Врачу: исцелись сам! - Владимир Сергеевич Митрофанов

– Так ведь придешь к такому врачу и испугаешься. Там же надо член показывать…

– Я думаю, он будет лечить только своих. И такого народа много, – пожал плечами Борисков.

Жизляй стоял на своем:

– Ты только представь, что у тебя мазок с конца будет брать такой тип. Тут просто непредсказуемо. Может вцепиться зубами.

Под конец приема, когда Борисков уже и журнал в стол убрал, в кабинет заглянул старый знакомый Арсен. Поговорили с ним с пять минут. Вид у него был не ахти. Он приходил лечится к травматологу и к остеопату на массаж и иногда заходил к Борискову. С полгода назад он попал в аварию. История была такая. Какая-то девица-раззява внезапно выехала с бокового проезда и въехала в "Мерседес" Арсена, ударив его в правое колесо. Арсен стукнулся виском об зеркало заднего вида и на какое-то время потерял сознание. Кроме того, ударом у "мерса" оторвало рулевую тягу. Машина потеряла управление и ее вынесло на встречную полосу, по которой именно в этот самый момент с большой скоростью неслись "Жигули" УВО с четырьмя милиционерами, которые погибли на месте. "Мерседес" тоже был разбит в хлам. Арсена спасли только подушки безопасности, и то он две недели пролежал в больнице с сотрясением мозга и сейчас продолжал лечить поврежденные коленный и плечевой суставы. Ходил с палочкой. Девица та вообще не пострадала. Шел суд. Адвокат девицы пытался всех уверить, что она тут вообще ни при чем. Всем было понятно, что виновата она, но суд был непредсказуем, и чем кончится дело, пока было неясно. Машина девушки тоже пострадала минимально. По большому счету виноват был ее сожитель по прозвищу Пупсик. Не позвони Пупсик в этот самый момент, не возьми она телефон, аварии могло бы и не быть вовсе, молодые, полные сил люди остались бы живы, их дети не потеряли бы отцов, не было бы и суда, который тоже не знал, что делать, и более всего напирал на Арсена, который ехал на "Мерседесе", выскочившем на встречную полосу. Это было как домино – от одной упавшей косточки сложилась вся колода. Время звонка Пупсика и на раздавленных часах погибшего милиционера и время аварии на часах камеры видеонаблюдения фигурировали в суде. Никто даже не предполагал, чем кончится дело. Наиболее вероятно, должны были посадить Арсена. Нужен был козел отпущения. Девчонка под этого козла никак не подходила. Дура-дурой, но уж очень красивая блондинка.

Наконец прием закончился. Но только Борисков собрался уходить, как в кабинет заскочила почти вечная кафедральная аспирантка Мозжухина Лена. Ей, кровь из носу, нужно было защититься в этом году. К тому же ее руководитель, профессор Самсыгин, был уже старый человек, болел, все могло случиться. И так уже все затянулось из-за первой беременности. Родила на первом году аспирантуры. Ребенок болел, отсидела полностью декретный отпуск. Муж все это время работал на износ, поэтому нужно было, наконец, защититься и начать уже самой зарабатывать. Выйдя из отпуска, активно включилась в работу. Но жизнь есть жизнь. Кажется, и предохранялись, но все-таки опять ухитрилась забеременеть. Что на себя ни надевала, все равно соски торчали сквозь белье и халат. Все мужики откровенно пялились на ее грудь, или же так ей просто казалось. Она тогда беременность прервала, но испытала после этого такую тяжелую депрессию, что вскоре снова забеременела, ушла в декретный отпуск и родила. Ей тогда после аборта почему-то показалось, что она больше никогда не сможет родить. Аспирантура, таким образом, значительно затянулась. Диссертация так и висела недоделанная. Теперь она решительно старалась закончить работу и обновляла материал, делала выписки из карточек. Нередко приходила и вечером, когда с ребенком сидела бабушка. Борисков к Лене хорошо относился и чем мог помогал.

Тут же позвонил давнишний пациент, теперь уже, считай, приятель, Евгений Жариков с каким-то уж совершенно пустяшным вопросом. Впервые он обратился по поводу своей жены несколько лет назад. Его жену тогда вдруг заклинило родить ребенка – причем это была настоящая идея-фикс. Началось с того, что она навестила свою подругу, которая недавно родила, подержала младенчика на руках, пришла домой и решила делать ребенка. Сексом они занимались теперь ежедневно не один, а два раза в день: вечером и утром обязательно. Евгений даже осунулся. Но ничего не получалось, и в конечном итоге пришлось думать об экстракорпоральном оплодотворении – ЭКО. Гинеколог сказал, что иначе ей не забеременеть в связи с особенностью ее маточных труб. Ребенка сделать получалось довольно дорого, но деваться было некуда. Время шло, жена Евгения уцепилась за эту идею, ходили, сдавали анализы, потом принимали лекарства. Наконец, сделали это ЭКО, и далее начался период, который Евгений никак не мог охарактеризовать иначе, чем пребывание в каком-то постоянном бреду. Три первых месяца было еще ничего, хотя и переносила она беременность с самого начала очень неважно, но потом до самых родов почти все время лежала на сохранении, ее постоянно кололи какими-то очень дорогими лекарствами, а Евгений ежедневно ездил в больницу и возил туда еду, деньги и лекарства. Все это тянулось до самых родов, которые они уже все ожидали как некое избавление. Роды произошли до срока – в семь месяцев. Родилась недоношенная двойня. Еще месяц жена находилась уже в детской больнице, где малыши лежали в кислородной камере с подогревом. Наконец, их выписали домой. Она собиралась кормить грудью хотя бы полгода, что было важно для здоровья детей, но тут же оказалось, что у нее мало молока и кормить детей нечем. Дети постоянно орали, хотели есть. Ночи были бессонные. Если один ребенок спал, то орал другой. Евгений ходил как сомнабула. Ему казалось, что он уже никогда не выспится. Однако выкормили. Дети встали на ноги. Потом начались постоянные сопли и кашли – то у одного, то у другого. Евгений как раз и звонил по этому поводу, хотя Борисков педиатром и не был.

И с женой другого знакомого Борискова произошло нечто подобное – почти что аналогичная история. После того, как ей удалили по внематочной беременности одну трубу, она совершенно помешалась и теперь постоянно ходила по врачам. Ей срочно нужен был ребенок. Секс уже не имел для нее самостоятельного значения: целью было забеременеть и родить. Ей начали колоть какие-то дорогие инъекции, она долго пила гормональные таблетки. Когда-то давно по юности она сделала аборт, и теперь ей, как и аспирантке Лене, стало казаться, что эти ее проблемы – и