Дурная жена неверного дракона - Алиса Ганова

class="p1">Никто не пытался атаковать нас. Наёмники как сквозь землю провалились. И лишь разводы крови на утоптанном снегу напоминали, что тут произошло совсем недавно.

– Туда! – быстро сориентировалась я, указывая самый короткий путь к дому мамаши Тильри.

Надо было видеть ошарашенное лицо сира Гевина, когда он понял, что веду их к «весёлому дому». Плевать, я со всех ног домчалась до крыльца чёрного хода и условно постучала.

– Где Милия и Марти? – выпалила, с бешено колотящимся сердцем, когда меня впустили. – Где дети?!

Девочки, напуганные появление королевской гвардии, завизжали, заметались. Я ещё больше запаниковала. И только хозяйка заведения, стойкая, хладнокровная мамаша Тильри, прибежавшая на крики, ехидно фыркнула:

– Наверху. Где же ещё?

Я бросилась наверх, перепрыгивая через ступени.

Здесь была лишь раз, но нужную дверь в конце длинного коридора нашла безошибочно.

Шибанула её плечом, влетела и застыла, любуясь замечательной картиной…

На софе под пледом лежали полусонные Милька и Марти, а рядом на полу, на пушистой шкуре, сидел Ромар с книжкой в руках и читал вслух сказку.

– Я тут стараюсь, усыпляю, а ты… – У младшего Рыжика вытянулось лицо, когда увидел моё сопровождение, ввалившееся следом за мной.

Наверно, у него перед глазами вся жизнь промелькнула. Особенно когда я со слезами на глазах, всхлипывая, завизжала как ненормальная, бросилась к ним и сгребла всех троих в крепкие объятия.

– Кхм, кхм… – растерянно покашлял сир Гевин. – Неожиданно, Ваша Светлость. Весьма неожиданно и находчиво. Теперь возвращаемся?

Я едва не ответила, что да. Хорошо, что впопыхах спохватилась, что у меня, кроме малышей, есть и другие дети, которых тоже надо защитить.

– Нет. Надо забрать ещё двоих.

– Э-э… – ошеломлённо протянул сир Гевин. – Все ваши?

– Мои!

Он повертел головой, пытаясь прийти в себя, затем махнул рукой, отдавая приказ настраивать портал.

Кажется, мои поступки шокировали седоусого исполина. Он осуждал меня, но мне было это безразлично. Главное, что малыши живы, что заберём старших детей, а пересуды и злословие я как-нибудь переживу.

Глава 24

Прокручивая в голове события прошлого дня, с ужасом осознала, что едва не угробила всех нас. За сумасбродство и отчаянную глупость корила себя, самобичевала, но могла ли поступить иначе?

Увы, всё упиралось в недоверие Даррену. Если бы мы любили друг друга, жили в доверии и согласии, между нами не лежала про́пасть из обид, я бы отреагировала на его план иначе, как бы страшно он не звучал. Но подозревая Даррена в желании избавиться от Мильки, которую он считал позором, своим личным оскорблением, я боялась, что он не вернётся за ней, отдав в руки инквизиции.

Нет, поступить иначе я не могла!

Хорошо, что удалось всех спасти. Какое счастье! Правда, теперь я снова в стенах ненавистного замка.

Меня больше не держали взаперти, но отсюда я не сбегу, потому что за окном раздавались весёлые детские голоса…

Едва держась на ногах от слабости, я встала с постели. Опираясь на мебель, добрела до окна. Выплеснула из чашки снадобье, принесённое служанкой, и, держась за холодную каменную стену, стала наблюдать, как в замковом садике в сопровождении Милана бегали Милия и Марти.

Сноб старался развлекать детей, бросал с ними камушки, искал среди жухлой листвы спрятавшихся букашек... Поодаль от малышей прогуливался Арт, с книгой в руках, а задумчивая Велла собирала красивые веточки вечнозелёных растений в букетик и грустила. Жиаль, укутанная пледом, сидела в кресле и не сводила с детей глаз…

Любуясь родными, я была невероятно счастлива. Если бы с ними что-то случилось, не пережила. Теперь надо сделать всё возможное, чтобы они были счастливы, а для этого надо сохранить ясность ума и здравомыслие.

Служанка, которой поручили ухаживать за мной, распиналась, пытаясь угодить. Заверяла, что как только я поправлюсь, смогу выйти в сад, надо только набраться сил, выпив снадобья, переданные королевским лекарем, и немного поев.

Я изображала покорность, утверждала, что ем и пью лекарства в одиночестве, однако в действительности принимать из рук слуг замка ничего не собиралась. И как только кто-нибудь заходил в покои, закрывала глаза и делала вид, что сплю.

***

Пару дней удавалось водить всех за нос, утоляя жажду дождевой водой, но долго ли продержусь без еды? Надо что-то предпринимать.

Хорошо, что магия хоть и медленно, но возвращалась, а вот простуда не отступала. Как и слабость.

Услышав голоса в коридоре, я укрылась одеялом по горло и сделала вид, что сплю.

После приглушённого стука в комнату вошли.

По шагам узнала, что это пришёл Даррен. В отличие от меня, он уже набрался сил и чувствовал себя не в пример лучше.

Стараясь не выдать себя ни волнением, ни движением ресниц, я затаилась, однако он не собирался уходить.

Тихо ступая, подошёл к постели, сел на стул у изголовья и, не говоря ни слова, стал рассматривать меня.

Я не шевелилась, лёжа с закрытыми глазами. Тогда он негромко покашлял.

– Не хочешь говорить?

Не дождавшись реакции, сообразил, что так и есть.

– Не буду настаивать, однако с тобой настоятельно желает побеседовать глава личной гвардии короля, сир Гевин. После его отчёта о вашей беседе состоится встреча с королём.

Я молчала. Даррен тяжко вздохнул.

– Каррина, невозможно откладывать встречу долго. Ещё день-два. Не больше.

Его слова встревожили меня, но я продолжала «спать».

– Они тебе не враги. Если пожелаешь, я буду рядом и не оставлю тебя одну.

Я так и не ответила.

Сдавшись, Даррен покинул комнату, оставляя меня наедине с мыслями.

***

Он пришёл утром, принеся вместо служанки, поднос с тарелкой супа, гренки и чашку пряного отвара.

Над ароматной едой ещё вился дымок. Пахло одуряюще аппетитно. Я была настолько голодна, что от острой боли скрутило живот. Но помня о коварных данайцах, дары подносящих, демонстративно отвернулась, чтобы в минуту слабости не поддаться соблазну. Лучше потом проберусь к Жиаль и попрошу у неё что-нибудь из еды.

Даррен поставил поднос на постель. Сам сел рядом и, оценив мой настрой, заверил:

– Снадобья, которые тебе приносят, пробую лично. Как и еду.

Я ему не верила. И как не пыталась скрыть скептицизм, губы дёрнулись в горькой насмешке.

– Каррина, в замке не осталось никого из прежних слуг, – он пододвинул поднос ближе, чтобы ароматом соблазнить меня.

Я бы сдалась, но только не на его глазах, поэтому даже пальцем не шевельнула.

Даррен не сводил с меня глаз. Ждал. Надеялся,