Галактический скиталец - Фредерик Браун

— Это очень рискованно для нас обоих. Ведь тираж может и не разойтись. Кто знает? Может набежать всего несколько сот долларов, а в таком случае ты окажешься в проигрыше. Но может случиться и другое: книга войдет в список бестселлеров, ведь она обращена к широким кругам читателей, так что такое вполне возможно, — и тогда ты заработаешь тысячи долларов за свои двести, но в сильном проигрыше окажусь уже я… Знаешь, я придумал! Причем мы оба не рискуем ничем. Равные возможности для двоих — или сумма удваивается, или ничего. Я принимаю двести долларов, и если книга разойдется — ты получаешь четыреста.

— Ты сильно занижаешь возможности своей книги, Пит. Если ты хочешь дать мне шанс заработать, то бери у меня эти двести долларов, а мне вернешь двести пятьдесят, разумеется, в том случае, если книга будет распродана.

Наконец мы сошлись на трехстах долларах. При этом я думал, что он может остаться внакладе, а он думал, как бы не ущемить мои интересы. Но ведь так и нужно, очевидно, делать дела по-настоящему… В любом случае, во время каникул он сможет посвятить себя книге целиком, а именно это ему больше всего нужно.

Мы открыли еще по банке пива, чтобы отметить наш устный договор.

— Пит, ты не против, если я снова задам тебе несколько вопросов обо мне самом?

— Давай задавай сколько хочешь. А что тебе хотелось бы узнать?

— Знаешь… может, это не так уж и важно, но Арчи вызвал у меня вполне понятное любопытство, упомянув, что у меня были совершенно бредовые суждения о политике. Я совсем ничего не помню… но, как я полагаю, мое мнение, взгляды остались прежними, то есть такими, какими они были до амнезии. Я не спросил Арчи, что он этим хотел сказать, мы уже заговорили о других, более важных для нас вещах, но это меня сильно заинтриговало.

— Я думаю, Род, ты сам в состоянии ответить на эти вопросы. Что ты думаешь о политике? Погоди, не отвечай сразу, дай мне помочь тебе, задав тот же вопрос более конкретно. Какая система тебе кажется более совершенной, лучшей среди, скажем, таких систем, как социализм, капиталистическая демократия и коммунизм?

— А ты слово «коммунизм» пишешь с маленькой буквы? Я хочу сказать, коммунизм, рассматриваемый абстрактно, а не с прописной буквы, как пишут коммунисты?

— Абсолютно точно — с маленькой буквы.

— Тогда мне кажется, что разница между ними весьма невелика. Каждая из этих систем может функционировать самостоятельно, и каждую из них можно коррумпировать и превратить в тиранию. Как это сделал Сталин с коммунизмом, и как это сделал Гитлер с социализмом. И как это случилось с демократией здесь… но только в уменьшенном масштабе, когда какой-нибудь политический босс дорывается до власти в городе и начинает руководить-действовать, как ему заблагорассудится. Здесь это пока еще не случалось в крупном масштабе, но вполне может произойти, если вдруг однажды мы почувствуем себя голодными и обездоленными. Нет, я не верю, что так уж важна сама система. Что действительно важно — это как система функционирует. Если я склоняюсь в пользу демократии, то потому, что мы имеем эту систему, и мне думается, что именно ее мы должны развивать и совершенствовать, заставлять ее работать на нас, а не пускаться во все тяжкие и рисковать, пытаясь сменить ее на другую, которая еще неизвестно чем может для нас обернуться и куда нас завести.

Пит рассмеялся.

— А ты продолжаешь дуть в свою дуду. Именно так ты думал и раньше. Кстати, Арчи верил в каждую из этих трех систем — и иногда, надо сказать, весьма истово, — но каждый раз только в одну. Вполне естественно, тогда человек не понимает, что кто-то может быть толерантным ко всем трем одновременно. Я, например, нахожусь где-то посередине между ними. Так что, Род, мне, право, трудно сказать, у кого из вас бредовые суждения.

— А что Арчи думает по этому поводу?

— В последнее время мне не приходилось обсуждать с ним эти проблемы… но, наверное, я не очень ошибусь, если прислушаюсь к своему внутреннему голосу и скажу, принимая во внимание, что он теперь владеет капиталом в двадцать тысяч долларов, что он, конечно, будет стоять за ту систему, которая позволит ему сохранить эти деньги.

Впрочем, мне это было безразлично. Я зажег новую сигарету, и какое-то время мы сидели молча, думая каждый о своем.

— Пит, насколько изменилась нынешняя точка зрения — в ту или другую сторону — относительно наследственного безумия?

— Этот вопрос не касается тебя, Род, — он зажег спичку и поднес к трубке, внимательно глядя на меня поверх пламени, — или касается, скажи? — Он не поднес трубку ко рту, а погасил спичку и положил ее рядом с трубкой на стол возле кресла. — Теперь я вспоминаю, что около года назад ты уже задавал мне подобный вопрос. Однако на этот раз ты уж очень старательно изображаешь незаинтересованность и… конечно, сразу увяз в вопросах, близких к психологии. Что происходит, Род?

— Разумеется, я расскажу тебе все, но сначала хочу получить ответ на мой вопрос. Желательно, чтобы ты мне ответил точно так же, как ты отвечал в последний раз… если, конечно, с тех пор в этой области не появилось чего-то нового.

— Нет, Род, ничего нового не появилось. Я тебе сказал тогда, что безумие или сумасшествие по наследству не передаются, но можно унаследовать некую тенденцию, предрасположенность к сумасшествию. Никто не рождается безумным, хотя, и это совершенно естественно, можно родиться с недостаточно развитым мозгом, что и является причиной слабоумия. Но мне кажется, что тебя интересует совсем другое.

— Нет, почему же. Прошу тебя, продолжай.

— Существуют следующие типы приобретенного сумасшествия: шизофрения, паранойя и несколько видов психозов, которые проявляются из-за губительного давления на жизнь человека. Но, как было доказано и как принято считать, мы можем получить по наследству сильную предрасположенность к подчинению этим пагубным давлениям. Вполне возможно, что добрая половина настоящих сумасшедших — из тех, которые переполняют психиатрические лечебницы — родились с наследственной тенденцией, прямой или косвенной, к сумасшествию, у них наблюдается предрасположенность к проявлению психических симптомов перед лицом стрессовых ситуаций. И если эта предрасположенность достаточно сильна, то такие стрессы настигнут их даже в каждодневных заботах, которые здоровые люди воспринимают совершенно естественно, как обыкновенные человеческие заботы. Ну как, Род, такой ответ тебя удовлетворил или я продолжу дальше?

— Нет, не надо, вполне удовлетворил.

— Этот вопрос интересует лично тебя?

— Я бы не хотел… Впрочем, почему бы и нет? Какого черта я должен молчать? Пит, моя мать умерла в какой-то психиатрической клинике, когда мне был всего год от роду.