Бьёрн Магнуссон (СИ) - Добрый Волдеморт

Картинка начала распадаться, и Геллерт отчаянно закричал, пытаясь узнать чуть больше:

— Кого мне искать? Как?

— Бьёрн Магнуссон... Просто войди… в зеркало...

Картинка лопнула, как упавшее на камень стекло, и Геллерт, в который раз, потерял себя.

В течение нескольких недель Гриндевальд исступлённо пытался вновь увидеть этот сон, шептал имя мальчика, но у ничего не получалось. И только когда он почти забыл тот разговор, Гриндевальд вновь оказался в комнате с зеркалом.

Чуть не проснувшись от вспыхнувшей надежды, Геллерт тем не менее сумел взять себя в руки и, больше не сомневаясь, шагнул в мерцающий туман за зеркальной рамой. В этот раз он оказался в библиотеке и даже почувствовал запах старинных книг. В глубине за хорошо освещённым столом сидел светловолосый мальчик двенадцати лет и читал манускрипт.

— Ты Бьёрн Магнуссон? — выпалил Геллерт, и даже сам поразился истерично прозвучавшему голосу.

Мальчик удивлённо поднял голову и только сейчас заметил Гриндевальда.

— Как интересно, — подросток внимательно разглядывал одетого чуть ли не в саван заросшего седого старика. — Здравствуйте, сэр. Я думал, что в моих снах могу видеть только давно почивших предков. Но вы, как мне кажется, пока ещё живы. Не подскажете, как вы здесь очутились?

— Я хочу умереть, — неожиданно для себя признался Гриндевальд. — Я почти тридцать лет провёл в каменном мешке, в горах. Магия тюрьмы не даёт мне сдохнуть, пока я не передам знания кому-то с родной кровью.

— Тюрьмы? — ещё сильнее удивился подросток.

— Да. Которую я сам построил на пике своего могущества, — переступил босыми ногами по холодному полу узник Нурменгарда. — Меня зовут Геллерт Гриндевальд, кстати. Я — бывший тёмный лорд, шайсе, — его губы искривились в ироничной усмешке, потерявшейся во всклокоченной бороде.

Бьёрн вспомнил разговор с гоблином, когда тот рассказывал, что у него два живых родственника. И если с Батильдой Бэгшот, Магнуссон собирался встретиться в августе, то про Гриндевальда предпочёл просто забыть. Ведь не вытащить его из тюрьмы, ни даже как-то связаться, он в свои одиннадцать лет, вряд ли смог. Поэтому внезапное появление во сне этого заросшего седого старика в лохмотьях, стало для Бьёрна сюрпризом.

Вообще, он до этого думал, что обучающие сны — это полностью влияние артефакта, который находился у него в груди. А то, что камень вообще там есть, Магнуссон узнал чуть ли не в первом же сне, от убелённого сединами старца, который представился одним из его далёких предков. Этот пращур, как раз и создал артефакт, пожертвовав для этого жизнью в ритуале.

После того разговора Бьёрн задался целью тоже освоить артефакторику, слишком невероятные вещи рассказывал предок. К сожалению, пока не получалось найти учителя, а сны не спешили раскрывать что-то об этом искусстве. Во снах его учили выживать. Видимо, такие знания были более приоритетны. А сегодня во сне появился совершенно другой человек, который точно не являлся частью артефакта. Более того, он был живым.

Поэтому Бьёрн чуть не начал приплясывать от нетерпения, торопясь задать сотни вопросов. В конце концов, если верить тому, что он прочитал про этого мага. Гриндевальда не зря называли величайшим тёмным лордом двадцатого века. Бывший тёмный лорд точно хорошо разбирался в колдовстве, а Магнуссон хотел стать сильнее. Это почти маниакальное желание, было навязано магией и интуицией. Иногда Бьёрну снились большие песочные часы, в которых неумолимо сыпался песок. Каким-то чутьём, Магнуссон ощущал, что это время, которое у него осталось, прежде чем его найдут те, кто убил родителей. Вряд ли эти люди не попробуют закончить то, что начали. Бьёрн не знал, откуда ждать удар, и пытался подготовиться как можно лучше.

— Значит, вы хотите умереть, а для этого должны мне передать свои знания? — переспросил Бьёрн. — А вы в артефакторике разбираетесь?

Геллерт внезапно стал замечать, что по мере разговора с мальчишкой, его состояние меняется. Начали сами собой укорачиваться волосы, ветхая одежда становилась всё более новой, а на ногах появилась обувь. В теле просыпалась сила, и он впервые за много лет почувствовал магический источник.

— Как ты это делаешь? — изумлённо вытаращился Геллерт на мальчика, ощупывая гладкое лицо. В последний раз он так хорошо себя чувствовал ещё в Париже, когда выступал перед волшебниками с пламенной речью.

— Мы же в моём сне сейчас, — пожал плечами Магнуссон, — а здесь я устанавливаю правила. Мне захотелось увидеть вас таким, каким вы были до того, как попали в тюрьму.

Бьёрн взмахом руки создал отличное мягкое кресло возле своего стола и кивнул на него Геллерту.

— Присаживайтесь, герр Гриндевальд. Я читал про вас книги, но историю всегда пишут победители. Мне будет полезно узнать вашу точку зрения. А потом расскажете, что это за наследство такое, что вы хотите мне передать.

Геллерт про себя удивился разумности подростка и уселся в кресло, настраиваясь на долгий разговор. У него было достаточно времени, чтобы по многу раз прокрутить свою жизнь и понять, где он ошибся.

— Гордыня всему виной, Бьёрн, — через какое-то время закончил Гриндевальд. — В погоне за могуществом мы, как говорят простецы, теряем берега. Мне и моим людям казалось, что нет никого лучше и сильнее нас. Но когда весь мир объединился против нашей идеи, мы потерпели поражение. И даже сильнейшая на свете волшебная палочка, мне не помогла.

— А что за палочка? — заинтересовался Бьёрн.

Гриндевальд рассказал ему историю о трёх братьях, оказавшуюся далеко не сказкой. Указал, что проиграл Бузинную палочку на дуэли с лучшим другом. А в конце поразил Бьёрна тем, что этим человеком был Альбус Дамблдор.

— Великий светлый волшебник Англии — ваш друг детства? — обалдел Бьёрн. — Я видел в его руке эту палочку.

Геллерт горько скривил губы и снова выругался.

— Да, Дамблдор и есть причина того, что я провёл эти годы в тюрьме. Теперь я думаю, лучше бы он меня убил. Палочка невероятно могущественна, но Альбус не способен использовать и половины её мощи.

— Почему? — удивился Бьёрн.

— Я это понял уже потом. Чтобы палочка слушалась нового хозяина, старый должен быть мёртв. Я украл её в своё время у болгарского мастера Григоровича, но он не являлся её хозяином. Я смог подчинить её, и палочка меня признала. Но Альбус меня всего лишь победил на дуэли, а не убил. Да и то, дуэль была не совсем настоящей. Поэтому я до сих пор являюсь истинным хозяином артефакта. Только моя смерть позволит заново привязать эту могущественную палочку. Не зря наш род традиционно был силен в артефакторике и тёмной магии.

— Значит, вы сможете научить меня создавать артефакты? — искренне обрадовался Бьёрн, тут же отбросив мысли о палочке.

— Конечно. Я постараюсь передать тебе все свои знания, а это не только артефакторика, — криво усмехнулся Гриндевальд. — У тебя здесь лишь библиотека или есть где заниматься магией?

Тут узник скривился, но всё же продолжил говорить:

— Сразу имей в виду. Для колдовства я смогу использовать лишь ту магию, что даёшь ты. Поэтому, как только почувствуешь усталость, занятие прекращаем. Чем бы в этот момент мы ни занимались. Время во сне летит намного быстрей, так что я надеюсь, передача знаний и их отработка надолго не затянется, хватило бы магии. В следующий раз я проверю, что ты уже умеешь, составлю план обучения и начнём.

Бьёрн сосредоточенно выслушал Геллерта и… проснулся. В этот момент далеко в Альпах пришёл в себя и Гриндевальд. Хорошо, что сейчас его не видел никто. Таким довольным он не чувствовал себя с тех пор, как похитил Персиваля Грейвса, чтобы занять его место.

Глава 14 «Ничего личного» как оправдание подлости

Каждый день по двадцать часов сна, который не был сном. Изматывающий отток магической энергии, что едва успевала восполняться. Бьёрн старался нагружать себя физической работой, придумывал упражнения, лишь бы только не напрягать голову. Окклюменция с трудом помогала осваивать колоссальные объёмы знаний, которые впихивал в него нежданный учитель. Узник неизвестного замка-тюрьмы помешался на идее сделать из Бьёрна свою молодую копию. Он пытался передать Магнуссону знания, которые собирал по всему миру множество лет. Иногда Бьёрну очень хотелось прекратить эту пытку, но где-то в глубине души, мальчик понимал, что второго шанса может и не быть. Вряд ли любой другой учитель будет настолько заинтересован в том, чтобы Магнуссон всё освоил.