ПТУшник 2 - Иннокентий Белов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Давай потом рассчитаемся, когда ответные матчи отыграют! — предложение не блещет новизной, только, я теперь в понятиях гораздо больше разбираюсь, чем в своем девятом классе.
— Нельзя, папаша! Никак нельзя! Фуфлыжником тогда будете по понятиям! — отказываюсь я так забиваться, — Или деньги выкладываете или в петушиный угол переезжайте!
Папка пытается меня уговорить отложить расчет, только, не нравятся мне его хитрые глаза и речи несвязные. Как и нежелание отдать проигранное, подозрительное такое желание, если не сказать больше.
Больно много о себе понимает, что умнее сына в десятки раз. Может, когда то давно, лет сорок назад так и было, только, не теперь.
Начинает уверять меня, что не стал бы деньги с меня брать, даже, если бы выиграл, только, это бредовые уверения легко разбить:
— Вот, когда выиграешь, тогда и не забирай! А, пока, будьте любезны! — и я протягиваю ладонь к нему навстречу и делаю характерный жест пальцами.
— Мать, выдай ему шесть рублей! Кровопийце этому, родного отца не жалеет, — сдается отец.
— Дело не в жалости! Хочется выигрыш в руках подержать! — веселюсь уже я.
Только теперь упирается уже мать, она не собирается разбрасываться по папкиным спорам трудом заработанными деньгами.
— Обойдешься, старый! Что ко мне попало — взад не вертается! — прямо так по-деревенски слышит отец, а я просто помираю со смеха в это время.
— Видишь, сын, с кем я живу! — взывает о помощи отец, мать на него ругается за такие слова.
— Это, пап, твой надежный тыл! А то бы ты все деньги семейные продул со своим гонором! Говорил же тебе, чтобы играть по рублю, рано тебе еще на высокие ставки выходить! Мало слишком еще в футболе и жизни понимаешь! Больше к умному сыну прислушивайся!
Отец видимо злится, однако, сдерживает себя, надеется все же отыграться в следующий раз.
Эх, папуля, твои надежды, это все равно, что против шулера играть его же картами!
Шулером ощущаю себя именно я, а отца — наивной, слабой жертвой, не способной на малейшее сопротивление.
Потом я все же соглашаюсь снова поспорить с отцом, даже на его условиях, которые кажутся совсем невыгодными для меня.
Ему, конечно, кажутся, поэтому он так бодрится, рассчитывая обязательно отыграться.
Про московское и тбилисское Динамо опять не спорим, там все на тоненького пройдет, да и счет я не помню.
Про киевлян тоже не спорю, понятно, если они выиграли на выезде, выиграют и дома у «Кузнечиков».
Зато, про Спартак отец уверен на все сто процентов, что их порвут на клочки в Лондоне:
— Они и в Москве то случайно выиграли, повезло просто!
Ага, случайно!
Просто схема Бескова-Романцева опередили футбольное развитие на тридцать лет вперед, как я теперь могу отчетливо понять с высоты прожитых лет. Этот мелкий пас и постоянный контроль мяча — так давно уже играют все мировые гранды футбола в моем времени.
После десятилетий тотального футбола от Кройфа и Лобановского все же спартаковская система оказалась продуктивнее и более передовой. Главное — не носиться как кони за мячом, надрывая сердце и мышцы с суставами, а просто и без лишних эмоций его контролировать.
Особенно эффективна эта тактика оказалась против простоватого стиля британцев с их постоянными навесами в штрафную. И Арсенал, и Астон Вилла жестоко прочувствовали все на своей шкуре.
Я помню, что еще едва Торпедо не выбьет Баварию, однако, сказка все-таки не случится. Поэтому ставлю на то, что автозаводцы просто не проиграют матч.
— Кому, самой Баварии? На стадионе в Мюнхене? — скептицизм отца можно понять.
Да, трудно себе такое представить, однако, немного везения и дальше вполне могли пройти торпедовцы.
Поэтому снова спорим на два матча и снова по три рубля, хотя я предлагаю понизить ставки вследствии явной недееспособности одного участника, моего отца, до одного рубля.
И записываю наши ставки на бумаге, веры отцу больше особенно нет, заставляю его расписаться даже.
— Почему это я не дееспособен? — возмущается отец.
— А у тебя в кармане хоть десятка есть? Нет, только рубль на обед! А у меня деньги есть! — я достаю из кармана три десятки и еще несколько купюр.
— Откуда у тебя столько? Стипендию выдали? — догадывается папка.
— Нет, просто сделал. Наторговал, причем, все очень нужным советским людям продуктом.
— Ты теперь, как тот цыган — все по рынкам шастаешь! — снова разоблачает меня отец, я только улыбаюсь в ответ.
Теперь я тащу на электричке бобинник на квартиру к бабе Тае, пора начинать снова копировать интеллектуальную собственность проклятых буржуев.
Пришла пора активно писать кассеты и хорошо бы еще подкупить музыки, только, с дисками связываться больше мне не хочется, слишком они дороги в запакованном виде, а что там внутри, хрен проверишь при покупке.
Лучше общаться с народом, обмениваться записями и пополнять свою фонотеку. Сейчас у меня есть два диска суперхитов, один — навсегда постоянный, это творчество мятежного Моррисона, второй станет супер востребованной музыкой именно в следующем году. Впрочем, писать и продавать можно его уже сейчас, это диско хорошо заходит народу.
Понадрываться пришлось с бобинником хорошо, все руки оттянул, зараза, пока дотащил его от платформы до остановки перед вокзалом, а потом от остановки на Измайловском до своего жилья, а это метров триста, если не больше.
Потом, перед сном, пьем с хозяйкой вечерний чай с мамулиным вареньем, в этот раз с клубничным, пока идет запись с бобинника на кассетник.
Судя по глазам родителей, они прощаются с техникой, которую я утаскиваю из дома, где она так надежно стоит по их мнению. Утаскиваю — неизвестно куда и с какой целью.
— Ох, украдут у тебя всю аппаратуру! — горестно вздыхает матушка.
Ну, у восьмиклассника могли бы, однако, теперь я готов защищать свое имущество крепкими дверями с надежными засовами и своим взрослым сознанием.
Однако, деваться некуда, приходится рисковать техникой, она мне необходима для работы, теперь у меня много свободного времени, я могу сделать небольшие коррекции в своих записях, потому что понял, какая музыка нравится каким слушателям.
Более мелодичная и нежная тем же девушкам из магазина, Ире и Люде, да и Софье Абрамовне той же. Она пообещала принести мне пару кассет, чтобы я залил ей все, что у меня есть, для дочки и сына.
Более молодым ребятам и девчонкам, моим ровесникам, нравится и такая, и более резкая, вызывающая музыка, как ее можно назвать.
Приемлемое качество за небольшие деньги — это мое предложение
