Знающий не говорит. Тетралогия - Людмила Астахова

– Я не раскаиваюсь и не отрекаюсь, Ттаса. И если Двуединый не примет меня, то тем хуже для него и для всех вас, – спокойно, почти равнодушно сказала Ильимани, сжав до боли ладонь жрицы в своей руке. – Прощай.

Молча молилась над телом матери королева Кайира, рыдали плакальщицы, плавал над дворцом мерный и печальный голос одинокого колокола, а Верховная жрица не могла отнять от себя руки покойницы, понимая, что это не мертвая плоть держит ее, а воплощенное проклятие не хочет отпускать своей жертвы. И леди Ттасе было страшно, как никогда в жизни.

Ильимани – Островная королева умерла с ненавистью в сердце, так и не простив своих мертвых врагов. И ненависть эта обречена была отныне витать над Игергардом, неутоленная и неугасимая.

«…Поздней осенью года 1189 умерла мать нашей доброй королевы Кайиры, и было от того в народе игергардском великое горевание…»

Оллаверн замело по самые крыши. Исчезли в снежной кутерьме дома, мосты, дворцы, река и залив, и стороннему наблюдателю казалось, будто Высокая башня плывет в гордом одиночестве над белым пушистым океаном. Тот, кто стоял лицом к окну и смотрел вниз, видел лишь бесконечное кружение снежинок. Он кутался в роскошный меховой плащ, хотя в комнате было тепло. Камин жарко пылал, разгоняя по углам сырость и сквозняк. Для этого дров не жалели. Хозяин апартаментов любил тепло в любых количествах. Наверное, сказывалось южное происхождение. Любовь к теплу и солнцу – единственное, что осталось у него от затерянного в глубинах памяти и времени детства на берегу далекого теплого, ласкового моря. Он молчал, словно выжидая, когда у тех, кто сидел за столом за его спиной, кончится терпение. Ему самому терпения было не занимать. Он и так слишком долго ждал этого момента. Слишком долго даже для Верховного мага Оллаверна.

Хозяин Сфер медленно повернулся и кивнул собранию. Шафф – Глашатай Ночи, холеный аристократ в наимоднейшем камзоле, шитом жемчугом и серебром, великий интриган и незаменимый шпион. Итан из Канкомара, похожий каждой черточкой на хищную птицу, загорелый до черноты и опасный, как обнаженный кинжал в руках наемного убийцы. Тафила Юннис, в фиалкового цвета весьма откровенном платье с высокой талией, с гроздьями бриллиантов в розовых ушках. И наконец Ноэль Хиссанд – Первый Погонщик, самый молодой в Круге Избранных, самый талантливый в последнем поколении магов. На него Ар'ара возлагал большие надежды. Самый узкий круг посвященных, между которыми уже не существует тайн и недомолвок, и не от избытка дружеских чувств. Просто на определенном уровне отсутствие доверия между магами равносильно самоубийству. Это – аксиома, известная всем в Круге Избранных.

Великие волшебники выглядели молодо, как и должны выглядеть магистры, живущие много дольше простых смертных. Заклинания вечной молодости были по силам далеко не всем магам, но большинство из особо одаренных предпочитало остановиться в промежутке между сорока и пятьюдесятью годами. Кроме женщин, разумеется. Те непременно желали выглядеть как юные девы. Тому пример – вечно молодая Тафила Юннис, разменявшая уже вторую сотню лет и тщательно сей факт скрывавшая. Хозяин сфер усмехнулся своим мыслям. Впрочем, не стоит никого судить, ведь, несмотря на свое возвышенное положение, Великий магистр Облачного Дома внешне оставался молодым сильным мужчиной, смуглокожим и белозубым, с модно подстриженной короткой бородкой, а вовсе не сгорбленным старым патриархом, каким его представляли люди, услышав имя – «Хозяин Сфер». Если только не смотреть в его глаза.

– Итак, господа магистры, я собрал вас сегодня, чтобы смутить, порадовать и разочаровать, – сказал Хозяин Сфер удивительно красивым и мелодичным голосом. – Сегодня знаменательный день, который, несомненно, еще войдет в анналы истории как особая дата. Не стану слишком впадать в патетику и испытывать ваше терпение.

Тут Хозяин Сфер сделал многозначительную паузу, переводя взгляд с одного Избранного на другого. Прекрасная выдержка, крепкие нервы и мастерское владение мышцами лица. Тафила Юннис даже слегка изогнула идеальную соболиную бровь. Верховный маг ответил волшебнице мягкой улыбкой. Он ее не любил.

Насладившись накалом эмоций и драматизмом паузы, Хозяин Сфер пересек зал по диагонали и остановился возле пустой стены, на которой обычно висел гобелен с охотничьей сценой. Стая грифонов терзает дракона. Никто сразу не обратил внимания, что сегодня полотно отсутствовало. Магистр сделал легкий жест левой рукой, сопровождая его нужной фразой, и на голой стене образовалось светящееся сиренево-синее пятно, быстро растущее, вращающееся подобно водовороту. Тафила Юннис сдержанно ахнула. Хозяин Сфер открывал портал в собственных личных апартаментах. Если бы он специально старался удивить своих многоопытных гостей, то никакая иная попытка не смогла бы удаться ему с таким блеском. Синее сияние стало нестерпимым для глаз, потом ярко полыхнуло алым, и из портала вышли двое, держась за руки.

– Миг нашей встречи запомнят светлые небеса, – сказал Хозяин Сфер на чистейшем ти'эрсоне – классическом эльфийском, ухмыляясь довольно, как кот, съевший мышь. – Господа, я рад представить вам лорда Арьятири и леди Ингеналь.

Избранные продемонстрировали всю гамму человеческих чувств – от едва сдерживаемого гнева Тафилы Юннис до напускного хладнокровия Итана. Никто и никогда не ожидал, что Ар'ара пригласит в святая святых, в Высокую башню, эльфиийских Ведающих, волшебников из легендарной Зеленой Ложи Фэйра. Поистине Ар'ара был тысячекратно прав, когда назвал событие историческим. Не то чтобы Оллаверн и Ложа когда-либо в обозримой истории враждовали или соперничали. О, нет и нет! Эльфы относились к людской магии слегка снисходительно, чуть-чуть надменно и капельку с иронией. Этих «чуть-чуть» вполне было достаточно, чтоб магистры Облачного Дома, говоря фигурально, повернулись к Ложе спиной.

Арьятири рассматривал людских волшебников с тайным любопытством. Такие разные, такие… странные и такие могущественные, и все вместе, и каждый в отдельности.

«Наверное, многое теперь изменится, и неважно, в какую сторону», – думал эльф, твердо сжимая тонкую руку Ингеналь.

Она опустила длинные ресницы, словно смущенная девушка, и казалась такой хрупкой, такой нежной. Эльфийка не зря выбрала серебристое струящееся платье, блестящее, как водопад, словно сшитое не из ткани, а из ледяных струек. Ожерелье в виде стайки рыбок дополняло впечатление изысканности.