла звонкой и четкой. Пирс остался ею очень доволен.

Маркби ничего не ответил, но подумал, что Пирс напрасно надеется что-нибудь вытянуть из жителей Нижнего Стоуви. Он и сам много лет назад пробовал опрашивать жителей невежественной глухомани и чувствовал, что Дэйву вряд ли повезет больше, чем повезло ему тогда.

— Кстати, — вспомнил он, — Джеймс Холланд выяснил, что преподобный Пиктон-Уилкс держит свою связку ключей от церкви Святого Варнавы в ящике письменного стола у себя в кабинете, а ящик запирает на ключ. Старик слегка помешался на вопросах безопасности и страшно возмутился при одном намеке на то, что его ключи могли позаимствовать в противозаконных целях… Мне все же кажется, что владелец ключа живет в деревне. Постороннего человека, входящего в церковь, непременно заметили бы. Эти лишние ключи сбивают меня с толку. Конечно, можно предположить, что убийца пробрался в церковь, запер дверь изнутри и стал ждать Эстер. С другой стороны, мы не обнаружили даже малейшего повода, из-за которого кто-то мог желать смерти мисс Миллар! — хмуро заявил Маркби. — Терпеть не могу преступления, совершенные без всякого повода! Эстер ведь, строго говоря, не считалась местной жительницей; она была приезжей. И с местными общалась лишь поверхностно. Она жила у Рут Астон, а Рут Астон в Нижнем Стоуви, несомненно, уважают. Причинить вред Эстер — значит огорчить Рут и оставить ее совсем одну. Я бы сказал, что Эстер Миллар могла натворить почти все, что угодно, но жители Нижнего Стоуви вытерпели бы это ради Рут. Но Эстер ничего не совершила, верно? Разве что дошла до церкви и отперла ее.

— Я вам говорил, — не сдавался Пирс. — С деревенскими тяжело иметь дело! И насчет ключей я тоже поспрашиваю, пусть даже нет шансов, что кто-нибудь что-то мне расскажет.

Маркби кивнул в знак согласия; он думал о другом. Он все больше понимал, что Мередит с самого начала была совершенно права. Они никак не смогут жить в Нижнем Стоуви — ни в бывшем доме священника, который с каждой минутой казался ему все менее пригодным для жилья, ни где-либо еще. Должно быть, он сошел с ума, что повез ее сюда!