Красная шапочка - Сара Блэкли-Картрайт

Солдаты отшвырнули Сезара и, схватив Валери, потащили ее наружу.

А Сьюзет так и не очнулась.

— Расскажи им то, что рассказала мне, — потребовал отец Соломон, прислонясь к барной стойке.

Роксана сидела напротив Валери, но смотрела не на нее, а на стену за спиной подруги.

Таверну наспех превратили в зал суда, составили скамьи в ряды, а когда мест на скамьях не осталось, начали рассаживаться на табуретах. Впереди, на виду у всех, поставили стул, к нему привязали Валери. Вооруженные до зубов солдаты охраняли все выходы, стоя неподвижно, как облаченные в латы статуи. Пришел в таверну и Питер; Валери прекрасно понимала, как тяжело ему смотреть на нее. Он встал в дальнем углу, в стороне от всех.

Роксана знала, что должна выполнить приказ отца Соломона. Люди хотят услышать то, что она обещала рассказать. И, собрав все свои силы, Роксана заговорила дрожащим голосом.

— Она умеет забираться на самые высокие деревья, — послушно повторяла девушка все то, что уже поведала отцу Соломону. Она ведь и сама верила собственным словам, и от этого ее сердце готово было разбиться. — Она бегает быстрее всех нас. Она носит ужасно яркий красный плащ. Это цвет дьявола! — добавила Роксана для тех, кто не понял намека.

Валери так напряглась, что веревка впилась в тело, а Роксана продолжала:

— И еще она умеет разговаривать с оборотнями! Я это видела собственными глазами!

Валери услышала дружный вздох селян. Лицо Роксаны покраснело, из глаз хлынули слезы. Валери задрожала, в груди набухли рыдания. И не только страх был причиной тому, но и пронзительная жалость к подруге — как же ей, бедняжке, сейчас тяжело!

— Ты отрицаешь все эти обвинения? — спросил отец Соломон, глядя на Валери с насмешливой недоверчивостью.

Валери показалось, что она превратилась в кусок дерева.

— Нет, — ответила девушка, вызвав испуганное перешептывание собравшихся. — Нет, я не отрицаю.

Пруденс сидела на скамье, выпрямив спину и с тиснув зубы. Ее мать, приткнувшаяся в дальнем ряду, нервно жевала прядь волос. Генри пришел в таверну с приятелем и бабушкой, одетой в черное траурное платье. Роза пристроилась неподалеку от кузнеца, не упуская возможности привлечь его внимание. Питер все так же одиноко стоял в углу.

— И в чем же состоит суть этого разговора? — спросил отец Соломон, складывая ладони домиком.

Валери, радуясь тому, что еще способна шутить, слабо улыбнулась священнику. Она выложит все без утайки, но только на свой лад.

— Волк сказал… — она сделала паузу, желая усилить эффект, — что вы совершенно не понимаете, с чем имеете дело.

Взгляды всех собравшихся тут же устремились к отцу Соломону, а тот высокомерно улыбнулся: он слишком умен, чтобы угодить в такую примитивную ловушку.

— Не сомневаюсь, что это его слова, — елейным голосом произнес священник. — А что еще он сказал?

У Валери как будто наполнилась ватой голова — что-то похожее бывало, когда она сильно простужалась. Такое чувство, словно ты отделяешься от собственного тела…

— Он обещал оставить Даггорхорн в покое, но лишь в том случае, если я пойду с ним, — подумала Валери.

И вдруг поняла, что произнесла это вслух!

Роксана сильно вздрогнула, и слезы, которые она изо всех сил пыталась сдерживать, побежали по щекам.

Валери почувствовала на себе горящий взгляд Питера.

В таверне повисла тяжелая тишина. Отец Соломон некоторое время размышлял. Что ж, дело обернулось даже лучше, чем он мог надеяться. Священник наклонился к Валери с таким видом, будто вокруг не было никого.

— Валери, — заговорил он тоном, каким обычно обращался к пастве, — оборотень — это твой односельчанин, воспылавший к тебе страстью. Ты ведь догадываешься, кто бы это мог быть? Я на твоем месте не стал бы его покрывать.

Но Валери, конечно же, промолчала. Ведь она не знала наверняка и не желала возводить напраслину. Она лишь бросила взгляд в дальний угол, но Питера там уже не было.

Отец Соломон был очень наблюдательным и проницательным человеком. К этому времени он уже достаточно хорошо узнал Валери, чтобы понять: дальнейший допрос ничего не даст.

— Оборотню нужна эта женщина, а не вы, — обратился он к селянам, решив применить новую тактику. — Таким образом, существует способ предотвратить вашу гибель, и этот способ крайне прост. Мы дадим Волку то, чего он хочет.

Генри, возмущенный, сорвался с места. На него огорченно и испуганно смотрел приятель — ох уж эта верность принципам, ведь не доведет же до добра! Молодой кузнец — чересчур правильный человек, не по летам трудолюбивый и усердный, из тех, кто веселому времяпрепровождению предпочитает труд до седьмого пота. Он никогда не ставит с веревки старушечье исподнее (тогда как сельские озорники обожают подобные проделки), он никогда не обменяет слона на пешку, играя в шахматы… Но на этот раз парень слишком рискует, и спрашивается, ради чего?!

— Мы не можем отдать ее Волку! Мы никогда не приносили в жертву человека!

— Человеческих жертв здесь уже было немало, — тоном равнодушного стороннего наблюдателя произнесла мадам Лазар.

Генри окинул таверну умоляющим взглядом, но напрасно он искал поддержку. Селяне никогда не бывали столь единодушны, как в тех случаях, когда ополчались против кого-то одного.

Кузнец в отчаянии повернулся к дальнему углу, где недавно заметил Питера. Но тот исчез.

Валери была тронута попыткой Генри, хотя и подозревала: дело не столько в беспокойстве за ее судьбу, сколько в желании и на сей раз поступить благородно. Но он, по крайней мере, возражал отцу Соломону. А ведь даже родственники Валери не решились на это.

Ее родители и бабушка сидели вместе, боясь раскрыть рот. Их пока что не трогали, вот и хорошо; что толку оказаться за решеткой всей семьей? Должен же найтись какой-то другой способ помочь Валери…

Сьюзет все еще не оправилась от ран и шока, и Валери не была уверена, что мать понимает происходящее. Сезар мог разве что злиться на себя за беспомощность.

А бабушка… Ну, Валери вообще-то надеялась, что у бабушки есть какой-то план, однако знала она и то, что любая женщина, которая решится сейчас заговорить, подвергнет риску собственную жизнь. И Валери была благодарна Роксане за то, что подруга наконец-то прикусила язык и не стала болтать о репутации бабушки.

Отец Соломон, будучи человеком действия, воспользовался моментом и кивнул солдатам — те сразу окружили Валери, отвязали от стула и увели, громко топая сапогами. Дознание закончилось.

Селяне молча спешили выйти из таверны, где воздух как будто стал горек от их решения, от их уверенности в том, что они заслуживают более долгой жизни, чем Валери. И лишь оказавшись за дверью, они давали волю словам. Ни один не решился приблизиться к отцу Соломону, ни один не осмелился даже посмотреть на него. Никто не желал пойти против всех.