Отец подруги и я - Рокси Нокс

Кошусь на него со смесью страха и подозрений, как смотрят на серийных убийц. .

– Не люблю, когда трогают моё, – объясняет.

Ну, теперь понятно – собственник. Кому понравится, когда твою игрушку обижают?

Выезжаем из города, оставив позади себя перечеркнутую табличку с названием населенного пункта.

– Куда мы едем? – спрашиваю.

– На дачу.

– У вас есть дача?

– У меня есть все, – отвечает раздраженно, и я замолкаю.

– С ночевкой? – через три минуты снова начинаю бомбардировать его вопросами.

– А что? – передразнивает. – Мама будет волноваться?

– Просто интересно, к чему готовиться.

– Готовься к худшему, – советует он.

_____________________

Спасибо вам, дорогие читатели! Горячее продолжение сегодня в 19-00 мск

-33-

Дача Тепляковых представляла собой двухэтажный деревянный дом. Ха, а в моем провинциальном представлении, дача – это огромный огород с посадками и сараюшка-дом. Именно такой дачей владела наша семья. Каждое лето приходилось вкалывать на картошке. Как вспомню, так вздрогну: под палящим солнцем собирать противных колорадских жуков, полоть, поливать, потом выкапывать! Я не понимала, зачем делать все эти телодвижения, когда можно просто пойти на рынок и купить мешок этой же самой картошки.

Ростислав заводит меня в дом, который внутри выглядит, как охотничий. На стене висит голова настоящего оленя.

– И зачем убивать животных? – комментирую.

– Я никого не убивал, – отвечает сердито. – Купил дом вместе с ним.

Достает из пакета вино, сыр, фрукты.

– О, винишко! – радуюсь.

– Это для меня, – отбривает. – Ты будешь пить сок. С этого дня – никакого алкоголя.

– Так же неинтересно.

– Кто сказал? Ксения, ты очень плохо себя вела в последнее время.

Говорит так, что у меня кровь стынет в жилах.

– Поэтому раздевайся.

– Что-о?

– Раздевайся, сказал.

Она недоверчиво смотрит на меня своими дымчато-голубыми глазами.

– Я не шучу, Ксения.

Откупориваю бутылку с вином и наливаю в бокал рубиновую жидкость. Отпиваю глоток, смакуя, и выжидающе смотрю на нее. Она мнется.

– Здесь холодно, – отнекивается девчонка.

– Я включил камин. Он электрический, быстро станет тепло. Десять раз повторять не буду.

Вздыхает так, будто я только что приговорил ее к эшафоту. Снимает свою красную кофточку и стоит передо мной в одном лифчике.

– Довольны?

– Нет пока, – сажусь в кресло, закидываю ногу на ногу и отпиваю глоток вина. – Дальше.

– Это стриптиз шоу? – носик вздернут, глаза негодующе горят. – Хоть бы музыку включили.

– Обойдешься. Снимай штанишки и иди сюда, – шлепаю раскрытой ладонью по коленке.

– Капец! Реально чувствую себя стрипухой. Щас еще придется на коленки сесть к Вам, как к клиенту.

– Откуда у тебя такие познания? – хмыкаю.

– Фильмы смотрела.

Ксения наклоняется и стаскивает с себя белые брючки.

– Повернись задом, хочу посмотреть.

Краснеет и поворачивается. Сзади ягодицы разделены тонкой полоской, считай, что голые. Отлично подходит для того, что я задумал.

– Хорошо, а теперь иди сюда, – демонстративно снимаю перстень с руки и кладу на стол.

Идет медленно, с опаской, и когда приближается на расстояние вытянутой руки, хватаю ее и закидываю поперек своих коленей. Кладу ладонь на голую ягодицу и постукиваю по ней пальцами.

– Сейчас тебя буду учить уму разуму, – объявляю.

– Отшлепаете?

Вместо ответа делаю замах, и моя ладонь со звуком впечатывается в ее бразильскую попку.

– Ай-яй! Ой. Больно же! – возникает Ксения и пытается соскочить с колен.

Держу крепко, ей ни за что не вырваться.

– В следующий раз, когда у тебя появится желание пойти в какой-нибудь гадюшник и напиться до беспамятства, для начала вспомни этот вечерок. И сделай правильные выводы.

Замахиваюсь и бью по второй ягодице. Не сильно, контролирую себя, конечно. Для того и снял перстень, чтобы не повредить нежную девичью кожу. Но попка все равно краснеет.

– Ой-ёй!

Еще немного мучаю ее аппетитные полушария под ее писк и пыхтение и велю:

– Теперь можешь встать передо мной на колени, – милостиво разрешаю.

– Ростислав Андреевич, я все осознала…

– Еще нет.

Применяю немного грубой силы, и она стоит передо мной, упираюсь коленками в мягкий ворс ковра.

– Догадываешься, что сейчас произойдет? – спрашиваю, следя за ее реакцией.

Молчит. Значит, есть предположения. И они ей явно не по вкусу. А никто не обещал, что будет легко. Ксения нервно сглатывает слюну и буравит меня напуганным взглядом.

– Расстегивай штаны и доставай член, – велю ей.

Лезет пальчиками в мою ширинку, забыв для начала расстегнуть ремень. Помогаю ей, и брюки летят вниз, к щиколоткам.

– Дальше, – командую. – Спускай трусы.

Тянет за резинку трусов и смотрит огромными глазами на покачивающийся у ее лица орган.

– Что делать дальше знаешь?

– Да, – отвечает полупридушенно.

– Приступай.

Закидываю руки за голову и прикрываю веки. Ксения берет член у основания и тянет его себе в ротик. Пухлые губы плотно сжимают орган кольцом. Сосет головку, лижет ее, проводит языком по уздечке. Работает по наитию, и мне нравится. Двигаю бедрами ей навстречу.

Поперхнулась. Слезы брызнули из глаз. Но не останавливаюсь, потому что эта жестокая игра – элемент воспитания. Наматываю ее длинные волосы себе на руку и управляю ими как поводьями. Слюна течет рекой, капает на подбородок. Я чересчур возбужден. Отшлепывание ни на шутку завело.