Ганнибал - Томас Харрис

Телефон Мейсона зазвонил в час тридцать ночи. Мейсон сделал вид, что потрясен и крайне заинтересован.

В доме Джека Крофорда звонок раздался в час тридцать пять. Джек зарычал и перекатился на пустующую сторону широкой кровати, на ту сторону, которую когда-то занимала его покойная супруга Белла. Там было прохладнее, и мозги Крофорда несколько прояснились.

Клэрис Старлинг была последней из тех, кто узнал о том, что доктор Лектер снова встал на путь убийств. Положив трубку, она еще несколько минут тихо лежала в темноте. В глазах девушки началась непонятная резь, но она не заплакала. Сверху, с темного потолка, на нее смотрело лицо Ганнибала Лектера. Его прежнее лицо, естественно.

Глава 40

Пилот санитарного самолета не стал садиться в темноте на короткую полосу аэродрома в Арбатаксе. Вместо этого они совершили посадку в Кальяри, заправились топливом и, дождавшись рассвета, полетели вдоль берега. Восхитительный восход придавал лицу Маттео розоватый оттенок, и покойник казался живым.

Грузовик с гробом ждал их в Арбатаксе. Пилот требовал Денег, и Томмазо пришлось вмешаться, чтобы помешать Карло врезать наглецу по физиономии.

Три часа горной дороги, и они дома.

Карло в одиночестве прошел к деревянному навесу, который они строили вместе с Маттео. Там все было готово для того, чтобы снимать смерть доктора Лектера. Карло остановился рядом с кинокамерами и посмотрел на свое изображение в громадном зеркале, повешенном над загоном для животных. Он обвел взглядом изгородь, доски для которой пилил брат, вспомнил большие, тяжелые руки Маттео и вскрикнул словно от боли. Громкий крик страдающего сердца достиг опушки леса, и из-за деревьев показались свиные рыла.

Братья Пьеро и Томмазо, хотя и услышали вопль, подходить к Карло не стали.

На горных пастбищах распевали птички.

Из дома выскочил Оресте Пини. Одной рукой он застегивал ширинку на брюках, а в другой держал мобильный телефон. Помахав рукой с телефоном, он крикнул:

— Итак, вы упустили Лектера. Ну и не повезло же вам! Карло сделал вид, что ничего не слышит.

— Послушай, похоже, не все еще потеряно. Мы еще можем кое-что сделать, — продолжил, подойдя ближе, Оресте. — Здесь на линии Мейсон. Он говорит, что его пока удовлетворит имитация. Нечто такое, что он сможет продемонстрировать Лектеру, когда тот попадет ему в руки. У нас все готово для съемки. У нас имеется тело какого-то бандита, которого, как говорит Мейсон, ты нанял для дела. Одним словом, босс предлагает сунуть жмурика под забор свиньям, а в качестве звукового сопровождения прокрутить пленку. Возьми трубку. Потолкуй с ним сам.

Карло повернулся и взглянул на Оресте так, словно тот свалился с луны. Сардинец взял трубку, и, по мере того как он говорил с Мейсоном, лицо его светлело все больше и на нем даже появилось выражение некоторого покоя.

— Готовьтесь, — распорядился Карло, складывая трубку мобильника.

Затем он поговорил с Томмазо и Пьеро и вместе с оператором помог братьям отнести гроб под навес.

— Не ставьте гроб так близко, чтобы он не попал в кадр, — сказал Оресте. — Вначале мы снимем нетерпеливо топчущихся животных, а потом отправим к ним покойника.

Заметив движение под навесом, первая свинья выбежала из леса.

— Джириамо! — позвал Оресте.

Дикие свиньи тесной толпой выбежали из леса. Бурые и серебристые, громадные — чуть ли не до пояса человека, — они мчались на своих крошечных копытцах со скоростью волчьей стаи, преследующей добычу. Маленькие умные глазки на дьявольских мордах, широкая грудь, массивные шеи, гора мышц под гребнем жесткой щетины вдоль спины. Эти звери способны поднять на свои огромные клыки самого сильного мужчину.

— Готов! — отозвался оператор.

Свиньи не жрали мяса три дня. Расталкивая друг друга, они спешили в загон. Присутствие людей за изгородью их нисколько не смущало.

— Мотор! — крикнул Оресте.

— Начали! — завопил в ответ оператор.

Животные остановились в десяти ярдах от камер. Топчущиеся копыта, алчно двигающиеся пятачки. В первом ряду, в самом центре, — близкая к опоросу огромная матка. Свиньи двигались взад и вперед, как футбольные судьи на линии, и Оресте брал их в кадр, сложив рамкой пальцы.

— Снимаем! — рявкнул он Сардинцам.

Карло подошел к нему сзади и ударил ножом в толстую задницу. Оресте взвизгнул. Не теряя ни секунды, Сардинец обхватил бедра жителя столицы и швырнул его головой вперед через заграждение в загон. Свиньи ринулись в атаку. Режиссер попытался подняться. Он даже успел встать на одно колено, но в этот миг матка ударила его под ребра и режиссер распластался на земле, В то же мгновение они все оказались над ним, чавкая и хрюкая. Два секача вцепились ему в лицо, выдрали нижнюю челюсть и разломили ее так, как ломают грудную косточку цыпленка, загадывая желание. Тем не менее Оресте почти удалось снова подняться на ноги. Но он тут же снова оказался на земле со вспоротым животом. Над колышущимися спинами возникли его трепещущие руки. Оресте что-то кричал, но, поскольку у него отсутствовала челюсть, разобрать слова было невозможно.

Карло обернулся, услышав звук выстрела. Оператор, бросив работающую камеру, пытался скрыться. Но для того чтобы убежать от пули Пьеро, двигаться ему следовало проворнее.

Свиньи, разодрав добычу на куски, начинали успокаиваться.

— Вот тебе, жопа, и «Снимаем», — сказал Карло и плюнул на землю.

Часть III

В НОВЫЙ СВЕТ

Глава 41

Заботливая тишина окружала Мейсона Вергера. Весь персонал относился к нему так, словно он только что потерял ребенка. Когда его спросили, как он себя чувствует, Мейсон сказал:

— Я чувствую себя как человек, только что выбросивший кучу денег за дохлого итальяшку.

Проспав несколько часов, Мейсон потребовал, чтобы из игровой комнаты к нему привели одного-двух самых душевно неуравновешенных детей. Однако таковых под рукой не оказалось, а у его поставщика не было времени на то, чтобы успеть подействовать на психику кому-нибудь из оставшихся в городе детишек.

Потерпев фиаско и в этом начинании, Мейсон приказал своей сиделке Корделлу изуродовать несколько золотых рыбок и накормить ими мурену. Мурена нажралась до отвала и скрылась в своей искусственной скале, а вода в аквариуме приобрела розовый цвет и заискрилась мириадами светящихся чешуек.

Мейсон решил было поиздеваться над своей сестрой Марго, но та ушла к себе и несколько часов игнорировала все вызовы на пейджер. Марго была единственным человеком на ферме «Мускусная крыса», позволявшим себе игнорировать Мейсона.

В вечерних новостях в субботу показали сцену смерти Ринальдо Пацци, снятую на видеокамеру каким-то туристом. Фильм был коротким, его, видимо, сильно отредактировали. К этому времени еще не удалось установить, что убийцей был доктор Лектер. Анатомические детали мертвого тела для показа в новостях были затемнены.

Секретарь Мейсона немедленно сел за телефон, чтобы получить полную версию фильма. Пленка была доставлена вертолетом уже через четыре часа.

Видеозапись имела весьма любопытное происхождение.

Из двух туристов, снимавших у палаццо Веккьо сцену смерти Ринальдо Пацци, один растерялся и отвел камеру в момент падения. Второй турист, швейцарец по национальности, сохранил полнейшее хладнокровие и запечатлел весь эпизод. Ему даже хватило художественного вкуса для того, чтобы снять крупным планом вращающийся и дергающийся оранжевый кабель.

Оператор-любитель по имени Виггерт служил в патентном бюро. Зная порядки, он опасался, что пленку конфискует полиция и итальянское телевидение получит ее бесплатно. Швейцарец немедленно позвонил в Лозанну своему адвокату, попросил его юридически установить авторские права на фильм и тут же продал права показа (разовая плата за каждую демонстрацию) американской телевизионной компании Эй-би-си. Продаже предшествовал торг телевизионных гигантов. Право на воспроизведение кадров в печатном виде получила газета «Нью-Йорк пост» и следом за ней «Нэшнл тэтлер».

Пленка тотчас заняла почетное место среди классических зрелищ, воспроизводящих различного рода ужасы вроде Запрудера, убийства Ли Харви Освальда или самоубийства Эдгара Болджера. Виггерт страшно жалел о том, что продал фильм до того, как преступником был объявлен доктор Ганнибал Лектер.

Мейсон получил самую полную версию фильма. На нем даже можно было увидеть, как семейство Виггертов почтительно взирает на яйца Давида в Галерее Академии за два часа до событий у палаццо Веккьо.

Мейсона, вглядывавшегося своим единственным, прикрытым линзой глазом в изображение, абсолютно не интересовал болтающийся на конце провода кусок очень дорогого мяса. Рассказ «Ла Нацьоне» и «Коррьере делла сера» о том, как в одном и том же окне с разрывом в пять столетий были повешены два Пацци, также оставил его равнодушным. Больше всего Мейсона Вергера интересовали верхняя часть дергающегося шнура и фигура невысокого стройного человека на балконе. Это был всего лишь силуэт на фоне слабо освещенного дверного проема. Доктор Лектер махал рукой Мейсону. Делал он это издевательски. Доктор поднял ладонь и двигал только пальцами. Так обычно прощаются с детьми.