Подземный левиафан - Джеймс Блэйлок

— Карп не умер, — заявил Пен-Сне. — Я слишком много знаю. Есть, сэр, такое дело.

Эдвард пораженно кивнул. Затем под влиянием внезапного порыва наклонился к старику и крикнул:

— Вы знакомы с Ашблессом?

Услышав знакомое имя, Лазарел вскинул от книжки голову. Пен-Сне откинулся в кресле и устало махнул рукой, словно говоря, что по горло сыт Ашблессом и ему подобными, что с него довольно общения с такими людьми. Эдвард сделал Лазарелу страшные глаза и не менее утомленным жестом предложил капитану говорить.

— Старый поэт? — переспросил капитан, задумчиво улыбаясь, как будто вспоминал дела давно минувших дней.

Лазарел захлопнул книгу. Эдвард удивленно моргнул. Пен-Сне покачал головой.

— Я встретил его и Блендинга в Пэдро, — продолжил капитан, произнося название с длинным «э». — Блендинг был в порядке, а Ашблесс — он просто был стар. Усталый, так мне показалось. Он спятил, вот что я о нем думаю.

— Кто, Блендинг? — крикнул Эдвард в слуховой рожок.

— Тоже поэт, — капитан многозначительно глянул на Лазарела, потом поднялся из кресла, чтобы осмотреть столик с трубками. Эдвард испугался, что Лазарел потребует снабдить Пен-Сне еще одной двадцаткой, но кризис миновал, и капитан успокоился. На несколько секунд его лицо сделалось озадаченным, потом он медленно закрыл глаза, поглаживая медный цилиндр.

Сообразив, что старикан собрался прикорнуть, Эдвард гаркнул:

— Эй! — и широко улыбнулся капитану, когда тот, вздрогнув, пробудился. Пен-Сне вытащил из кармана смятые двадцатки и, послюнив палец, дважды их пересчитал.

— Сколько, по-вашему, я вам должен? — спросил он Эдварда.

— Сорок будет в самый раз, — немедленно отреагировал тот, но его слова заглушил крик Лазарела:

— Ничего! Совсем ничего! Так что там с Ашблессом? С поэтом?

— Он нанял меня, чтобы я подбросил его до Бердо.

— До Сан-Бернандино? — переспросил Эдвард.

— А что такого?

— Когда? — Лазарел взглянул на Эдварда, кивнул ему и указал на книгу, словно намекая на то, что под ее обложкой скрывались ответы на все вопросы, в том числе и на тот, как можно доплыть на корабле до Сан-Бернандино, находящегося в глубине материка, в пятидесяти милях от ближайшего побережья и так же далеко от любой судоходной реки.

Эдвард кивнул Пен-Сне и проорал:

— Когда?

— В тридцать шестом, — не раздумывая ответил тот. — За два года до того, как это чертово землетрясение обрушило подземный проход. Вот неудача-то, а?

Эдвард сочувственно кивнул.

— Вам тогда было шестьдесят пять или шестьдесят шесть.

Пен-Сне поджал губы, что-то подсчитал на пальцах, потом утвердительно кивнул.

— А сколько лет было Ашблессу, когда вы везли его до Бердо?

— Трудно сказать. Может, все сто. Запросто. Только до Бердо мы не добрались. Нет, слишком далеко. Я повез его обратно в Пасадину, но на полпути зверь перевернул лодку. Я таких никогда не видел. Мой катер пошел ко дну. Мы с ним выбрались к реке Лос-Анджелес и здорово потом надрались в Лос-Фелисе, в кабаке под названием «Маленький оазис Томми». Как сейчас помню.

— Зверь? — переспросил Лазарел. Пен-Сне уставился на него.

— Что это был за зверь?

— А откуда мне знать? — ответил Пен-Сне. — Там внизу полно всякой живности водится, верно?

— Конечно, там всего полно, — отозвался Эдвард. — А тот зверь, он был большой?

Капитан кивнул. Телефон снова зазвонил, да так неожиданно, что Эдвард подпрыгнул на стуле. Капитан Пен-Сне и бровью не повел. В конце концов отвечать пришлось Эдварду. Несколько секунд в трубке молчали, слышно было только чье-то далекое дыхание, потом раздался долгий, улюлюкающий смех — хохот законченного и неизлечимого безумца, доносящийся странно издалека, как будто источник смеха находился на расстоянии нескольких шагов от микрофона, словно звонивший набрал номер, положил трубку на стол, а сам принялся бегать по комнате вокруг стола, дико и счастливо хохоча. В трубке щелкнуло, смех оборвался и запищал сигнал отбоя. Звонок показался Эдварду очень таинственным, хотя его, конечно, это не касалось. Однако он почувствовал тревогу. Через несколько секунд он уже был уверен, что звонок имел отношение именно к нему и его ответа ждали на другом конце линии, поскольку вряд ли кто-то мог звонить сюда с намерением поговорить с Пен-Сне.

— Ошиблись номером, — сказал Эдвард, опуская трубку. Капитан Пен-Сне благополучно спал в своем кресле. Лазарел уже шел на цыпочках к двери, унося драгоценную книгу. Эдвард помедлил в нерешительности, сомневаясь, вспомнит ли старик, проснувшись, о том, что продал ее. Он уже совсем было собрался разбудить глухого капитана и объясниться с ним через слуховой рожок, когда заметил около полудюжины книг, точно таких же, как только что ими приобретенная, сложенных стопкой и служащих подставкой для нижней полки в поломанном книжном шкафу. У верхнего тома недоставало обложки и, судя по тому, как он пожелтел, его использовали в качестве подпорки годами. Эдвард перевел взгляд на три двадцатки, лежавшие рядом с Пен-Сне на столике, и покачал головой. О том, что капитан получил эти деньги, Эдвард не жалел; сожалел он только о том, что это были его деньги, а не Лазарела. Лазарел молча поманил его от двери, и они вместе сбежали вниз по ступенькам к машине — на ходу Эдвард поведал своему другу о странном телефонном звонке.

— Ребятишки, — ответил Лазарел, помахивая книгой, — хулиганят.

— Не думаю, что это были дети.

— Но кому нужно звонить сюда и смеяться в трубку? Это наверняка ребятишки.

— Тот, кто звонил сюда, не смеялся. Смеялся другой человек, рядом со звонившим. И это был совсем не тот смех…

— Ты только послушай! — перебил его Лазарел, когда «Гудзон» начал выворачивать с Четвертой улицы к центру. — «Корабль бросил якорь в Аройо-Секо. На борт были взяты два пассажира, один с герметичным металлическим сундуком, второй высокий, бледный и худой, с ужасными шрамами на шее. Мне было сказано, что в сундуке находится мальчик с головой рыбы».

— Что? — переспросил Эдвард, не в силах поверить услышанному. — Что значит «с головой рыбы»? Что в сундуке сидел рыбоголовый мальчик или что у обычного мальчика была с собой рыбья голова? Что это такое, роман?

— Это судовой журнал, — спокойно ответил Лазарел. — Основную его часть занимают карты и наброски. Кстати, здесь написано, что между Тихим океаном и горами Сан-Гейбриел имеется судоходное подземное море. Я не совсем разобрался с обозначениями, но похоже, что ходить по большей части этого моря можно только на подводной лодке.

Эдвард вздрогнул и озадаченно уставился на Лазарела, который многозначительно покивал.