Возмездие - Семен Цвигун

Алик прячется за дерево, отползает назад, к коновязи, быстро отвязывает одну из лошадей и вскакивает в седло. Из штаба стреляют по Алику. Но он на коне, делая крутые зигзаги, скрывается в лесу.

Млынский и Горшков меняются местами у окон. Млынский, увидев приближающихся врагов, кричит Горшкову:

— А ну, Леня, давай наверх!

— Есть! — отвечает Горшков и с ручным пулеметом и гранатами взбирается на чердак.

Рукосуев, укрываясь за деревом, кричит:

— Эй, вы, сдавайтесь, а то спалим живьем!

Ерофеев бросает через окна в немцев гранаты и дерзко отвечает:

— Держи в обе руки!..

Несколько наседавших солдат падают мертвыми. Раненые отползают назад, оставшиеся в живых продолжают с яростью атаковать штаб.

Млынский стреляет, перебегая от одного окна к другому. Его, часто меняя позиции, огнем поддерживает Ерофеев. С чердака бьет длинными очередями из пулемета

Горшков. На какое-то мгновение атака лжепартизан ослабевает. Но, перегруппировавшись, они под командованием Рукосуева с новой яростью бросились на штурм дома.

Рукосуев бьет по крыше штаба зажигательными пулями. Крыша вспыхивает факелом рядом с Горшковым. Загорается чердак. Дым… Гарь… Становится трудно дышать… Пули решетят стены, дверь… Шальная пуля убивает Кляйна. Млынский и Ерофеев бросают гранаты… Задыхаясь в дыму, продолжает стрелять с чердака Горшков…

Навстречу скачущему Алику выбегает сержант Мгеладзе.

— Стой! Стой, говорю! Стрелять буду!

Алик, не обращая внимания на окрик, нахлестывает лошадь, скачет еще быстрее. За ним на лошадях мчатся Мгеладзе и Виктор.

— Стой! — кричит Мгеладзе и нажимает на спусковой крючок автомата. Алик, вылетев из седла, падает рядом с лошадью. Он быстро откатывается в сторону, поднимает автомат и дает очередь по красноармейцам. Виктор, спрыгнув с лошади, бросается на Алика, борется с ним. На помощь ему поспевают старшина Лукьянов и сержант Николай.

Лукьянов крепко скрутил руки Алика.

— Ты куда спешишь, гад? Где полковник?

Алик с нескрываемой злобой ответил:

— Нет вашего полковника Млынского! Все!

Лжепартизаны плотным кольцом окружили штаб. Млынский и Ерофеев, экономя патроны, продолжают отстреливаться и отбиваться гранатами.

— Держись, солдат! — кричит Млынский.

Ерофеев отзывается:

— Живой, Иван Петрович!

Горит чердак… Горшков стреляет длинными очередями из ручного пулемета.

По окнам штаба ведут придельный огонь Амелин и Рукосуев.

Выронив пулемет, с чердака падает убитый Горшков. Пуля пробивает руку Млынского. Пересиливая боль, он продолжает отбиваться гранатами…

Вынырнув неожиданно из леса, с криками «ура», стреляя на ходу, бегут советские солдаты. Длинной очередью старшина Лукьянов сражает наповал Рукосуева. От метких выстрелов Виктора падает у деревьев убитый Амелин. Падают как подкошенные лжепартизаны. Следом за Лукьяновым и Виктором бегут другие красноармейцы.

Над поляной раздается могучее русское «ура».

Уничтожая врагов, советские солдаты во главе с Бейсамбаевым пробиваются к штабу. Среди них впереди — Лукьянов, Мгеладзе, Виктор. Они подбегают к объятому пламенем дому, выбивают дверь и вытаскивают задыхающихся Млынского и Ерофеева.

На поляне перед домом они бережно кладут на плащ-палатки спасенных товарищей. Млынского поддерживают Бейсамбаев и Лукьянов, Ерофеева — Виктор и Мгеладзе. Бейсамбаев, внимательно глядя на Млынского, окликает его:

— Товарищ командир, товарищ полковник!

Млынский медленно открывает слезящиеся глаза и прерывистым, слабым голосом спрашивает:

— Бейсамбаев, ты?

— Я, я, товарищ командир.

— Что у Алиева?

Бейсамбаев четко отвечает:

— По рации передали — составы идут.

Млынский скупо улыбнулся и проговорил:

— Значит, сработало…

Поляна, расположенная в низине, недалеко от железной дороги, еще была одета утренним туманом. Из него выходили люди Занге с оружием в руках. Шли рассредоточенной цепью. За ними наблюдали Хват, Алиев и Бондаренко со своей ротой. Люди Занге медленно приближались…

Занге тоже следил за ними, привстав на одно колено. Когда передняя цепь дошла до позиций отряда, он вынул из кобуры пистолет и, взмахнув им, поднялся. И тотчас же поднялись его солдаты, находившиеся в укрытиях, и вместе с подошедшими бросились вперед…

…На поляне шел бой с лжепартизанским отрядом Занге. Гремели взрывы гранат, и стук пулеметов сливался с треском автоматных очередей. Самый яростный удар был направлен на роту Бондаренко, которая прикрывала выход из леса к железной дороге. Здесь дело доходило до рукопашной.

Бондаренко, отбросив автомат, у которого кончились диски, отстреливался из пистолета.

Неподалеку короткими очередями бил по немцам Хват.

Бой окончен. Отряд лжепартизан разгромлен. К Хвату подходит Полищук и докладывает:

— Товарищ майор, среди убитых и взятых в плен бандитов Занге не обнаружен. Ему, видимо, удалось бежать.

В яме под вывороченной взрывом сосной радистка передала Алиеву наушники рации.

— Млынский, товарищ майор!

— Ай молодец! — улыбнулся Алиев.

Пули свистели, взбивали фонтанчики песка по кромке ямы. Алиев прижал наушники руками, привалился к осыпавшейся стенке.

— Иван Петрович! — закричал он в микрофон. — Слышу! Ждем тебя, дорогой!.. — И улыбнулся Ирине Петровне, которая здесь же делала перевязку бойцу…

Генерал Кемпе вошел в кабинет фон Хорна. Здесь были Вольф, Шварценберг и Крюгер, убиравший подносик с опустевшими чашечками из-под кофе.

— Господин командующий! — доложил с порога Кемпе. — Части 3-й танковой армии полностью передислоцированы на юг.

— Превосходно, Кемпе, — устало сказал фон Хорн.

Вольф подошел к столу.

— Прошу заметить, господин командующий, что за время переброски танковой армии на магистрали не было ни одного инцидента. Значит, действия партизан полковника Млынского парализованы штурмбанфюрером Занге.

— Поздравляю вас, Вольф, — сказал фон Хорн. Он откинулся в кресле, тихо добавил: — А сейчас я прошу оставить меня одного, господа. До начала русского наступления остаются считанные часы…

Моросил мелкий дождик. К штабу фронта на окраине городка подкатили два «виллиса», крытых брезентом, и «Додж» с автоматчиками охраны.

Все машины были выпачканы болотной грязью и тиной. В таком же состоянии были сапоги и полы шинелей генералов Ермолаева, Елисеева, Садовникова и Свиридова, которые вышли из машины и направились к штабу.

На крыльце Ермолаева встретил начальник штаба фронта.

— Вас срочно по ВЧ вызывает Ставка, товарищ командующий, — доложил он.

Не задерживаясь, Ермолаев прошел в свой кабинет к аппарату.

— Генерал Ермолаев слушает!.. Так точно, товарищ Сталин! Я лично проверил… Благодарю вас, товарищ Сталин! — И, медленно опустив телефонную трубку, сказал генералам: — Ну, Ставка дает нам приказ начать. Поздравляю вас с этой долгожданной минутой, товарищи!

Медленно поднимались стволы тяжелых орудий.

И мощный грохот потряс и землю и воздух.

Ударила тяжелая артиллерия.

Гвардейские минометы «катюши» залп за залпом посылали врагу огненные гостинцы.

Взлетели и прошли на бреющем полете тяжелые от смертоносного груза бомбардировщики.

Ломая кусты и мелкие деревца, через болота двинулись танки, за ними россыпью побежала пехота.

Началось мощное наступление советских войск…

Млынский махнул рукой Алиеву. Тот крутанул рукоятку машинки — и взрыв швырнул паровоз под откос. За ним, налезая друг на друга и разваливаясь, потянулись вагоны…

Разбитые немецкие части, отступая, шли непрерывным потоком по улицам города.

Навстречу с трудом пробиралась легковая машина. В ней был Занге.

На площади, у здания штаба, солдаты грузили в машины материалы канцелярии. Занге проехал мимо.

Машина остановилась у бывшей гостиницы, где размещалось гестапо. Занге вышел. Вид у него был такой же помятый, как тогда, когда он бежал от партизан у Рындинского моста. Он поднялся по лестнице, едва протиснувшись между стеной и тяжелым сейфом, который тащили вниз.

В приемной Вольфа все было по-прежнему. Люди ждали приема, и адъютант вежливо и спокойно отвечал по телефону:

— Извините, господин комендант, но бригаденфюрера Вольфа нет. К сожалению, я не знаю. — Увидев Занге, он положил трубку и преградил ему дорогу. — Прошу прощения, но…

— Идите к черту! — рявкнул Занге, отстранил его и вошел в кабинет.

В тишине и полумраке Вольф слушал музыку. Исподлобья он посмотрел на Занге.

— Вольф, я спасся чудом… — сказал Занге, остановившись посреди кабинета. Вольф промолчал. — Я ехал сюда с одной мыслью: как это могло случиться? Почему мы бежим?

— Русские наступают. Ты что, не слышал об этом еще?

— Но ведь мы знали об их наступлении. Ждали его…

— Мы ждали, — Вольф выключил музыку, — на юге, а они ударили в центре, в обход укрепленной зоны, через болота… Наши резервы увязли на юге. Дороги взорваны партизанами и отрядом Млынского. Он провел нас, как школьников, Занге, и ты упустил его…