Личности в истории - Сборник статей

И еще одно соображение из области психологии. Юнгианские психологи (например, Эрих Нойман) утверждают, что великие люди часто бывают выразителями универсальных общечеловеческих ценностей, великих идей которые называют архетипами. И такой человек своими мыслями и действиями выражает уже не только собственную личность, но становится своеобразным «гнездом» для архетипа, проводником, посредством которого выражается сверхчеловеческое и общечеловеческое. И часто подобный гений является носителем архетипа Великой Матери или Великого Отца. С этих позиций Александр как сын бога (или сын Отца?), выражающий волю своего божественного Отца, приобретает еще одно значение.

Александр, или Мечта о Братстве

По сути, Александром было предпринято нечто невиданное раньше: попытка создать империю, которая объединила бы Запад и Восток. Александр отправляется в поход вдохновленный идеей своего учителя Аристотеля создать под эгидой эллинской культуры великое всемирное государство. Но постепенно его замыслы меняются.

Отмщение персам за поругание греческих святынь было старой и излюбленной греческой темой, но не это является целью Александра. Он хочет создать принципиально новый мир, который не разделялся бы на эллинов и варваров, где, по словам Плутарха, столицей и акрополем был бы лагерь Александра, где все добрые люди считались бы гражданами, а все дурные – чужестранцами. Идея невероятная по своему масштабу и не очень-то выполнимая даже сейчас – братство людей, общество, построенное по принципу гомонойи, или «согласия сердец». Позднее эта идея будет подхвачена стоиками: «Все люди – граждане мира. Мир для всех один», – скажет основатель стоической философии Зенон.

Начиная с момента завоевания Египта эта идея уже не оставляет царя. Он будет пытаться создать государство, которое могло бы соединить элементы разных культур, – образуя смешанное македонско-иранское войско, поощряя смешанные браки, строя новые города, перенимая восточные обычаи и культы богов и стараясь приучить к этому своих военачальников. В его дневниках после смерти находят планы введения на всей территории империи единого языка «койне», греческого «эсперанто», и даже идеи по установлению культа единого божества, объединяющего принципы богов разных культур. Возможно, птолемеевский культ египетско-греческо-семитского Сераписа явился выражением великих замыслов царя.

Александр создает более тридцати Александрий, среди которых самая знаменитая – египетская. Он сам планирует город и выбирает место для храма богини Исиды. Город создается таким образом, что в нем живут и эллины, и египтяне, есть и греческие, и египетские храмы. Буквально через 50 лет Александрия станет одним из крупнейших городов в мире. Она будет знаменита своей библиотекой и Мусейоном – Храмом Муз и одновременно крупнейшим научным и философским центром, собравшим множество талантливых ученых, поэтов, философов и мастеров.

Александрия станет символом нового мира. Неслучайно и то, что почти все новые города получили имя Александра или имена близких ему существ. Это не что иное, как таинство имянаречения, согласно которому вещи меняют свою природу, получая новое имя. Имя царя становится «паролем» для любого человека в империи, его воля и имя скрепляют и держат огромную империю. В этом заключалась особая политика Александра. Он не царь-завоеватель, а царь-демиург. Он не захватывает чужие государства, не разрушает чужие многовековые культуры, он просто делает их «своими», дополняет их своим именем. То, что было раньше «чужим», становится «своим». Возможно, это был наилучший способ ассимиляции культур, создания на месте множества старых государств нового, включающего в себя элементы всех старых и образующего своего рода «алхимический котел».

Представьте на минуту, что история – это некая «лестница», ступеньками в которой являются цивилизации и государства. Для того, чтобы возникла «ступенька» наших современных европейских государств, объединенных в течение двух тысяч лет в рамках христианской культуры, должна была быть «ступенька» Римской империи. Для возникновения Римской империи должна была быть «ступенька» империи Александра и эллинистических государств. Смешение различных культур дало толчок новым идеям в искусстве, науке, философии, религии. Греческие критерии прекрасного распространились вплоть до Индии, и надолго оставили след. С другой стороны, в греческое искусство проникли восточные веяния. В птолемеевском Египте мы находим культы Сераписа и Исиды, которые потом перейдут в Римскую империю, а в самой Римской империи – культ Митры и даже буддизм.

Собственно империя Александра просуществовала 10–12 лет. Великий царь не оставил преемника, поскольку среди его друзей не нашлось человека, который смог бы жить подобной идеей. Александр, поддерживаемый сначала своими соратниками, в каком-то смысле был одинок. Практически сразу после его смерти великая империя распалась на несколько больших частей, которые воевали между собой в течение полутора столетий, пока не были захвачены Римом. Но мечта о братстве хоть на мгновение, но воплотилась в этом мире и, по сути, открыла эпоху великих империй, мировых религий, великих и малых идей объединения. В течение десятилетия было посеяны зерна, которые дали свои всходы позднее. Не будучи мессией и не проводя религиозную политику, Александр в какой-то мере подготовил почву для грядущего христианства и ислама. Кстати, и христианская и исламская традиция признают Александра. И если в христианстве он предстает как один из величайших языческих царей, то в исламе он поднимается даже до уровня пророка.

«Я чувствую себя гонимым к цели, которой не знаю, – сказал Наполеон в начале Русской кампании. – Как только я приду к ней, как только я стану не нужен, атома будет достаточно, чтобы разбить меня. Но до тех пор все силы человечества ничего не смогут сделать против меня».

Когда окидываешь взглядом все то, что происходило в течение этих 10–12 лет, создается впечатление, что Александру удалось создать на территории империи особое, сакральное пространство-время, где события происходят не так, как в обычном мире, и где время течет по-другому. Подобное происходило раньше в особые, священные моменты жизни людей – в древнем театре Мистерий, на церемониях, – когда человек на какое-то время вырывался из своей обыденной действительности и попадал в миф, и когда он возвращался «домой», то оказывался уже не таким, как прежде. Что-то, конечно в очень слабой степени, но похожее происходило в государстве Александра.

И не одно только честолюбие и желание превзойти своих славных предшественников – Геракла и Диониса – заставляет Александра сказать: «Мы подойдем скоро к восходу солнца и океану. Только не поддаваться малодушию! Оттуда, завоевав край света, мы вернемся на родину победителями». Это необходимость дойти до места, где восходит солнце, дойти до края света, охватить весь мир, сломать старые рамки – не географии, а человеческого сознания, человеческой ограниченности. Рассказывают, что когда Колумб плыл на своих кораблях в поисках Индии, его моряков, дерзнувших шагнуть за границы средневекового разума и боявшихся русалок и сказочных чудищ, пришлось погонять хитростью и убеждением. Представьте, каково было за две тысячи лет до Колумба воинам Александра, когда они шли искать край света, какая нужна была сила убеждения полководца и доверие его солдат, чтобы преодолеть свой страх перед неизвестностью, свою ограниченность и дойти до Индии, увидеть, что там живут такие же люди. Представьте, как изменились научные представления о мире после похода Александра.