Концепция лжи - Алексей Бессонов

Мельник посмотрел на Макрицкого, едва заметно шевельнул бровью и, не дожидаясь от начальства приглашения, уселся за совещательный стол, предварительно плюхнув на него свой неизменный портфель.

– Подполковник Мельник, – отрекомендовался он и протянул через стол руку. – Можно просто Антон.

Леон был поскромнее.

– Майор Леонид Макрицкий, ВКС Украины.

Ладонь вдруг вскочившего Артюхина оказалась сухой и жесткой, как у каменщика.

– Очень рад, господа, – сообщил он, с опаской косясь на Мельника, который, ни на кого уже не глядя, деловито выгружал из портфеля папки с бумагами. – Меня зовут Николай.

– Ты на этих обормотов не смотри, – неожиданно загудел Коровин. – Они у меня парни с заворотами, но дойдет до дела – помогут. Ты им программу выкладывай – как мне только что.

Мельник аккуратно сложил свою папки в стопочку, отодвинул ее от себя на середину стола и поднял глаза, как отличник, раньше срока управившийся с контрольной. Артюхин наконец сел. Никаких бумаг при нем не оказалось.

– В данный момент, – начал он, – нашей группой проводится оперативно-розыскная работа, направленная на…

– Стоп, – сразу поднял руки Мельник. – Дорогой коллега, давайте без канцелярита, а нормально, человеческим языком: у вас есть кого брать в разработку? Или вы тоже будете симулировать оперативно, как вы говорите, розыскную и все прочее?..

Артюхин, однако, не смутился.

– Гм, – сказал он, поглядев в угол кабинета. – Вы не поверите, но есть. Как и везде, подавляющее большинство тех, кого принято называть радикалами, представляют собой просто идеализированных мальчиков и девочек, сбивающихся в тусовки по интересам – сперва в масштабах факультета, потом в масштабах университета. Обычно на этом уровне все и заканчивается. Такие сугубо студенческие группы обычно придумывают себе разные романтически названия и активно шумят в сетях. Этот уровень для нас практического интереса не представлял.

– Практического? – остро прищурившись, переспросил Мельник.

– Н-да… именно практического. Реально в наше поле зрения попадали только те фигуры, которые переходили на уровень номер два – группы людей, не связанных между собой местом учебы или работы. Здесь мы встречаем куда более политизированные группы, объединяемые определенными зачатками иерархии: в отличие от шумных студентов, эти уже имеют достаточно четкую структуру с вождями и идеологами. Такие, небольшие сами по себе, группки, сливаясь в достаточно массивные бригады, уже выходят на улицы с плакатами. На этом уровне, собственно, и начинается наша работа.

– Агентурная? – в голосе Мельника Леону почудилось легкое презрение.

– И агентурная тоже, господин подполковник, – Артюхин, совершенно не заметив укола, даже слегка поклонился в сторону Антона. – Но в первую очередь мы анализировали их публичную, так сказать, деятельность. Надо сказать, что подобные объединения отнюдь не скрывают своих устремлений, весьма широко декларируя их в сетях. Важно было четко определиться, где заканчивается треп, и начинается что-либо серьезное. Я честно скажу – работали мы тут мало. Наше начальство традиционно увлечено левыми и экологическими экстремистами, а вот на подобную публику ресурсов выделялось очень мало. До последнего времени, конечно.

«Ну, а как же, – подумал Леон, глядя, как Мельник кривит губы и начинает уже перебирать пальцами листы в верхней папке из сегодняшней коллекции, – разумеется, левые, с их акциями на федеральных трассах, для России-матушки куда как опаснее, чем сумасшедшие с бомбой. Все как всегда – война уже идет, а мы к ней все еще не готовы».

– И тем не менее, – уверенно продолжал Артюхин, – кое-что у нас было. Я не решился бы преувеличивать опасность, однако же две – не самые заметные, кстати – группы сумели привлечь наше внимание настолько, что ими занялись всерьез. Прежде всего потому, – капитан вдруг стрельнул глазами в сторону Леона, – что за ними стояли бывшие астронавты.

Мельник мгновенно убрал руку от папки.

– Вот как? И вы можете назвать имена?

– Разумеется, но я все же продолжу. Вскоре мы выяснили, что обе эти группы не только тесно связаны между собой, но еще и поддерживают контакт с аналогичными структурами в Европе. И там тоже замешаны люди из международных исследовательских экипажей.

– Вы уведомили о своем открытии европейских коллег?

– В Европе ситуация оказалась намного сложнее, чем мы предполагали. Нам удалось выявить лишь несколько фигур, причем все они показались нам довольно необычными.

– Чем, капитан?

– Тем, что в служебных досье этих людей существуют довольно длительные провалы, то есть все они в то или иное время принимали участие в глубоко секретных проектах европейских структур. Разумеется, вы прекрасно понимаете, что ни о каких задушевных беседах с этими людьми не могло бы и речи. Кстати, одно я могу сказать почти наверняка – к пресловутым «Воинам Земли» они не имеют ни малейшего отношения. «Воины» – просто группка ультрарадикалов, где-то добывшая большие деньги.

– Значит, – спросил Леон, – вы тоже считаете, что взрыв в «Альгамбре» – дело рук мелкой банды отморозков?

– За деньги можно все, пан майор – отозвался Артюхин. – А в том, что у «Воинов» хватило бы духу провернуть подобную акцию, французские психологи не сомневаются.

– То-то они их до сих пор ищут, – буркнул Мельник. – Давайте-ка начистоту, капитан: вы считаете, что с этим делом что-то не так?

– Что-то не так, это мягко сказано, – вздохнул фээсбэшник. – Мои старшие коллеги считают, что дело это совсем тухлое, и стоит нам его чуть-чуть ковырнуть, как нас… остановят.

– Понятно. Да. Уровень конфликта и впрямь может оказаться запредельно высоким. Но все же… признаться, вы заинтриговали меня упоминанием об астронавтах. Мы можем посмотреть на тех, кто у вас сейчас в разработке?

– Я могу представить вас агенту. Он достаточно хорошо осведомлен обо всем, что происходило в этих группировках последние два года.

– То есть пока еще вы никого не взяли?

– На каком основании, господин подполковник? Чрезвычайного положения в России никто не вводил, так что же мы им инкриминируем? Частые поездки в Евросоюз? Знакомство с почтенными налогоплательщиками, отдавшими лучшие годы Роскосмосу?

– Верно… где мы можем встретиться с ним?

– Когда вам нужно?

– Прямо сейчас.

– Вы чем-то встревожены, господин подполковник?

– Потом… итак – когда, где?

Артюхин молча достал из-под рубашки пластинку коннектера и набрал какой-то шифр.

– Семена, – потребовал он.

Дальнейшая его речь осталась непонятой присутствующими, так как капитан явно пользовался набором кодовых фраз, не имеющих, на первый взгляд решительно никакого смысла – причем говорил он куда меньше, чем слушал. В конце концов представитель ФСБ отключился от эфирной линии и тряхнул головой: