Чародей и летающий город - Кристофер Раули

Эвандер тяжело упал на твердую песчаную землю – приблизительно с высоты в один фут. Вокруг сплошной стеной стоял бело-серый туман. Ковер исчез. Внезапно рядом из тумана возникла Сирина.

Эвандер порывисто обнял девушку. Оба они, перепуганные и почему-то страшно замерзшие, прижавшись друг к другу, вглядывались в бескрайний серый туман.

– Что это за проклятое место? – пробормотала Сирина.

«Проклятое место? Что ж, очень может быть», – подумал Эвандер.

Неизвестно откуда взявшийся ветерок прорвал туманную завесу, и запах гари усилился. Сквозь серые облака проникали мутные, рассеянные лучи. В просветах между многочисленными пыльными смерчами то тут, то там можно было разглядеть грандиозные руины – огромные здания, превращенные в свалки и развалины. Неподалеку, футах в пятидесяти, высилась на опорах потрескавшаяся скульптурная группа – что-то вроде клубка извивающихся узловатых лент, с которого в безмолвном отчаянии смотрели в никуда пустыми глазами десятки каменных лошадиных голов.

– Что это за место? Что произошло? – потрясенно спросила Сирина.

– Я знаю только, что это не Монжон.

Внезапно девушка испуганно вскрикнула и отдернула ногу.

Из зияющего в серой почве глубокого оврага выбралась сверкающая фигурка примерно в фут высотой. Она напоминала серебристо-синего маленького человечка с яркими изумрудными глазами на невыразительном лице.

   Глава 23   

вандер ущипнул себя за руку. Зловонный ветер по-прежнему без особого успеха разгонял серый туман.

– Не верю, что я это вижу, – выдавила из себя принцесса, когда маленькая металлическая фигурка остановилась перед ними, уперлась руками в бока и, откинув голову назад, оглядела влюбленных удивительными глазами, похожими на драгоценные камни, вставленные в ничем не примечательное лицо.

– Поверь, – сказал юноша. – Я тоже это вижу.

– Ну что, никто из вас двоих не представляет, как мы будем выбираться отсюда? – резко спросил человечек на фурду без малейшего акцента.

– Оно разговаривает, – ошарашенно прошептала принцесса.

Эвандер подавил вздох, не желая показывать, что удивлен и напуган не меньше Сирины.

– Ну естественно, я разговариваю, – заявила металлическая фигурка. – Я разговаривал с вами и раньше, просто вы меня не слышали – я ведь был всего-навсего ковром.

– Что? Ты – ковер? Волшебный ковер Юми?

– Ну разумеется, и именно таким меня давным-давно сотворил великий Замбалестес. Меня зовут Конитомимо, что на этот варварский язык, на котором вы оба говорите, на фурду, можно перевести как «Маленький принц воздуха».

– Я прошу прощения за нашу неискушенность в языках, – ответил задетый за живое Эвандер. – Но именно на фурду сейчас разговаривает большинство людей в нашей части света.

– На фурду! – с явным презрением фыркнул человечек. – А что же случилось с сеншви и оодом? Это были куда более совершенные языки.

– Не знаю, – ответил юноша. – Никогда не слышал этих названий. Но объясни, что с тобой произошло? Если ты ковер Юми, то почему ты уже больше не ковер?

– Понятия не имею. Вообще-то я надеялся, что вы просветите меня на этот счет, раз уж это вы переправили нас сюда.

У Эвандера отпала челюсть.

– Извини, пожалуйста, но мы попали сюда из-за самонадеянности злого чародея.

– Ну, конечно! – раздраженно бросил металлический человечек. – Не навлеки вы на нас ярость этого чародея, мы бы до сих пор были в нашем родном мире.

– С каких это пор ковры дерзят своим хозяевам? – скептически пробормотала принцесса.

– Вы мне не хозяева! Я сам себе хозяин. Хоть я и ковер, но работаю на семью Юмитура. Сейчас старший представитель этой семьи – Юми. Да он же и последний: если у них с Элсу не будет детей, то род Юмитура прервется. И я наконец-то освобожусь от древнего заклинания Замбалестеса из школы Хиш Вэн.

Эвандер еще больше удивился.

– Освободишься? – пробормотал он.

– Стану, если захочу, свободным ковром. Или приму другую форму. Не решил еще.

– А-а… Не решил…

Сирина подвела итог всему случившемуся:

– Чародей воспользовался сильным заклинанием прямо над покоями Тимнала. Я заметила красную вспышку. Тимнал пришел в ярость.

– И что это значит?

– Все, что угодно. По крайней мере, мы покинули, как мне кажется, наш мир – Рителт.

– А ковры здесь превращаются в говорящих металлических человечков?

– Никакой я не металлический человечек, – склочно возразил ковер.

– Удивительно, что мы еще живы, – продолжал юноша.

– Эвандер, я боюсь.

Глаза влюбленных на мгновение встретились.

– Мы обязательно найдем дорогу назад, – пробормотал юноша.

– Обязательно, – так же неуверенно подтвердила Сирина. – Но куда мы попали?

Эвандер улыбнулся, жалея, что сам чувствует себя так неуверенно.

– Вот это мы и должны выяснить в первую очередь.

Девушка обхватила себя руками за плечи.

– Я замерзла.

– Я дам тебе мою рубашку.

– Нет, не надо, тогда ты сам останешься без ничего.

«А моя жуткая кожа окажется на виду», – понял Эвандер. Для всех будет лучше, если он останется одетым. К тому же было действительно очень холодно. Ни на минуту не переставая дрожать, юноша вгляделся в ближайшие развалины – смутно видимые в отдалении шпили и каменные глыбы.

Внезапно свист играющего с обломками ветра прорезал пронзительный зловещий крик. Он повторился дважды, затем на опустошенную местность опустилась зловещая тишина.

Эвандер получил ответ на один свой вопрос. Это место было обитаемым.

– Может, стоит поискать укрытия? – предложил металлический человечек.

– И, может, стоит поторопиться с этим? – прибавила Сирина, и без дальнейших обсуждений все трое побежали прочь от того места, откуда донеслись те жуткие вопли.

Голая, открытая пустошь через полмили сменилась грудами булыжников и остатками каменных стен.

Невдалеке Эвандер заметил две человекообразные фигуры. Они нырнули в темный дверной проем. Юноша решил не говорить об этом Сирине. Ему самому было трудно смириться со всем происходящим, а девушке, должно быть, приходилось намного тяжелее.

Беглецы тащились вслед за Конитомимо, который мчался огромными прыжками, значительно опережая молодых людей. Металлический человечек был явно способен двигаться гораздо быстрее, но ради спутников придерживал шаг. Эвандер все еще не мог понять, что же случилось с ковром, не мог осмыслить это превращение. Юноша постарался загнать теоретические вопросы на самое дно рассудка и сосредоточился на поиске безопасного укрытия. Серая пустошь ему совсем не нравилась.